- Смотри как много баблосиков. Ты их не стоишь точно, твоя работа стоит. И вот смотри, как я рассуждаю. Конечно, можно с тобой что-то сделать, вон сзади Вага стоит, он весит сто пятьдесят и любит не девочек, а мальчиков. Понимаешь? Можно поокунать тебя в ванную, можно ноги тебе сломать, зубы без наркоза выдернуть. Можно много чего. Да только вот ты должен работать, а мы должны жить спокойно. А мы ж тебя развяжем и ты, козлина такая, в руки фотик свой возьмешь. Не томи нас, друже, кивни, что работать будешь и дуру эту снимать.

*

Больница вип, это все равно больница.

Даже если палата похожа на номер пятизвездочной гостиницы, даже если этот номер завален цветами.

Риша лежала завернутая в простыни. Исхудавшая, потускневшая, неузнаваемая.

- Можешь радоваться, я с ног валюсь, и никто не знает, что со мной.

- И чему я должен радоваться?

Мы помолчали. Я аккуратно прошел между корзинами с цветами и сел на стул. А я без букета. И плевать.

- Чего звала?

- Помнишь, ты сказал, что каждое мое свидание с тобой - это разочарование.

- Ну да.

- Чем я тебя так огорчала?

- А чем ты меня радовала? В лучшем случае ты притаскивала свою подругу и я реально не знал, что с вами двумя делать. Нет, я, конечно, нравлюсь Вере, но я то шел на свидание с тобой. В худшем мы с тобой встречались тет-а-тет, и ты мне начинала рассказывать про очередного своего любовника. То есть вот весь год каждое свидание - твои очередные переживания по поводу нового любовника. То там какой-то голубой, то там какой-то женатый, то там какой-то олигарх. У тебя в голове и между ног все время был другой мужик на этом свидании. С тобой в принципе не о чем было поговорить. Понимаешь? 'Маугли' Киплинга я освоил самостоятельно в шесть лет. Он мне неинтересен. Ты его помянула на трех наших встречах, когда я пытался за тобой ухаживать.

Тело под покрывалом с хрустом сменило позу.

- А девочки тогда в кафе приняли тебя за моего мужа. Перед Новым годом встречались, помнишь.

- М? А ты не рассказала потом этим девушкам, что свидания с тобой я ждал четыре месяца, что ты мне на этом свидании рассказывала, как тебя разочаровывает, что у женатого мужика, который тебя трахает, член прям в машине на тебя встает. Не? Не рассказала, что я тебе рассказал про слет фотографов, на котором я, кстати, получил все возможные призы и премии, в дом отдыха, и ты тут же напросилась со мной. Но когда я пояснил тебе, что ты мне нравишься как женщина, а нам придется жить вместе, тут же сказала, что как мужчина я тебя не интересую. Ну, вот реально, Риша, вот ты бы мужика позвала б отдыхать в Турцию, а он бы тебе при этом сказал, что как женщина ты его не интересуешь. Вот какая твоя была бы реакция?

Моя тирада была прервана кашлем. Я подождал, когда он пройдет.

- Я тебя звала тогда, в Серебряный бор, помнишь? А ты не поехал.

- Риша, блин, смог был, помнишь. У меня почки отказывали, я сидел в офисе, с черными кругами под глазами, пухлой рожей и ждал важного клиента. Я не мог сорваться к тебе, чтобы в очередной раз послушать очередную историю про какого чувака, пихающего в тебя свой член. Это уже было выше моих сил. А ты даже не поинтересовалась вообще что я, как я, сразу показала себя во всей красе, втоптала меня в грязь, мол с самого начала знала, что я дерьмо. Я даже не знал, как реагировать на такое.

Мы помолчали и я мысленно взмолился, чтобы хоть раз в жизни она меня поняла. Но не, не судьба.

- Просто ты меня не любишь, - прохрипело существо под покрывалом и посмотрело на меня мутными синими кристаллами глаз.

- Риша. Я целый год, целый сраный год моей никчемной жизни засыпал и просыпался с мыслью о тебе. За время нашего знакомства восемь раз выкидывал тебя из аськи, ты восемь раз зачем то ломилась обратно. Тебе все время что-то от меня было нужно, и я каждый раз тебе помогал. У тебя, мать твою, красный диплом психолога, ну неужели ты ни разу не пыталась посмотреть на то, как это все выглядит со стороны. Ты сама как-то сказала, что ничего кроме хорошего от меня не видела, а что я, лично я, видел от тебя кроме вот такого вот мерзкого отношения. Ты даже из аськи входила по-английски, не попрощавшись. И причем я уверен, уверен на сто процентов, что я не один такой. Тебе не было ни разу страшно, что вот все это к тебе когда-нибудь вернется?

Повисла гнетущая тишина.

- Послезавтра будет показ мод в Олимпийсом.

- Ты выступать не сможешь.

- Не смогу. Но я там буду. Я лицо новой линии одежды у 'Гаранта'.

- И чего?

- В конце будет групповая фотография.

- И ты хочешь в ней быть?

- Я не хочу. Я обязана в ней быть, это фотография на первую обложку подарочного календаря.

- А ты не боишься умереть?

- Типа твоя бандура убивает. Твой жирный бородатый друг рассказал мне про твою паранойю. Он тут реально на коленях стоял. Меня эти сказки не впечатлили. Там всего одно фото нужно, щелкнешь пару раз и все.

*

С этой штукой в руках я боялся не то что сто грамм, а даже и двадцать принять.

Остальная фотобратия и журналисты отрывались, как могли. Ходили по гримерным, фотографировали, брали интервью. Пару раз ко мне пытались подвалить с вопросами о Рише, но я вежливо отправлял их к некоему Натану, про которого ничего не знал кроме того, что он ее продюсер.

Не, ну а что. Я ничего не знаю.

Иногда ко мне подходили девушки и просили их сфотографировать.

Да нет проблем.

Вспышка!

Девушка в ярко-желтом платье, с огненными крыльями за спиной. На мгновение показалось, что она совсем без одежды, а платье - это хищный цветок.

- А можно вот меня?

Да ради бога.

Вспышка.

На мгновения показалось, что девушка горит ярко белым пламенем. Господи, что ж я потом увижу на мониторе.

Все забегали.

Ко мне подошел неприметный мужичек и сообщил.

- Сейчас красоток на подиум выведут, всех сразу. Щелкни их на фоне лейбла сразу, как только наше лицо новой линии вывезут.

- Вывезут?

- А ты не видел? Она на инвалидке рассекает.

- Нет, пойду, посмотрю.

Они вывели всех девушек и начали рассаживать и расставлять их.

Самые яркие девушки и самые красивые наряды в середку, что попрактичнее и пооднотонней - по краям. Народ был уже уставший, так что никто особо не ссорился. Показ давно закончился, зрители уже были дома и нам всем хотелось разойтись по домам. Наконец вроде всех расставили, целая армия фотографов выстроилась напротив и тут появилась Риша.

Ярко-красное платье только подчеркивало ее худобу, ее выступившие скулы. Она с трудом пересела в кресло-трон и попыталась занять позу подчеркивающую ее сексуальность. Где-то уже защелкали. Засверкали вспышки.

Я поднял объектив.

И вдруг все вокруг преобразилось. Нечто странное сидело напротив меня на троне, окруженное яркой толпой приспешников. Были среди них и великие воины, и маги, и просто хорошие бойцы. И я взглянул через прицел на свою цель и понял, что теперь это точно конец. И мне потом не отмазаться. Не отмыться. Я не смогу сделать вид, что этого не было, даже если никто меня не упрекнет.

И я нажал на курок.

Сейчас прямо рядом с фотоаппаратом, который делает кадр за кадром, на стене висит этот чертов календарь.

О, как они прекрасны, эти богини, сошедшие с небес. Как идеальны их фигуры, как ярки их наряды, как откровенны их улыбки. Длинные ноги, упругие груди, пышные волосы. Тела созданные для секса, наряды, за которые не жалко отдать состояние.

А в середине сидит ОНА. Королева.

Самая желанная, самая красивая, самая притягательная.

Мертвое тело, которое упало с трона, не имело никакого отношения к этой совершенной женщине. Ссохшиеся кисти рук, скрюченные пальцы, выражение обреченности на лице. Седина, проступающая у корней.

Я сел рядом с этими останками какой-то посторонней, незнакомой мне женщины и заплакал.

Рядом кто-то протяжно закричал.

*

Гарик смотрел на меня, и я прямо физически ощущал, как я ему не нравлюсь.