В обратный путь смельчаки погрузили в лодку восемь раненых. До рассвета оставалось немного времени. Надо было спешить. Старший лейтенант Тройно и его спутники сели за весла. Лодка была уже на середине реки, когда в нее попала мина. Все оказались в воде. В обмундировании плыть становилось все труднее. Ухватив за воротник шинели одного из раненых, Тройно поплыл. Набухшее обмундирование тянуло вниз, но он, выбиваясь из сил, плыл и плыл. Уже близок берег, холодная вода свела судорогой ноги. На какое-то мгновение потеряв сознание, командир стал погружаться на дно, но, наглотавшись воды, вынырнул и стал звать на помощь. Подбежавшие к берегу красноармейцы спасли старшего лейтенанта Тройно.

Вот так под артогнем врага, в кипящей от разрывов широкой, холодной ленте Невы, вели свои лодки и плоты герои гребцы-перевозчики...

Тем временем у самых стен Ленинграда не утихали кровопролитные бои. Все попытки противника взять город штурмом были отбиты. Враг, понеся большие потери, вынужден был перейти к обороне, зарываться в землю. Но он активизировал свои действия на тихвинском направлении, рвался к реке Свирь, решив задушить город блокадой.

В те дни части 115-й стрелковой дивизии и 4-й бригады морской пехоты вели упорнейшие бои за расширение Невского пятачка. Руководило нашими действиями командование Невской оперативной группы. Приказом Военного совета фронта она была образована 22 сентября. В нее вошли войска, сражавшиеся на Неве. Командующим Невской оперативной группой был назначен генерал-лейтенант П. С. Пшенников.

Перед Невской оперативной группой и 54-й армией (она к 26 сентября включена в состав Ленинградского фронта) была поставлена задача - разорвать кольцо блокады на синявинском направлении.

Но противник сумел стянуть в эту узкую горловину, отделявшую 54-ю армию от Невской оперативной группы, значительные силы и оказывал упорное сопротивление. Более того, фашисты пытались сами ночью на плотах форсировать Неву. Наши части, оборонявшие правый берег - 5-й истребительный батальон, 638-й стрелковый полк и 313-й артиллерийский полк, - пресекли эту попытку. Противник понес немалые потери.

Около десяти дней продолжались тяжелые бои на плацдарме. За это время враг потерял более трех тысяч убитыми. Мы захватили много снарядов, большое количество оружия, уничтожили семь артиллерийских и пять минометных батарей, подбили более двадцати танков и десятки других машин. Немецко-фашистские части были несколько потеснены.

Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер впоследствии признал: "День 24.9 был для ОКВ в высшей степени критическим днем. Тому причиной неудача наступления 16-й армии у Ладожского озера, где наши войска встретили серьезное контрнаступление противника, в ходе которого 8-я танковая дивизия была отброшена и сужен занимаемый нами участок на восточном берегу Невы"{11}.

В связи с этим была задержана переброска на московское направление двух фашистских танковых и одной моторизованной дивизий. Кроме того, гитлеровское командование направило под Ленинград для усиления 16-й армии еще две пехотные дивизии и три полка. Все эти соединения и части были вскоре обескровлены.

С нашей стороны потери тоже были немалые - в том числе ранеными. Всех их мы сумели эвакуировать с плацдарма. Медицинская служба, руководимая дивизионным врачом 115-й стрелковой дивизии, а затем начальником медслужбы НОГ полковником медицинской службы Т. Д. Рубителем, была хорошо организована. Вместе с батальоном Дубика на плацдарм ушел передовой медицинский пункт нашей дивизии во главе с военврачом А. З. Цицишвили. Когда количество войск на Невском пятачке увеличилось, мы развернули объединенный полковой медпункт, которым руководил военврач 3 ранга П. Ф. Большаков. Особенно следует отметить молодых девушек фельдшера Машу Голомедову, медсестру Раю Стротивную, санинструктора Доялову, которые спасли жизнь сотням раненых. Маленькие, худенькие, в огромных кирзовых сапогах, они смело шли в самое пекло боя, отыскивали раненых, оказывали им первую помощь, перетаскивали их на своих спинах. Приведу лишь один пример: санинструктор Нина Зайкина вынесла с поля боя десятки бойцов. Она была убита осколком. Похоронили героиню на плацдарме.

Тяжело было оказать первую помощь раненым на Невском пятачке, но еще труднее эвакуировать их на правый берег. Днем раненые лежали в укрытиях, а ночью на лодках и паромах под интенсивным огнем врага санитары отправлялись в опасный путь. Санитар Моисеенко только за одну ночь переправил более 30 человек, совершил девять рейсов, пошел в десятый и был ранен осколком. Санитар Воробьев вернулся на рассвете из последнего рейса, собрался отдохнуть, но, когда увидел, что тонет большая лодка с людьми, снова сел за весла и спас раненых. Число раненых, в дни боев переправляемых на правый берег, нередко превышало-300 человек...

Наши силы таяли, пополнение не поступало, но командующий Невской оперативной группой все время требовал активных действий на плацдарме. Распоряжения следовали одно за другим: "Очистить левый берег на 3 километра, овладеть поселком No 6..." Но все наши новые попытки атаковать силами поредевших от непрерывных боев подразделений успеха не имели. Мы, правда, провели отвлекающий маневр - форсировали Неву в направлении поселка Отрадное силами отдельного разведывательного батальона дивизии, но встретили упорное сопротивление гитлеровцев и вынуждены были отказаться от дальнейших действий.

В конце сентября на командный пункт нашей дивизии приехал полковник В. Н. Федоров - командир 10-й стрелковой бригады. Он сообщил, что бригада сосредоточивается в районе Островков. Ее задача - форсировать Неву, овладеть Отрадным, содействовать нашему наступлению на плацдарм. Мы обсудили вопросы взаимодействия, и Федоров уехал к себе в бригаду.

Три дня гремела артиллерийская стрельба в районе переправы 10-й бригады. В штаб нашей дивизии никаких данных о ее действиях не поступало. Это тревожило меня.

- Послали офицера связи, но пока никаких новостей, - доложил мне начальник штаба дивизии полковник Н. В. Симонов.

Положение в районе Отрадного, по-видимому, осложнялось. Мы слышали частые разрывы авиабомб. Отдельные самолеты противника пролетали и в наш район боевых действий.

В это время на командный пункт дивизии прибыл командующий Невской оперативной группой генерал Пшенников.

- Поедемте со мной в район 10-й бригады, - обратился он ко мне.

Мой шофер хорошо знал дорогу в Островки. Оттуда мы добрались к району переправы на Неве. Машину оставили в лесочке, а сами перебежками от укрытия к укрытию направились к переправе. В небе над районом переправы кружились десятки вражеских самолетов. Они бомбили переправу и позиции бригады. Над нами появились три фашистских самолета. От них отделились бомбы. Мы плотнее прижались к земле. Бомбы упали недалеко от канавы, где мы залегли.

Вскоре мы встретили командира одной из частей, и он рассказал, что произошло с бригадой. За три дня на левый берег Невы было переправлено два батальона и два танка БТ-7. Переправившиеся атаковали врага, но успеха не имели. Авиация противника наносила удары по переправе. Большая часть плавсредств была разбита и потоплена.

10-я бригада понесла тяжелые потери, погиб ее командир полковник Василий Николаевич Федоров. Мы тяжело переживали гибель этого смелого человека.

Вскоре генерала Пшенникова и меня вызвали в Смольный. Пригласили в кабинет командующего Ленинградским фронтом генерала армии Г. К. Жукова. Там уже находился член Военного совета генерал-лейтенант А. А. Жданов.

- Что у вас там случилось с бригадой на переправе? - обратился командующий к генералу Пшенникову.

Его доклад получился неубедительным. Главное, не смог объяснить причины неудачи.

Г. К.Жуков, высказав неудовольствие в его адрес, предложил генералу Пшенникову удалиться из кабинета. Пшенников вышел. Наступила пауза. Я стоял и ждал, что же будет дальше.

Ко мне обратился А. А. Жданов: