Первым с места стронулся Коца,идти по зимней степи оказалось непросто,колхозные поля, заброшенные с началом перестройки, заросли дикими травами, покрылись кочками с буераками.Под подошвами похрустывал жесткий наст, крепкие стебли опутывали теплые ботинки. Валютчик как ни старался опускать ноги помягче, все равно казалось, что его топание слышит вся округа. Он направился сначала к Дону, и уже оттуда повернул к усадьбе. Собаки учуяли его приближение тогда, когда он вплотную подобрался к неошкуренным доскам забора. Ветер, к ночи усилившийся, относил звуки и запахи по направлению к реке. Коца, нашарив под ногами обломок горбыля, постучал им по дереву, раззадоривая овчарок, рванувшихся навстречу. Они, сбившись в клубок с той стороны, принялись яростно его облаивать, повизгивая и одновременно всхрапывая. Но уверенности в том, что все собаки собрались в одном месте, не было. Коца, подняв комок застывшей грязи, перебросил его через забор, стараясь попасть по спинам, это ему удалось, бешенства заметно прибавилось, овчарки стали прыгать на доски. В дыру Коца заметил, как устремилась через двор еще одна овчарка, крупная и короткошерстная, она, собрав в гармошку кожу на носу, присела напротив на задние лапы.

- Ух ты, тварь кровожадная, не зря, видно, хозяин тебя натаскивал, что так ощерилась, - валютчик подобрал еще один комок, запустил им в щель между досками. - Мужика-деревенщину охраняешь, с дармовыми сокровищами? Я т-тебе…

Овчарка увильнула от камня, зарычала, готовая перелететь через забор, в стае она, наверное, являлась вожаком, потому что остальные собаки оказались позади нее. Коца вновь пошурудил обломком доски в дыре, прошел вперед, увлекая свору к дальнему концу усадьбы. Опять по ту сторону ограды запрыгал клубок из упругих тел. Валютчик так увлекся доведением собак до бешенства, что не заметил, когда вожак отделился от стаи и пропал. Он шаг за шагом уводил свору к дальнему углу загородки, чтобы потом погнать ее обратно. Надо было предоставить напарнику как можно больше времени для спокойных действий внутри обширного база. И Коца целеустремленно работал в этом направлении, стучал по горбылям, рычал, ругался матом, топал ногами, бегал взад-вперед, бросался кусками мерзлой грязи. Он успел вспотеть, запыхаться, распалившись сам, накрутил до упора и собак, они уже не видели, что перед ними доски, царапали все подряд когтями, рвали зубами. Коца понял, что внимание животных надолго привлеклось к нему, цель была достигнута, осталось бросить на середину двора обломок горбыля, чтобы овчарки порвали его в клочья, и уйти во свояси. Когда вдруг почувствовал, что кто-то собирается броситься ему на спину сзади. Метрах в трех приготовилась к прыжку та самая черная овчарка со светло-рыжими подпалинами по низу живота, ее глаза горели бешенством, оскаленная пасть угрожала острыми клыками. Он прижался спиной к доскам, выхватывая из кармана пику, подумал, что собаку следует убить, иначе от нее ожидается немало неприятностей, потому что она вела себя слишком разумно.Может быть,мысль сопрягалась с домыслом о том, что пастух, когда уходит выгребать из клада драгоценности, берет ее с собой, и тогда выследить его будет совсем непросто. А может, ожесточиться заставило реальное чувство опасности, ведь другие псы были способны только облаивать, да несмело цепляться зубами за одежду. Как раз один из них прихватил край одеяла, обернутого вокруг тела валютчика,эта возня мешала свободе действий, и Коца, не оборачиваясь, чиркнул открытым лезвием позади себя. Окрестности огласил дикий вой, злобный лай остальной стаи перешел в беспорядочные огрызания с повизгиваниями. Лишь овчарка продолжала приседать в напряженной стойке, готовая для прыжка. Со стороны дома послышались громкие возгласы, валютчик сумел разобрать лишь несколько слов:

- …да волки! Ату их, ату! Овец порежут…

Свора собак снова начала впрягаться в общий лай, вожак тоже натянутся струной. Медлить было нельзя, Коца, сделав вперед резкое движение корпусом, тут-же откинулся назад, не опуская руки с ножом.И этот нехитрый прием обманул овчарку, она, заворачивая на лету голову, прыгнула, стараясь вцепиться зубами в горло человека. Тот хладнокровно наколол собачье тело на острие, и сбросил его себе под ноги, ударив кулаком по оскаленной морде. Когда судороги затихли, грубо посек ей горло лезвием, услышал, как заскулила за досками стая. Но, если виноваты волки, значит, убивать следует тоже по волчьи.

- Черныш… Черныш… Да где он пропал…

Коца, чуть пригнувшись за забором, уходил по длинной стороне усадьбы сначала до ее угла, потом метнулся по направлению к реке, к редким островкам кустарника. Выдернув кулек с табаком, просеял его на землю между пальцами, липкими от крови, на случай, если мужик надумает пустить по следу собак.

- Волки, чтоб их… - донеслось издалека.

Валютчик, не доходя до берега, свернул направо, пошел вдоль реки, все так-же пригинаясь. Он понимал, что вряд ли теперь возможно его догнать, но его как всегда, когда приходилось отнимать чью-то жизнь, взялась накрывать крупная дрожь, похожая на приступ эпилепсии. От этого приступа глазные яблоки поддергивались вверх, во рту становилось сухо, а руки и ноги сводила судорога. Коце захотелось пить, в голове мелькнула мысль о том, что в рюкзаке, оставленном в воронке, в термосе есть глоток горячего напитка.

Микки Маус уже сидел на дне буерака в зимнем пальто, напяленном на курточку, вид у него был, словно его огрели жердью по голове. Ворочая вокруг шеей, он умудрялся в то же время бегать глазами в противоположные стороны.

- Ты чего такой? - опускаясь рядом, вымолвил Коца сквозь стучащие зубы. - Ничего не получилось, или кто помешал?

- Никого не было, ты сработал капитально, - отозвался Маус отмороженным голосом. - А как у тебя, удалось оторваться?

- Пока все идет по плану.

- Понимаешь, - скупщик раритетов проглотил слюну, не обратив внимания на ответ валютчика. - Теперь у нас остался лишь второй вариант, без крови, думаю, не обойдется.

- То есть?

- Я нашарил заначку мужика. Если все начнет складываться так, как мы с тобой намечали, конкурентов придется убирать, - он выложил на подстилку кусок грязной материи, такой же, в которых пастух привозил на рынок царские награды. - Наборчик один к одному, вот звезда со знаком ордена, монеты, кольца с бриллиантами и другими камушками. В существование Стенькиного клада может теперь сомневаться только клиент ковалевских лагерей.

- Я был в этом убежден с первого посещения мужиком нашей вотчины.Мне показалось, что ты такого же мнения.

- Да, я повторяюсь, - Маус провел ладонью по узкому чернявому лицу. - Волнуюсь, потому что последнего момента в этот бред до не верилось. А сейчас словно глаза открылись.

- Встряхни башкой и давай кумекать дальше, - оборвал подельника Коца, нашаривая в рюкзаке термос и отвинчивая алюминиевую крышку. - Мне пришлось замочить собаку. Хорошая была овчарка, умная.

Он сделал несколько жадных глотков, передохнув, припал снова к стеклянному горлышку колбы.Выплеснув остатки жидкости на руки, завинтил крышку на место.Вместе с выступившим потом уходили чувство необъяснимой тревоги и дрожь во всем теле. Коца развернул кусок материи, в лунном свете он сразу угадал орден святого Александра Невского и знак к нему ввиде небольшого круга с крестом в центре, похожим на немецкий, покрытым темной эмалью. В юности он увлекался археологией, нумизматикой, филателией, но никогда не думал, что с подобными редкостями придется столкнуться влотную. Под звездой со знаком лежали россыпью золотые царские монеты вперемешку с мужскими и женскими перстнями, с замысловатой брошью. Только теперь на тряпочке кучкой посверкивало что-то еще, валютчик тронул пальцем невысокую горку, она отозвалась пучком разноцветных брызг, растаявших в морозном воздухе. То ли это снова оказалась цепочка, то ли колье с драгоценными каменьями, а может, и боярская диадема, которые боярыни надевали перед появлением пред очами императора Всея Руси. Для изучения этого чуда не было ни времени, ни подходящих условий. Коца, завернув углы куска материи, соорудил узелок и положил его за пазуху. Посмотрел на Мауса, молчаливо следившего за его действиями: