— Я не могу постоянно бегать от всего.
И взгляд вниз опускает, чувствуя, как начинают плечи дрожать. Эмоции захлёстывают его огромными волнами, мешая здраво мыслить. Ещё немного и он просто напросто расплачется.
— Мы понимаем, — голос Феликса дрожит, выдавая испуг. Ему и вправду страшно от того, что не знает, что делать. Сколько ещё придётся притворяться, что всё хорошо. И как будет дальше? Вернётся ли вообще Уджин?
Только надежды и помогают.
Теперь они каждый день ходят в Мак, где и познакомились с Уджином. Потому что это место притягивает Хёнджина каждый раз. Оно приносит боль и тепло одновременно.
Хёнджин всегда был сентиментальным, поэтому никак не мог не занять тот же самый столик, не заказав тот же самый кофе, и не вспомнить первую, как оказалось, не случайную встречу с Уджином. Его растерянность и улыбку. Как он помог им, хотя этого и не было в его планах тогда, как они обменялись номерами телефонов и как Уджин на него смотрел. Чан ему рассказал в тот день в школе об этом случае, когда Хёнджин спросил про Кима. Как лучший друг Уджина, Чан, конечно же, выслушал от него историю о первой встрече с парнем, по которому старший уже давно сох. И Хёнджин помнит, что сказал Чан, описывая реакцию Уджина.
— «Он оказался вблизи куда прекраснее, чем только я мог мечтать. Такой… невероятный» вот что сказал Уджин о вашей первой встрече, — передал тогда слова друга Бан, улыбаясь грустно. — Я сразу понял, что он пропал. И оказался прав.
Не сказать, что это воспоминание многое значило, но оно делало легче. Давало надежду, что чувства всё же пересилят. Что заставят Уджина вернуться. Но так же в голове Хёнджина были и другие мысли. А что если всё это было так только раньше, а сейчас нет? Но тогда Уджин бы не стал так рисковать. Не стал бы присматривать за ним и отвечать на сообщения изначально. Читать их даже.
И да, всё так же крутятся в голове слова Уджина, что он всё равно всегда рядом и присматривает за ним. Наверное, это должно пугать, но Хёнджина успокаивает.
Он верит Уджину.
Но в то же время Хёнджин вновь запирается у себя, не в силах сдержать напрашивающихся слёз. Дрожащими руками он всё так же листает кучи фотографий Уджина, зажимая рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос. Всё же Хёнджин всегда был сентиментальным и эмоциональным.
Только дьявольскими усилиями Сынмин и Феликс вытягивают друга вновь погулять, от непрекращающихся самотерзаний и рыданий. Но даже так Хёнджин ходит с ничего не выражающим лицом и всё время молчит, лишь на вопросы отвечает. Они бесцельно шатаются по центру, следуя за Хваном, который, не думая, ходит взад-вперёд, пока его ноги не доходят до того самого Мака. В раз сотый оказываются там, потому что Хёнджин иначе и не может. И каждый раз одни и те же эмоции, которые перебороть он не может. И не хочет, наверное. Чувства. Кулаки сжимаются и разжимаются, выдавая нервное напряжение. Не удержавшись, Хёнджин просит его оставить одного и забегает вовнутрь, зажмурившись, интуитивно расталкивая людей, старается не сбить их и всё же врезается в кого-то.
Перед приоткрытыми глазами всё плывёт, сказывается ночи без сна, и поэтому Хёнджин зажмуривается, хватаясь за голову. Его чуть качает и равновесие теряется. Сейчас упадёт. Но вдруг его быстро хватают за плечи, помогая устоять, и Хёнджин приходит в себя. Однако его не отпускают.
Открыв глаза, он отшатывается, но руки не дают ему слишком отойти. Пару раз моргнув, Хёнджин замирает, словно током поражённый. Нет… не может быть… такого не может быть. Так ведь?.. Не может же…
Он видит Ким Уджина. Уставшего, помятого, давно нормально не спавшего, но Ким Уджина со своей слабой улыбкой и взволнованным блеском глаз. Того самого, что однажды тут подошёл к нему и отдал кофе, заказанное Чанбином. Того самого, что целовал на улице и прижимал к себе. Того самого, что фильмы смотрел с ним и улыбался так, что всё внутри переворачивалось.
— Ты всё такой же неуклюжий, малыш, — голос Уджина надламывается, а руки дрожат. Но не отпускают плечи Хвана.
Хёнджин не может поверить в происходящее. Смотрит долго, открывая и закрывая рот, не знает что сказать. Вместо лишних слов хватает за руку и тащит к выходу, пока Уджин и не думает сопротивляться, а после и за угол здания, резко толкая в стену и с гневом на него смотря. Ещё немного и ударит. Уджин это понимает, но останавливать не станет.
В полной тишине они стоят около минуты. Уджин стойко терпит полный боли взгляд младшего, сам еле держа себя в руках.
— Почему ты не отвечал?! Почему ушёл?! — Хёнджин кричит, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Ещё немного и разрыдается.
— Я не хотел, чтобы у тебя были неприятности, чтобы тебе было плохо, — Уджин губы кусает, но смотрит уверенно, в глаза.
И эта фраза звучала бы мыльно-фальшиво от любого человека в мире, не дорама ведь, даже не кино, но у Уджина выходит её говорить настолько искренне и честно, что сомнений нет в том, что это его настоящие мысли и чувства.
— Ты не подумал, что мне больно может быть только разве что если тебя рядом нет? — шепчет Хван, чтобы голос не дрожал так сильно.
Уджин кивает, признавая неожиданно такой вариант. И выглядит настолько виновато и разбито, что злости нет. Чувство у Хёнджина, будто этих месяцев разлуки — тоже. А ещё Уджин растрёпанный весь, с синяками под глазами, похудевший заметно, с болезненным видом и бледной кожей, как отдельный параметр.
— Выглядишь плохо, — подмечает зачем-то своим болтливым языком и сразу осекается. Скорее от обиды вышло.
Уджин не пробует отрицать слов, наоборот улыбается.
— А ты, как всегда, невероятно красиво.
Щёки Хёнджина горят. Слова такие искренние, но как? Хёнджин выглядит ровно настолько же плохо, как и Уджин. То есть смотреть больно. Но никто из них взгляда от второго отвести не может.
— Врёшь же, — смеётся смущённо Хёнджин, всё так же сжимая пальцы Уджина в своих. — Выгляжу кошмарно.
— Для меня ты всегда красивый, — нежно отвечает Уджин, смотря с такой… любовью, что у Хвана сердце ноет от собственных чувств.
— Ну вот же, — Хёнджин совсем краснеет, непроизвольно улыбаясь, как идиот. — Теперь я на твоём фоне выгляжу так, будто ты мне нравишься не любым.
Уджин мягко смеётся. Совсем тепло и по-родному что ли. И сердце сжимается от этого сильно.
— Нет, не выглядишь. Я знаю, что мои чувства взаимны.
Пару секунд стоит тишина.
— И что будет дальше? — тихо спрашивает Хёнджин, чувствуя, как большим пальцем Уджин гладит его ладонь.
Хёнджина сейчас преследует ощущение нереальности происходящих событий. Это чувство, будто ты стоишь не на земле, а на пару сантиметров выше, паришь. И голова кружится. И всё внутри возбуждённо бурлит, покалывает изнутри кожи. Не верится, но это реально. Как лучший сон, исполнение которого Хёнджин ждал, и наконец он исполняется. И все чувства одновременно с ним и на периферии сознания, осязания. Ещё немного и купол рухнет, тогда они вырвутся совсем. Это будет радость, любовь, боль, страх, надежда, неуверенность, желание. Но не сейчас.
— Я не знаю, честно не знаю, — так же тихо отвечает Уджин, сокращая расстояние между ними. — Но я что-нибудь придумаю, хорошо? Я больше так не могу. Ты мне тоже нужен. Я и сам так умру, если это продолжится.
Эмоции на лице Хёнджина меняются на смесь неуверенности с желанием и, сделав шаг вперёд, Хван неуверенно целует Уджина. Буквально чуть ли не со стуком тычется в губы, дыша тяжело почему-то. Уджин, поняв, что происходит, аккуратно кладёт руки на бока младшему, но уже через пару секунд они оказываются за спиной того и обнимают крепко, прижимая к самому Киму. Он целует голодно, отчаянно и с нежностью сразу. Так, как давно хотелось.
Уджин носом о чужой нос трётся нежно и губы целует, чувствуя приятную дрожь в теле Хёнджина и своём теле. Это всё так им необходимо.
— Ты приходил сюда недели две. И почти каждый раз плакал в туалете, — констатирует факт Уджин, говоря громким шёпотом и судорожно сжимая Хвана в объятиях. — Почему?
