— Я не допущу того, чтобы ты потерял меня, — мягко сказал Лен, сцеловывая его слёзы и обдавая горячим дыханием лицо. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы остаться рядом с тобой.

— Но… но ты не останешься здесь? Тебе не позволят остаться со мной… физически?

— Физически я давно мёртв, Барри, — сказал Лен, стараясь смягчить свои слова нежными поглаживаниями и лёгкими поцелуями. — Я умер ещё сотню лет назад, и хотя я могу достаточно долго пребывать в этом теле, у меня не получится делать это вечно. Прости, малыш… Не плачь. Только не плачь. Барри, — прошептал он, закрывая глаза и склоняясь к нему, прижимаясь губами к его лбу, щекам, зажмуренным мокрым от слёз глазам. — Пожалуйста… Не плачь. Мы придумаем, как с этим справиться. Я обещаю.

Они ещё долго сидели над водой и молчали, просто обнимая друг друга. Смотрели, как утро расцветает вокруг них, как небо становится всё ярче и ярче, как появляются птицы, взлетающие маленькими стайками на фоне горных хребтов, как плещутся рыбы в озере, и думали об одном и том же. В эти мгновения Барри казалось, что он постигает самую суть бытия, что он — совершенно новый человек, не тот замученный и уставший от боли Барри Аллен, а кто-то другой, кто долго-долго падал, мучительно ударяясь о сотни выступов, пока не упал на самое дно и не разбился о него, сгорая и возрождаясь заново подобно Фениксу. Он чувствовал себя бессмертным. Древним и нерушимым. Лен, закрыв его своими крыльями, действительно наполнял его живительной силой и желанием жить, показывал ему незримые картины далёкого прошлого и далёкого будущего, вдохновлял безмолвно на самые смелые подвиги. И Барри чувствовал, что это не мимолётно — эта огромная горячая сила струилась по его венам, заполняя его всего, чтобы остаться в нём навечно.

***

— Лен, — прошептал Барри, сильно, до хруста выгибая спину, вжимаясь в Лена всем телом и обвивая его ногами и руками.

Они провели на том месте почти весь день, поднявшись к обрыву и долго сидя там. Когда взошло солнце, стало тепло, а потом и вовсе жарко. Лен, исчезнув на несколько мгновений, вернулся с пакетом еды, и Барри больше ничего не спрашивал: ни про то, как он это делает так быстро, ни про то, где он взял машину, деньги и пистолет, ни про то, кто их ищет и когда найдёт.

После еды он снова забрался Лену на колени и заснул, а когда проснулся, вокруг было сумрачно и влажно из-за наползших туч, а Лен всё так же держал его в объятиях и дышал ему в волосы, только крыльев уже не было. Потом они сели в машину, и через два с половиной часа вернулись в их номер, в Солт-Лейк, где уже вовсю лил дождь, и Барри показалось, что прошло несколько месяцев с момента, как он был здесь последний раз, а вовсе не двенадцать часов.

И вот теперь они были в постели, после вкусного ужина, заказанного в номер, и после долгого душа, где Лен сделал всё, чтобы распалить Барри и довести до безумия, заставляя хотеть себя и умирать от желания.

— Лееен…

Лен в ответ тихо засмеялся, аккуратно отводя руки Барри и пришпиливая их к подушке, нависая сверху, чтобы посмотреть ему в глаза. Он снова делал всё медленно, слишком медленно, и Барри чувствовал, как буквально умирает от этого неспешного темпа.

— Хватит уже меня дразнить, — хрипло пробормотал он, дёргая руками, но Лен только сильнее стиснул его запястья, жадно оглядывая распростёртое под ним тело.

— Я просто хочу сделать всё правильно, — наклонившись к его уху, шёпотом ответил Лен, целуя раковину и скользя по ней языком. — Если я буду торопиться, то могу сделать тебе больно, а это последнее, чего мне бы хотелось.

— Ты забываешь, кто я, — хныкнув, сказал Барри, поворачивая голову, чтобы подставиться под осторожные изучающие ласки. — Во мне нет скорости, но я всё ещё мета-человек. Несколько дней назад… боже… несколько дней назад, когда я брился, я порезался, и порез зажил через пару часов… я всё ещё… ох, чёрт, Лен… всё ещё быстро исцеляюсь, ты не можешь сделать мне больно…

Лен переключился на его шею, продолжая удерживать его запястья одной рукой, а другой скользя вниз по телу. Он целовал и покусывал тонкую кожу, заставляя Барри выгибаться и постанывать сквозь зубы.

— Я люблю тебя, Лен, — выдохнул он, закрывая глаза и чувствуя, как тот в ответ сжимает его бедро, проводя по нему короткими ногтями, и обхватывает губами сосок, втягивая его в рот.

— Ты должен кое-что мне пообещать, Барри, — сказал Лен, выпуская его сосок изо рта и обдавая его горячим дыханием.

— Что угодно, только продолжай делать то, что делаешь.

Лен рассмеялся, кладя подбородок Барри на грудь и глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

— Никогда больше не пытайся покончить с собой, — сказал он мягко, но серьёзно.

Барри посмотрел на него в ответ, с трудом приподнимая голову.

— Обещаю, — прошептал он через несколько долгий мгновений. — Обещаю, Лен.

Лен улыбнулся и игриво куснул кожу чуть пониже соска, заставляя Барри тихо простонать. Он продолжал медленно спускаться, проводя носом по коже, дыша запахом Барри, целуя и облизывая каждый сантиметр его тела. Обвёл языком пупок, вылизал его изнутри, так что Барри заскулил, снова подкидывая бёдра вверх, чтобы ткнуться своим членом Лену под подбородок. Лен ухмыльнулся, игнорируя такое очевидное проявление нетерпения, и легко поцеловал бедро Барри, потом другое, а потом спустился ниже, переходя на ноги, чем вызвал разочарованный вздох.

— Ты не ангел, Лен, — пробормотал он, тяжело дыша. — Самый настоящий дьявол.

Лен выпрямился и сел, поглаживая обеими руками ноги Барри, проходясь кончиками пальцев от бёдер к коленям, ныряя под них, чтобы пощекотать чувствительную кожу, и дальше — по икрам до ступней, лаская их сильными движениями.

— Может быть, — отозвался он, подмигивая. — Но тебе ведь нравится.

— Ты просто боишься, — хихикнул Барри, чувствуя, как Лен щекочет его пятку. — Я понял. Ты боишься переходить к следующей части. Ангелы ведь не занимаются сексом? Сколько у тебя уже его не было?

— Не занимаются, — с улыбкой проговорил Лен. — Пытаешься взять меня на понт, а, Барри? Это очень… — он снова склонился над ним, прикусывая внутреннюю сторону бедра, — грязный… — ещё один укус совсем рядом с ноющим членом, — приём, — он наконец прижался губами к основанию члена, и Барри резко выдохнул, забывая, о чём они вообще говорят.

Лен коснулся кожи языком и медленно провёл им от основания до головки, рукой оттягивая крайнюю плоть, чтобы обхватить головку приоткрытыми губами, медленно скользя вниз и вверх, дразня уздечку языком. Барри заставил себя сдерживаться и не толкаться навстречу, потому что… потому что такое было с ним впервые, и как бы ни хотелось получить больше, как можно больше, желание прочувствовать каждое мгновение происходящего было сильнее.

Он только тихо, хнычуще стонал, позволяя Лену изучать его так, как тому было угодно. Медленно, очень медленно вылизывать его член сверху донизу и обратно, целовать головку, скользить языком вдоль щёлки, пробуя на вкус солоноватый предэякулят, опускаться к яйцам, чтобы аккуратно пососать сначала одно, потом другое, выпуская их изо рта с тихим причмокиванием. Лен, казалось, мог делать это вечность, пока Барри плавился и горел от этих пыток, разводя ноги максимально широко, до болезненного натяжения мышц.

Он даже не понял, когда Лен принялся двумя пальцами осторожно поглаживать его анус, обводя кожу вокруг него и совсем легко проходясь по самой дырке, пока член Барри дюйм за дюймом исчезал у него во рту. Ощущений было слишком много, и они искрили в мозгу, не позволяя сосредоточиться ни на чём конкретном. Одновременно хотелось толкнуться глубже Лену в рот, самому развести ягодицы и дать вставить в себя пальцы, притянуть Лена к себе и поцеловать, почувствовать его руки и губы сразу везде, перевернуться на живот и подставиться, потому что теперь уже было совсем не страшно. Возбуждение было настолько сильным, что одна мысль о члене в собственной заднице почти довела его до оргазма.

— Лен, — простонал он, приподнимая голову. — Я больше не могу…