С отвесного обрыва прекрасно обозревались окрестности. Жизнь в оставленной людьми колонии кипела, как горячий источник Сораны. Плодовитые самки носились за непоседливыми детенышами, седые гориллы грели на солнце по-старчески костлявые туши. Молодые самцы мерялись силой. Ужравшаяся ягод группа тусила в заброшенном амбаре: из полуразвалившейся постройки доносилось утробное чавканье и сытое повизгивание.

И только десяток матерых самцов не участвовал в общем бедламе. «Сторожевые» обходили территорию базы, принюхивались и с подозрением посматривали на покосившийся склад. Пеленгатор в руках Чистюли упрямо вещал, что «жертвы» укрылись именно там.

Командир кивнул в сторону зарослей папоротника. Мы послушно отползли в указанном направлении и, не отрывая взглядов от склада, укрылись среди широких резных листьев. Относительная безопасность убежища позволила немного расслабиться и порассуждать.

– Почему гориллы не заглядывают внутрь склада? – шепотом спросил Дылда. – Глядите, кружат рядом, будто не решаясь войти.

– Элитчики там точно живые? – засомневался командир. – Фартовая?..

Я выскользнула из привычных шумов и уловила слабое жужжание, исходящее из старого склада.

– Не пойму, что там… Какие-то помехи…

Распахнула глаза и потрясла головой. Потерла уши.

Чистюля задумчиво покусал губу и сообщил:

– Я, кажется, догадался, в чем дело. Элитчики добрались до отпугивающей установки колонистов и восстановили ее.

– А блок питания они где надыбали? – все так же шепотом взорвался Дылда. – Поселение давно заброшено.

– Амон неплохо разбирается в технике, – напомнила я.

– Не прокатит, – отринул мое предположение командир. – Единственный источник питания …

Он оборвал речь на полуслове, но мы поняли. Резервным энергоносителем стала «куколка». Медведь любил рассказывать, как одна из его групп завела с ее помощью древнее устройство связи и подала сигнал бедствия. Ходили слухи, будто «куколки» спецом разрабатывались для подобных целей. Но решиться на такой подвиг?.. Потеряв связь с прибором, бывший владелец испытывал нестерпимые муки.

– Предположим, Михей выкинул элитчиков прямо на горилл, – рассудил Бобер. – Они укрылись на складе и выискали установку.

– Спасаясь, пожертвовали одной «куколкой», – продолжил за него Дылда. – Вопрос: чьей?

Мы переглянулись. Чистюля озвучил общее мнение:

– Амона не зря избрали командиром пятерки.

– Уважа-аю, – протянул Малыш.

– Как будем действовать? – оживилась я.

Живо представила, как корчится от боли белобрысый, и испытала нечто вроде сочувствия. Или еще большей симпатии.

– По моим предположениям, «жертвы» ждут, пока придет в себя их командир, – сообразил Чистюля. – И мы пока помедлим. Главное – не упустить момент, когда элитчики покинут убежище.

– А оно им надо? – возразил Бобер. – Отсидятся положенные трое земных суток и выиграют «забег».

– Не выйдет, – отрезал Чистюля. – На трое суток заряда «куколки» не хватит, а потрошить еще одну Амон не рискнет. Он и без того пожертвовал репутацией – Медведь терпит многое, но не утрату связи с импровизированным хозяином.

В словах командира звучала истина. Правила «охоты» предельно просты: «ловчие» и «жертвы» высаживаются на незнакомую планету с минимальным набором оружия и техники. Задача первых – завладеть «куколками». Вторых – продержаться трое суток и сохранить ценный груз.

«Жертвы» не могут позвать на помощь раньше положенного срока. У «Ловчих», добывших «куколок», такое преимущество есть.

Путем проб и ошибок наша пятерка пришла к выводу – лучше держаться вместе. Блуждание по малоизвестной планете в одиночку, будь ты «жертвой» или «ловчим», куда как опаснее.

Убийство соперников Медведь не поощряет, а вот на легкое членовредительство порой закрывает глаза. Все ради «куколки» – таков девиз недетской игры телохранителей. Так нас учат защищать будущего хозяина и вытаскивать его из различных переделок. Живым. Остальное роли не играет.

Отбил трофей у «жертв» – выиграл: запускаешь сигнальную ракету и на спасательной шлюпке возвращаешься на борт. С победой. Сплоховал – тоже возвращаешься и получаешь пару нарядов вне очереди и выговор от Медведя. Трудно сказать, что пережить проще.

Пока я рассуждала о правилах, другие члены пятерки приуныли. Вынужденное ожидание рождало неприятные мысли и дурные предчувствия.

Первым не выдержал Малыш.

– Пожрать бы чего, – хрипло прошептал он. – Я такой голодный, что даже «пугач» будто картохой вареной отдает. Долго нам еще в засаде сидеть?

– Терпи, – предупредил его Чистюля. – Если все пройдет удачно – пообедаем на корабле.

– А если нет? – испуганно округлил глаза Бобер. – Вдруг придется в догонялки с элитчиками играть.

Не отрывая взгляда от злосчастного склада, Чистюля насмешливо хмыкнул и предложил:

– А вы корни у папоротников погрызите: вон они какие жирные.

Я с сомнением покосилась на выпучившийся из земли отросток: древовидный, плотный. Потрогала его пальцем: как камень. В пищу точно не годится.

А вот молодые побеги с еще не распустившимися листьями вызвали у меня больше оптимизма. Сорвала один – на пробу. Скрученные в колечки листики оказались на редкость сочными и мясистыми.

– Как? – деловито уточнил Малыш.

– Гадость, – нахмурилась я. – Не вздумай есть.

Сорвала еще один побег и сунула в рот.

Малыш намек понял и напихал полный рот папоротника.

– Жешкий, шволочь…

– Так ты молодые листики бери, дебила кусок, – принялся поучать его Дылда.

Наблюдать за гориллами на сытый желудок было куда как приятнее.

– К такому бы угощению еще солонины кусок, – размечтался Бобер. – Иль хоть сала…

Мы задумчиво покивали, соглашаясь. Но и без мяса побеги папоротника прекрасно утоляли и голод, и жажду.

– Я, когда пацаном был, грибы пробовал: мы их на отсыревшей стене нашли, – поделился Малыш. – Они на вкус такие же были.

Он задумчиво поковырял ногтем в зубах, закинул в рот новую порцию и продолжил:

– Тока глючило с них потом по-страшному.

Чистюля выплюнул не дожеванный папоротник и обвел нас придирчивым взглядом.

– Отставить с пиром: на сегодня припадочных хватит. А ты, Малыш, давай, заранее предупреждай о возможных последствиях. Усек?

– Да я пока в работном доме числился, и не такое пробовал. По мне так лучше грибы, с которых глючит, чем продпайки безвкусные, – скептично отозвался Малыш.

– Да ладно те заливать, – фыркнул Бобер. – Говорят, на Земле до сих пор скотину на убой разводят, а еще корнеплоды и траву разную.

– Так это для богатеньких, – отозвался Малыш. – А таким сиротам, как я, из корнеплодов один хрен и доставался. Кабы Медведь меня к лапам не прибрал, так бы и гикнул от голода. Хавали с ребятней все, че не приколочено.

– Вам же, вроде как, Император ежемесячное пособие назначал? – встрял в разговор Дылда.

– Гхм, – скривился Малыш. – Продукты хорошие мы только на базах и видели – когда транспортники разгружали. До наших животов одни очистки добирались.

– А ну прекратить! – грозно, но шепотом остановил товарищей Чистюля. – Выиграем забег, получим увольнительную – и поедим, и попьянствуем. И Императора обсудим, и его прихлебателей. А пока смотреть в оба и не гундосить.

Спор оборвался на полуслове. Я посмотрела на побеги папоротника свежим взглядом, прислушалась к себе. Розовые облачка перед глазами не плясали, на ха-ха не пробивало. Авось, пронесет. Мало ли, какие грибы в Млечном Пути растут – не все ж галлюциногенные.

Чистюля сверился с поисковиком: «жертвы» все еще сидели в засаде.

Но мы недооценили Амона. Недаром он стал командиром элитной пятерки. Ох, недаром. Стоило гориллам утратить бдительность и интерес к попискивающему складу, как «жертвы» двинули в путь.

Впереди, сгибаясь под тяжестью установки, двигал Амон. Вслед за ним шли сохранившие «куколок» бойцы. Настороженные и бдительные, они прикрывали спину командира.