Мои пальцы сминали ткань его одежды, срывая, желая добраться до горячей кожи, чтобы познать, какая она наощупь. Киаран же смахнул всё со стола, и обхватив меня за талию, поднял и усадил на него. Звон разбитого стекла совпал с моим приглушённым стоном. Возбуждение было таким острым, а потребность утолить его – таким всеобъемлющим, – что каждая секунда промедления сводила с ума.

Как давно у меня не было мужчины. И как я нуждалась всё это время в таких жадных и грубых прикосновениях. Быстрых, дарующих мимолётное освобождение и поджигающее кровь ещё сильнее. Как я нуждалась в Киаране всё это время! Не зная ни его имени, ни того, существует ли он где-то, помимо моего воображения. Как он был мне необходим все те дождливые дни без него…

Его пальцы неумолимо скользнули по внутренней стороне бёдер, понуждая меня шире раздвинуть ноги, и я схватилась за плечи айранита, будто могла упасть. Снова стон, сорвавшийся с губ, и невесомая ласка, с которой Киаран слизал его, будто хотел попробовать на вкус.

Не было ни одного слова. Они были ни к чему – я не хотела терять время на то, что вдруг стало неважным.

Чуть сдвинувшись к краю, желая быть к Киарану ещё ближе, я охнула, когда он вошёл в меня сначала одним пальцем и сразу – вторым. Боль и наслаждение слились воедино, понуждая меня стонать снова и снова, когда айранит начал двигаться внутри, резко и отрывисто, будто нежности между нами не было места. Но в его заплывших зеркальной чернотой глазах, я прочла немой вопрос. Кивнула коротко, и снова впилась поцелуем в его губы. Он был больше похож на череду укусов, словно мы оба хотели оставить следы принадлежности друг другу. Хотя бы на эти короткие несколько минут яростной вспышки, обжигающей меня изнутри.

И чем быстрее отметины на коже Киарана исчезали, тем больше была моя потребность выжечь на ней клеймом знак, что желать и ласкать этого мужчину могу только я.

Наконец я отстранилась и застонала, впиваясь пальцами в плечи айранита. Наслаждение было таким острым, что от него по всему телу прошла крупная дрожь. Пальцы Киарана ещё ласкали меня изнутри, теперь двигаясь неспешно и намеренно медленно, продлевая мой оргазм. Я дышала надсадно, будто мне не хватало воздуха, и испытывала такое опустошение, словно из меня выкачали все силы.

Айранит мягко вышел из меня, тут же подхватывая на руки и прижимая к себе, и куда-то понёс. Мне было всё равно – хоть в Шезгарт, хоть в Преисподнюю, лишь бы с ним. На его лице скользнула тень то ли сожаления, то ли горечи, которую он испытывал, но я не могла понять, не показалось ли мне.

Едва он уложил меня на постель, я начала проваливаться в сон. Со мной такое было впервые. Я будто ослабла настолько, что последним, на что хватило сил – была попытка удержать Киарана рядом. Мои пальцы скользнули по его руке, я почувствовала лёгкое прикосновение губ айранита к своему лбу, но не знала, привиделось мне это или нет, потому что мгновением позже крепко заснула.

Раньше я любила дождь, несмотря на то, что порой он навевал на меня грусть и желание спрятаться. Часто он был отражением того, что творилось в моей душе. Мерный стук за окном, когда я сидела, закутавшись в плед и читала книгу, забыв про остывший чай, успокаивал, рождая внутри светлую ностальгию.

Раньше я любила дождь. Теперь же, когда смотрела на то, как крупные капли разбиваются об оконное стекло, за которым властвовала чернильная ночь, я понимала, насколько ненавижу ливень. Такой, как этот. С привкусом тревоги и опасности, которая таилась везде.

С тех пор, как Киаран исчез, прошло несколько дней. А может, недель или месяцев – мне было всё равно. Я потеряла счёт минутам и часам без него. Чаще всего сидела, глядя в одну точку перед собой, но иногда, набравшись храбрости, брала в руки книгу и читала. Сначала мне казалось, что она – лишь плод моего воображения, который исчезнет так же, как исчез Киаран. Ни слова не сказав, бесшумно, пока я спала.

Но строчки, начертанные на бумаге чьей-то рукой, были такими же явственными, как и раньше. Демоны, вампиры, чернокнижники… айраниты. Казалось, я могла почувствовать запах туманов и дыма, когда открывала страницы книги.

У меня ещё оставалась крохотная надежда на то, что Киаран вернётся, но и она вскоре растворилась. После я отчаянно лгала себе, что он поблизости. Просто не может быть и дальше возле меня, но продолжает так же следить за каждым моим передвижением, за каждым жестом, за каждым вдохом. Вскоре я распрощалась и с этим самообманом, потому что чувствовала – Киарана нет не только рядом со мной, но и в моём мире в принципе. Он вернулся к себе, в Шезгарт, куда я, по глупости своей, так желала попасть вместе с ним.

С того памятного вечера у меня было много времени на раздумья. Бесконечные часы, почти такие же, как и до его появления, только теперь с привкусом безысходности. До появления айранита у меня ещё была надежда, которую я так настойчиво в себе хоронила. Теперь не осталось и её. Погребённая под слоем пепла чужими жестокими и такими нежными руками, она больше не имела права на возрождение. Но я продолжала ждать.

В те вечера, когда с неба лил особенно сильный дождь, я выходила из дома, чтобы отыскать место, где мы впервые встретились. И возвращалась домой только под утро, чтобы начать новый, ничем не примечательный день. Но иногда, ночью, выключала свет и рисовала. Прикосновение пальцев к холсту казалось той тонкой ниточкой, которая была способна соединить два мира. Я лгала самой себе, а картины, которых у меня теперь было так много, что можно было заставить ими всю комнату – лгали мне.

Иногда мне снились сны. Почти такие же, как те, в которых ко мне приходил Киаран. Почти – потому что я знала – он не придёт. Они все всегда уходили и больше не возвращались.

В тот вечер, когда моей беспрестанной пытке пришёл конец, разбушевавшаяся стихия, казалось, вознамерилась разрушить половину города. Срывала вывески, ломала ветви деревьев, обрушивая их на стоящие под ними машины. Тьма наползала сразу отовсюду, а наэлектризованный воздух был сухим и жёстким, словно из него выжгли весь кислород.

Повинуясь внезапному порыву, я вышла на крошечный балкон. Налетевший ветер хлестнул меня по лицу прядью моих волос. Огромная чёрная туча, ползущая из-за горизонта, расчерчивалась вспышками молний. Я всматривалась до рези в глазах в крышу дома напротив, но зрение обманывало меня. Мне чудилось , что я вижу несколько притаившихся теней, которые жадно, будто только и ждали, что я покину своё ненадёжное укрытие, вглядывались в мой силуэт в ответ.

Снова преддверие чего-то неминуемого засквозило в воздухе, и я решилась. Вернувшись в квартиру, плотно закрыла окно, надела пальто и обувь, окинула прихожую быстрым взглядом, будто желала попрощаться, и быстро, чтобы не передумать, вышла на улицу.

Капли дождя мгновенно намочили одежду и волосы, противные ледяные дорожки воды забрались за воротник пальто, но я не стала отвлекаться на такую ерунду – просто шла, почти бежала туда, где, возможно, сегодня меня ждал он.

Вот и следы на асфальте, несколько глубоких трещин, рисунок которых я запомнила досконально, потому что тогда, когда передо мной стоял Киаран, с его одежды на землю стекала кровь, смешиваясь с водой, а я не могла отвести взгляд от алых следов, растекающихся по асфальту. Всё было точно таким же, как и тогда. С одной лишь разницей. Айранита здесь не было.

Я расстроенно вздохнула, прикусив нижнюю губу. Уверенность, что сегодня он вернётся, была такой сильной, что даже найдя доказательства отсутствия Киарана – как в этом проулке, так и в моей жизни – я не спешила расставаться с проклятой надеждой. Повернувшись на месте, я ещё раз осмотрелась, будто мне было нужно убедиться в том, что глаза меня не обманывают, и уже собралась было вернуться домой, когда моё внимание привлекло странное колебание воздуха в паре метров от меня. Пространство, словно искажаясь, завихрялось, идя рябью. Так бывает, когда солнце за день нагреет воздух, и он маревом висит над поверхностью земли. Я так увлеклась увиденным, что не заметила, как кто-то приблизился ко мне сзади.