- Не борись со мной, котенок, - говорю я, беря стек со стены и касаюсь ее, начиная с плеча.

Эрика вздрагивает при первом прикосновении, но не отклоняется. Вместо того чтобы шлепать ее кожу, я поглаживаю кожу над ее сиськами и вокруг каждого соска. Кожаная плетка оставляет след мурашек, исследуя тонкости ее загорелого тела. Она идеальна. Ее работа требует, чтобы она оставалась в форме, но когда она лежит передо мной, я вижу ее всю, сексуальность ее ключицы, набухание ее сисек и плоскость ее живота. С каждым прикосновением, ее ноги раздвигаются шире. Я поражаюсь, как это происходит без моих слов, когда плетка дразнит край пояса целомудрия.

Внутренности ее бедер дрожат, когда я продолжаю прикасаться и мучить. Так близко, но не в состоянии дать ей облегчение, она жаждет. Снова и снова я дразню, только ее дыхание наполняет воздух, пока она не кричит.

- Что-то другое!

Пощечина! Плетка задевает ее живот, оставляя яркий красный рубец.

- Сэр, - правильно понимаю я.

Тут же ее голова качается, и она говорит:

- Что-то еще, сэр. - Ее голос теперь почтителен, как и поток слез, что течет из уголков ее глаз.

- Ты хочешь иное наказание вместо пояса?

- Пожалуйста, сэр, накажите меня по-другому. Это слишком трудное.

Я наклоняюсь и слизываю слезы, вызванные плеткой, смакуя соленый вкус.

- Открой глаза и встань. - Я подаю ей свою руку.

Как только она встает, я иду к шкафу и достаю ключ. Эрика опустила глаза, когда я подошел ближе, расстегнул ремень и потянул его между ног.

- Посмотри, как здесь мокро.

Ее взгляд обращается к поясу, промежность увлажняется ее спермой, и стекает на ноги.

- Почему? – спрашиваю я.

- Потому что мне нужен твой член, сэр.

- На кровать.

Недолго думая, мой котенок заползает на матрас.

- Я собираюсь связать тебе руки. Как только я это сделаю, я накажу тебя, как ты и просила, а потом я тебя трахну. Ты помнишь стоп-слово?

- Да, Сэр.

Она лежит около верхней части кровати и поднимает руки. Когда она встает в позицию, я поражаюсь ее красоте. Она самая великолепная женщина в мире. Она всегда такой была. Я никогда не хотел никого другого. Теперь, когда ее руки связаны вместе и прикреплены к изголовью кровати, она совершенство.

- Ты моя, - напоминаю я ей, гладя ее нежную кожу. - Ты всегда будешь такой.

Эрика не говорит, но руками над головой бедра покачиваются, реагируя на мои прикосновения и слова.

- Перевернись, я хочу, чтобы твоя задница была вверху.

Ей нелегко со связанными руками, но она старается.

Пока Эрика пытается подчиниться, я обдумываю свой выбор инструментов для удовольствия и боли. Для нее это все в новинку. Она не готова к трости или даже кнуту. Я беру стеки в руки. Некоторые из них длинные и прямоугольные, напоминая мне о доске братства, в то время как другие покрыты кожей, а некоторые – с отверстиями. Я беру один из кожаных, по форме похожий на ракетку для пинг-понга с отверстиями на подкладке и возвращаюсь к кровати.

- Этого хватит.- Я позволил моим словам проникнуть.

В ее положении мой котенок не видит, что я выбрал. Варианты, должно быть, возникают в ее милом уме. Тишина опускается на хижину, и я замечаю, как дрожит ее тело. Интересно, о чем она думает, когда выходит из-под контроля, находясь в моей власти. Я могу только предположить, что это сочетание ожидания, желания и страха. Доказательство ее потребности видно на бедрах. Пьянящий аромат ее спермы и эмоций наполняет комнату, заставляя ее извиваться против привязи. Она задыхается, когда я без предупреждения забираюсь на кровать и начинаю тереть рукой по ее круглой заднице.

- У тебя охуенно шикарная задница.

Снова и снова я ласкаю и согреваю ее кожу. Я продолжаю, время от времени поглаживая ее мокрую киску, пока ее голова не падает, ее непослушные волосы падают на лицо, и она стонет от удовольствия. Так же, как и она, я отвожу стек назад и ударяю ее по заднице.

- Черт!

Моя рука вибрирует, когда все ее тело дрожит. Маленькие белые кружочки торчат как горошек на ее заднице в узоре отверстий стека. Я не могу удержаться от прикосновения. Когда я это делаю, она вздрагивает.

- Стой спокойно, котенок. Это то, что ты выбрала. Помнишь?

- Я-не я...- Она прекращает свое собственное опровержение. - Да, Сэр.

Я не отступаю, как снова я ударяю ее задницу, снова, позволяя кожаному стеку окрасить ее кожу, создавая узор розовых и красных кругов. Ее дыхание прерывается, когда она поддается боли, и проливает больше слез. После нескольких ударов она падает вперед с криком.

- Остановись.

Я наклоняюсь губами к ее уху и мой самый угрожающий тон.

- Это не твое стоп-слово. Или скажи это, или встань на локти и колени и больше не падай. Если ты это сделаешь, только увеличишь свое наказание.

Я жду ее ответа. Когда она этого не делает, я высовываю язык и лакаю ее слезы. Она делает глубокий вдох. Я целую ее щеку, когда любые возражения, которые она, возможно, придумывала, исчезают, она возвращается в исходное положение. Еще один поцелуй в щеку, и ее мышцы расслабляются, готовые принять то, что я хочу дать ей.

Шлепок!

- Черт!

Между ее проклятий, криков и покраснение ее задницы, мой член жесткий рок, а кончик блестит спермой.

- Вот так, котенок, кричи, плачь, просто не двигайся со своей позиции. Никто не может услышать тебя. Именно поэтому мы здесь.

Шлепок!

- Почему я этим занимаюсь? – спрашиваю я.

Шлепок!

- Я...Я не говорила тебе всей правды. - Ей трудно говорить через рыдания.

С каждым ударом ее бедра становятся все более влажными. К тому времени, обе ее ягодицы покраснели как красный цвет пожарной машины, ее бедра скользкие, а лицо покрыто слезами.

Черт!

У меня вся задница горит. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Но даже сейчас, я отказываюсь использовать свое стоп-слово. Если я это сделаю, боюсь, что это прекратится. Не только наказание. Я готова, чтобы это прекратилось, но что будет дальше. Мне нужен Виктор внутри меня. Я никогда не была так возбуждена за всю свою жизнь.

Я жду следующего удара. Сколько всего их было? Я не знаю. Хижина эхом отвечает на наше дыхание, мои всхлипывания и звуки моей крови, хлещущей по венам. Я пытаюсь дышать, но мой нос бежит, а легкие не работают. Есть так много ощущений, но все, на чем я концентрируюсь это держать свое положение, хотя мои руки и ноги дрожат.

Когда следующий удар не происходит, я задумываюсь - интересно, будет ли еще. Я сделала это? Я пережила наказание моего господина? Я могу упасть? Я хочу упасть в обморок.

Стек ударяется об пол, этот звук последний звонок, давая мне знать, что я сделала это. Я задыхаюсь, когда Виктор раздвигает мои чрезмерно чувствительные ягодицы и его язык очерчивает кругами мои отверстия. Несмотря на боль от того как он держит меня, я не могу остановить стон, когда я толкаю задницу к нему, желая, чтобы его язык был глубже. После наказания, которое он причинил, я не могу придумать слов, адекватных описанию удовольствия, которое дает его язык. Мои колени и локти дрожат, когда он облизывает мои соки.

- Перевернись. - Я слышу только его глубокий голос.

Мое тело и разум больше не связаны, а являются двумя отдельными сущностями.

Мой разум говорит, что это неправильно. Он говорит мне выкрикнуть стоп-слово-муж и покончить со всем этим. Мое тело, однако, натянуто крепче, чем когда-либо. Моя киска никогда не была такой пустой, никогда не нуждалась в мужчине больше, чем мне нужен Виктор Кросс, и никогда не была такой мокрой или жаждущей.

Мне удается, несмотря на привязь, удерживающую запястья и повернутся, перекатясь на спину.

- Дерьмо, - бормочу я, когда моя задница ударяется об одеяло, грубый материал кусает мою свежую наказанную кожу. Почему я не была честной с тобой? Он сказал мне быть честным. Кровать смещается вместе с его весом.