– Папа, не надо… Я останусь с тобой.

– Нет, детка, – он провел рукой по ее волосам. – Рик, наверное, единственный, кому я могу доверить тебя. Позаботься о ней.

– Слушаюсь, ваше величество, – Ричард Конаган склонил голову. – Принцесса. Нужно идти.

– Отец…

– Иди, Лорна! Я знаю, ты жалела, что мы не отправились в Даерон через Ущелье Тьмы. Детка, это твое первое настоящее путешествие. Отнесись к этому именно так. Хорошо?

Она почувствовала, как Рик сжал ее запястье и потянул к выходу. И подумала, что если бы не ностальгические рассказы о прошлой дружбе, вряд ли ее отец согласился бы так быстро передать ее во власть Конагана.

– Отец! – крикнула она, но Рик уже тащил ее к лестнице, ведущей на верхнюю палубу.

Мимо них скорым шагом прошел капитан корабля, даже не взглянув ни Рика, ни на принцессу, словно она с ним были призраками.

– Ваше величество, армия Даерона!… – донесся до Лорны голос капитана.

– Спускайте шлюпки на воду… – прервал речь капитана отец.

Остатки фраз поглотила стихия. Рик Конаган рывком распахнул дверь, ветер обрушился на Лорну, ливень посек лицо и плечи ледяными каплями.

– Я не оставлю отца!!

Она попыталась вырвать руку, но Конаган вытолкнул ее под струи дождя, и Лорна мгновенно промокла до самой последней нитки. Замысловато уложенная прическа была уничтожена. Волосы облепили лицо, шею и плечи. Тяжелая, набравшая воду, юбка пригвоздила к палубе.

– Смотри! – проорал ей в ухо Конаган и развернул за плечи так, чтобы она увидела небо.

Зеленые полосы, как тонкие пальцы северного сияния, о котором Лорна только читала в книгах, захватывали небо, подбираясь все ближе и ближе к порту и кораблям. И это несмотря на дождь и затянутое тучами небо…

– Что это? – прошептала Лорна.

– Смерть, – ответил он.

– Ваше величество… – эхо множит слова раскатами грома.

Изумрудные объятия Трона держат крепко, даже пальцем не пошевелить. Ее глаза закрыты, голова клонится к груди. Она не спит, хотя иногда видит один и тот же сон.

«– Агата!»

– Ваше величество?

Первое эхо и второе сталкиваются. Сквозь гул и грохот слов она различает скрип костей – кто-то приближается.

Неуверенно, словно первый раз в жизни, она распахивает глаза.

Перед Троном королевский алхимик.

Ка'аз-Рат, всплывает его имя. Рубиновые глаза в пустых глазницах мертвеца пылают гневом. Выпирающие из-под плоти кости разрывают прохудившуюся черную ткань. Красная лента, пересекающая грудь, напоминает рубленную кровоточащую рану.

– У меня срочные донесения, ваше величество! – скрипит Ка'аз-Рат.

Она смеется. Неожиданно для самой себя и тише, чем хотелось бы. Но эхо пустого Тронного зала наделяет смех недостающей силой.

Что для смерти «срочность»? Разве время имеет хоть какое-то значение?

Ка'аз-Рат неловко опускает голову, но не преклоняет колена. Она понимает, кости не позволяют.

Она смеется и над этим тоже. Мертвый алхимик кривит лишенный губ рот. Дыра на щеке обнажает желтые зубы.

А она?

Истлела ли ее кожа тоже? Может быть, лицо тоже изрыто дырами? Она смеется, представляя это.

Смех нарастает грохочущей лавиной, и обрушивается со сводчатого потолка вместе с осколками мозаичных зеленых равнин.

Королевство мертво. Теперь им правит Смерть на изумрудном Троне.

– Агата, – вдруг произносит алхимик тем самым голосом.

У этих слов нет эха.

Ее смех замирает на полувдохе. Грудь сдавливают тиски хрупкого с виду стекла, цвета топкого болота.

Разве она смеялась? Да как ей вообще удалось?

Она ведь мертва.

– Королевство нуждается в тебе, Агата, – в звенящей тишине произносит Ка'аз-Рат.

Однажды она уже слышала от алхимика эти слова.

В тот день, когда Мельгарт поднял ее за талию и швырнул на Трон, она забилась в изумрудный угол под пристальным взглядом рубиновых глаз короля, а он сказал:

– Я взял тебя в жены. Отобрал твою жизнь. Но до сих пор не знаю, достойна ли ты править Даероном? Покажи, что ты достойна этого!

Воле короля нельзя перечить. Иначе тебя ждут голод и пытки. Сначала одной рукой, потом второй она коснулась зеленых подлокотников, выпрямила спину. Трон обжег голую кожу холодом.

– Голову выше! – прокричал король. – Ты носишь корону!

Она подняла подбородок, поседевшие за одну ночь волосы рассыпались по кружеву белого платья. Она глядела на своего мучителя сверху вниз, стараясь преисполнить взгляд величием.

А он расхохотался от того, какое же это жалкое зрелище, а после бросил:

– Встань и не повторяй этого больше.

Трон был иного мнения, и король умер у ее ног. После ночей, полных изощренных пыток, она не раз мечтала о его смерти, надеялась, отобрать его не-жизнь собственными руками.

Но Трон отомстил за нее.

Она помнит, как протягивала руку алхимику, надеясь на помощь, но он оставался недвижим.

– Королевство нуждается в тебе, Агата, – произнес алхимик тогда, когда Трон поглощал ее на его глазах, и он же произнес эти слова сейчас.

Как и в тот, последний день ее жизни, спящий все эти год Трон вдруг оживает. Темно-зеленое стекло вспыхивает изнутри. Зеленые искры, как куски льда в половодье, движутся, притягивают ее взгляд.

– Королевство нуждается в тебе, Агата! – почти кричит Ка'аз-Рат.

Каменные тиски ослабляют объятия. Ее качает, как если бы она плыла по волнам. Тело утратило опору.

– Живые пришли на земли Даерона! Они уничтожают твоих подданных! Распоряжаются землями так, словно они принадлежат им. Поднимайся, Агата! – кричит алхимик, воздевая костлявые руки к дырявому куполу Тронного зала. – Трон Даерона выбрал тебя! Пришло время показать живым, что значит, посягать на земли мертвых!

Каждый камень разрушенного королевства никогда не забудет своего последнего короля. Земля не избавится от ржавого цвета пролитой крови, а стылый ветер – от запаха смерти. С мечом в руках король Мельгарт погубил сотни жизней. Все они до сих пор не знают упокоения. Их призраки шепчут, воют, кричат и стонут в королевском замке, повторяя ставшие последними для них фразы короля-убийцы.

Сейчас души здесь, заполонили Тронный зал, осветили его рванным холодным свечением, словно луна рухнула с небес на землю и разлетелась на сотни осколков.

Последняя изумрудная капля соскользнула с ее запястья. Прозрачная поверхность снова стала твердой.

Трон отпустил ее.

Она сгибается, обнимая саму себя. Пальцы скользят по белому кружеву свадебного платья. Она снова сжимается в комок, забиваясь в зеленый угол. Длинные белые волосы закрывают лицо.

Королевский алхимик подходит ближе, протягивая руку.

Она глядит на лишенные кожи фаланги пальцев и думает о том, как сильно нуждалась в этой руке помощи тогда… сколько лет прошло с того дня?…

Она помнила величие Тронного зала, но золотые канделябры потускнели, расколотые мраморные плиты усыпаны рухнувшей с потолка мозаикой.

Расширяющийся книзу рукав свадебного платья соскользнул, обнажая ровную, без следов разложения кожу.

Она позволила алхимику помочь ей встать. Ослабшая, приникла к его впалой груди, чувствуя под одеждой лишенные плоти кости.

– Теперь им не уйти от смерти, – проскрежетал Ка'аз-Рат.

У этих слов снова появилось эхо.

* * *

– Все эти годы я не прекращал своих исследований, госпожа. Я добился потрясающих результатов, – проскрежетал Ка'аз-Рат.

Вместе с ним королева покинула Тронный зал и теперь он вел ее по притихшему, темному замку к алхимическим лабораториям в склепах замка, в которых больше некого было хоронить. Призраки замка следовали за ней по пятам.

Вспышки молний выхватывали из тьмы мертвых дворян и слуг. Ее не пугали торчащие кости и гниющая плоть. Утратившая эластичность кожа, цветом напоминавшая заплесневевший пергамент, быстрей всего сходила с самых подвижных частей тела – коленей, локтей, пальцев, предплечий и челюстей. У многих сгнивали хрящи – носы вваливались, а уши отсыхали. Выпадали волосы, обнажая кривые желтые черепа.