На работе Роберта Джордана встретили, так как он и ожидал - с удивлением и надеждой. Его почти сразу окружили коллеги и стали расспрашивать, о том, как прошла командировка. Узнав, что разработанное ими оборудование работает в штатном режиме, они ликовали, как дети. Матвей - главный конструктор притащил откуда-то ящик шампанского, Радж запустил какую-то веселую песню через главный ретранслятор. В институте начался праздник. Через какое-то время в кабинете Роберта Джордана появилась фигура директора института.
- Мистер Джоржан, - обратился к Роберту Джордану директор. - Почему вы на работе?
- Мистер Никитин, - извиняющимся тоном ответил Роберт Джордан, - я не мог не поделиться с коллегами этой радостной вестью.
- Я понимаю, - улыбнулся Никитин, - я видел ваш отчет. Это, безусловно, большой шаг для всего института. Но закон есть закон. Вы должны сегодня отдыхать. Иначе меня оштрафуют за несоблюдение трудового законодательства.
- Я не буду сегодня работать, мистер Никитин, - пытаясь спрятать упрямую улыбку, ответил Роберт Джордан.
Как он любил свою работу. Роберт Джордан шел по коридору и заглядывал в кабинеты коллег. Сегодня у всех было приподнятое настроение. На столах, рядом с проектными голограммами стояли бокалы с шаманским, все улыбались, спорили, планировали дальнейшее развитие их разработок. Он зашел в кабинет к Матвею - математику, с которым они долгими ночами просчитывали безупречную модель оборудования для Марса. Матвей крутился возле проекции чертежа на белой стене, что-то возбужденно рассказывая другому ученому, имени которого Роберт Джордан не помнил.
- О, Роберт, - заметил его Матвей, - заходи-заходи, мы как раз с мистером Якиненом обсуждали возможность усовершенствование системы аккумуляции альтернативной энергии.
- Нет-нет, Матвей, - отрицательно покачал головой Роберт Джордан, - Никитин запретил мне сегодня работать. Не хочу его подставлять.
- Эх, Роберт, - сказал Матвей, коверкая имя, так чтобы ударение в слове падало на последний слог. - Как ты можешь сдерживаться?
- С трудом, - улыбаясь, ответил Роберт Джордан, - с большим трудом.
- А может, ты не очень любишь науку, Роберто, - продолжил дразнить Матвей.
- А вот сейчас, как дам тебе в лоб разрядом статической пушки, будешь знать, как издеваться над коллегами.
Матвей притворно закрылся руками, словно действительно поверил в серьезность угрозы.
- Ладно-ладно, - примирительно сказал Роберт Джордан, - прощаю. Я собственно, что зашел. Хочу тебя выманить в парк. Не согласишься пропустить с коллегой стаканчик коктейля.
- Да с удовольствием, - легко согласился Матвей.
Роберт Джордан любил бывать в парке. Он сюда часто сбегал, когда надо было обдумать какую-нибудь новую идею или просто отдохнуть от бесконечных расчетов. У входа в парк стоял автомобильчик, где на вынос готовили легкую закуску, смузи и молочные коктейли. Такое вот ретро. Роберт Джордан очень любил молочные коктейли, как он любил все сладкое.
- Я угощаю, - вызвался Матвей, когда подошла их очередь заказывать. - Тебе мускатный с корицей? - шутливо спросил он.
- Конечно, - в тон ему ответил Роберт Джордан, - если ты именно сегодня захотел от меня избавиться. Ты что, у меня же жуткая аллергия.
- Да помню я, - усмехнулся Матвей, - значит обычную - из фейхоа и киви?
- Да, мой друг. Но я удивлен, что ты так хорошо знаешь мои вкусы. Похоже, ты не просто так напросился помогать мне с разработками. Это любовь.
- Ага, поговори еще, - протягивая руку к платежному терминалу, ответил Матвей, - сейчас точно закажу тебе мускат с корицей. А кстати, на что именно у тебя аллергия, на мускат или на корицу?
- Беру свои слова назад, - принимая стакан из рук коллеги, ответил Роберт Джордан, - для влюбленного ты мало про меня знаешь. Корица. Корица моя погибель с детства. Но, зато единственная. Не то, что у некоторых.
- Грешно смеяться над больными людьми, - с шутливым укором, ответил Матвей. - Пойдем, сядем, вон, лавочки освободились.
В парке было хорошо. Приятно шумели листвой деревья на ветру, журчал фонтан в центре парка. Погода была чудесной. И чудесной была беседа с коллегой и другом.
- В следующий раз я полечу, - сказал Матвей, - вы теоретики перспективой мыслить не умеете. А я посмотрю, как она в натуре работает, может, что-то еще придумаю.
- Слетай, - согласился Роберт Джордан. - Тебе, и правда, полезно будет. А я в этом году, что-то уже налетался. Последний полет вообще какой-то нервный вышел.
- Да я и смотрю, ты весь чешешься, - сказал Матвей и показал на правую руку Роберта Джордана.
- И ты заметил, - расстроился Роберт Джордан и посмотрел на свою руку.
- Да я сразу заметил, - ответил Матвей, - не хотел акцентировать. Ты бы не затягивал с этим. Скоро и другие заметят. Рука-то рабочая - правая, чипованная. Будешь прикладывать к терминалам, и все будут видеть ее. Смотри, ты ее уже и так почти до крови расчесал.
- Думаешь синдром?
- А что тут думать, - ответил Матвей, - это точно он. Ну ты же сам ученый, анализируй. Рука чешется без причины - чешется, ты можешь это прекратить - не можешь. На Марс недавно летал - летал. Как говорится - эрго.
- Вот же гадство, - выругался Роберт Джордан. - Никогда не думал, что окажусь в одном ряду с неврастениками и трусами.
- Причем тут это, - удивился Матвей. - Вон Гонсалес из радиотехничекого тоже попал, после полета на Марс. А я тебе скажу его трусом или неврастеником только очень глупый человек может назвать. Он в одиночку расконсервацию подземных лабораторий делал, когда надо было поднять старые опыты по нейтрино. И на околоземке он практически в одиночестве два года провел. Но вот тоже зачесался.
