- Всё!
Квохча от облегчения как курица, я суетливо схватила сочинение и принялась его проверять. Прямо скажем, с "русским" наш начальник был не в ладах, но там подправили, там зачеркнули, тут добавили...
Внезапно мои волосы поднялись дыбом. Я поморгала, не в силах поверить, что вижу не мираж. Тошнотворно знакомое предложение упрямо толковало: "Сатин не любил Луку, картофель нужно было уничтожить полностью, даже кожуру" И дальше повествование плавно переходило на произведение Дудинцева.
Мне стало по-настоящему дурно. Не преувеличивая могу признаться, что меня на несколько мгновений покинуло сознание.
- Михаил Абрамович, - по дурному взвыла я, - переписать - это не значит тупо скопировать то, что сотворил наш троглодит, а переделать согласно черновику! Вот же я вам здесь положила лист!
Лось обиделся: на меня, на себя, на Кондрата, на весь свет. Из его ноздрей вырвалось облачко пара, символизирующее драконий огонь. Но он жестко как д' Артаньян шпагу схватил ручку и принялся писать.
Теперь уж мы не дремали! Периодически на цыпочках, неумело притворяясь, что нечто заинтересовало за окном, мы заходили за его спину и тайком читали текст. Лось ловил нас на этом и шипел как змея.
В первом часу ночи он второй раз разогнул спину. Я опять-таки с уже окончательно одуревшей головой начала читать сочинение, и в этот миг тишину школы вдруг прорезал громкий стук озверевших шагов.
Теперь я знаю, что испытала донна Анна, заслышав шаги Командора, потому что мгновенно угадала нечистой совестью поступь своего благоверного. Телефонов тогда у нас ещё не было, и я в запарке не имела возможности его предупредить о своём ночном бдении.
Ох, не хочется описывать дальнейшее. Чего мы только не услышали в свой адрес! Ну ладно. Занавес. Если кому-то любопытно, задержитесь без объяснения причин на работе до часу ночи, и сами узнаете, на что способна в ярости ваша вторая половина.
Не знаю, что ждало Татьяну Сергеевну, которую мы завезли домой уже во втором часу ночи, но на мою несчастную голову, казалось, обрушилось небо.
После роскошного скандала с угрозами развода и с различными ультиматумами мой муж наконец-то засопел рядом. Устал кричать. Я вроде бы тоже придремала, когда мою голову внезапно прорезала страшная мысль: Кондрат!
Опившийся сивухи пьяный парень дрых на втором этаже школы, и до утра с ним могло случиться всё что угодно: он мог захлебнуться рвотными массами, мог умереть от отравления суррогатом, мог... впрочем, и двух первых предположений вполне достаточно. Моя отнюдь не бедная фантазия мгновенно подкинула мне красочный портрет загнувшегося с высунутым багровым языком Кондрата и крупные заголовки газет: "Учительница русского языка до смерти замучила ребенка во время написания экзаменационного сочинения!" Я живенько представила себя на скамье подсудимых, мою рыдающую мать, изукрашенных татуировками сокамерниц...
- Милый, - толкнула я в бок любимого мужа, - заводи автомобиль: мне нужно срочно в школу!
Только в бессонном исступлении я могла отважиться на такое кощунство, и тут же поплатилась за это львиным рыком властелина своего семейства. Самый вежливый из выданных эпитетов звучал примерно так: "В "дурке" куда поместят всех малахольных учителей, ты будешь несомненным лидером!" После чего благоверный повернулся на бок и мирно задремал. Он всегда так делает после наших скандалов. Спит крепким сном человека, чья совесть совершенно чиста, а я мечусь и принимаю валерьянку.
Делать нечего. Мучиться до утра кошмарами и бессонницей я не имела никакого желания. До рассвета оставалось около двух часов, когда быстрым шагом я вышла из дома.
Вокруг меня царила душная июньская мгла, которую отнюдь не смягчал гул многочисленной мошкары, страшно обрадованной таким подарком и поэтому радостно сигнализирующей своим товарищам: "Летите скорее сюда, здесь еда!" Где-то чистил горло то ли засыпающий, то ли наоборот проснувшийся соловей, а под ногами деловито шмыгали спешащие по своим таинственным делам кошки.
Вообще-то, идти до школы мне где-то три четверти часа, но пробираюсь я к месту работы местами малообитаемыми, изобилующими всяческими кочками, рытвинами да ухабами, где и в голову никому не придет повесить фонарь. Можно идти по асфальту, но тогда дорога займет раза в два больше времени. Бояться в наших заповедных местах мне особо некого, потому что, как говорится, тут меня каждая собака знает, но шагать в полной темноте мимо спящих особо сладким предутренним сном домов всё-таки было неуютно.
Мне казалось, что мои шаги по громкости сопоставимы только с танцами на барабане, о которых так задорно пел певец в моей юности. Я громыхала каблуками как подкованный жеребец, будя всю округу и приводя в смущение придремавших было псов. Но собаки, пару раз неуверенно гавкнув, мирно укладывали морды на лапы и погружались в сон. На небе сияли неправдоподобно огромные звезды, и у меня создалось стойкое ощущение, что в этом мире я одна.
Однако после сорока минут аллюра мир вокруг предрассветно посерел, и я в ужасе заметила, что вдоль дороги, по которой я столь отважно вышагивала, двигаются какие-то таинственные молчаливые тени.
Кто они, куда так целеустремленно направляются? Лоб покрылся испариной, и противно заныло сердце: неужели оказалась у врат параллельного мира? Ведь я видела это таинственное явление, а вот теням не было до меня никакого дела. Они меня в упор не замечали!
Загадка космического масштаба разъяснилась, когда я поравнялась с домом бабы Дуси - известной торговки самогоном в наших краях. Оказывается, именно её дом был целью этого молчаливого паломничества. У высокого крыльца собралось мучающееся утренним похмельем самогонное братство. Стояли тихо, почти не шевелясь, и взирали на крыльцо с такой же голодной надеждой, как давно не евшие дикари на жирного миссионера. Я протопала сквозь сборище, вызывающе цокая каблуками, и уверяю, что ни одна живая душа не повела в мою сторону даже бровью, как будто я была нереальнее тумана.
Школа возникла в поле моей видимости, когда нежно багряная полоса на востоке возвестила о рассвете. Деловито морща лоб и размышляя при помощи каких уловок стану будить дядю Петю, я завернула за угол, а там...
Дядя Петя, Лось и Кондрат сидели на скамье у входа в школу и мирно вели беседу, крепко сжимая в руках по граненому стакану. Не надо было иметь большого ума, чтобы опознать его содержимое. Огромное облегчение снизошло на мою душу, и я было рванулась назад, но противная шавка Жужа и тут не подкачала. Едва завидев мой силуэт, она так разлаялась, как будто страшная беда грозила не только её алкоголику-хозяину, но и всему человечеству в целом. Грозно помахивая огрызком хвоста, это недоразумение обнаглело настолько, что устрашающе рыча, кинулось мне под ноги. Собак я не боюсь, но кто знает: может псина, как и дядя Петя находится в перманентном приступе белой горячки?
- Жанна Ивановна?
Очки Лося с удивлением уставились на меня.
- Я кошелек с деньгами в кабинете забыла, - мгновенно сориентировалась я.
- И много денег? - с обидой на злую судьбу горько осведомился дядя Петя.
- Достаточно, - холодно огрызнулась я. - Кондратьев, что вы здесь делаете?
Глупый вопрос, конечно. Но учителям, что греха таить, не дают покоя лавры инквизиторов, и мы постоянно грозно осведомляемся: где, почему и зачем бывают наши ученики? Просто проклятье какое-то.
- Не знаю, - между тем простодушно ответил Кондрат, с сожалением нюхая пустой стакан, - я это... в общем... короче, проснулся почему-то в классе, а Жужка мне в ногу носом тычет.
Ясное дело скотинка норовила возле такого привлекательного объекта ещё кучку оставить.
- Я хоть экзамен-то сдал?
Вопрос ребенка застал нас врасплох. Ох, как же мне хотелось на этот счет откровенно высказаться, но Лось оказался мудрее.
- Сдал, конечно, - отечески похлопал он его по плечу. - А как же иначе? Такие парни как ты нужны стране.
