Англиченков облегченно выдохнул и принялся мечтать:

– Раскассируем «царей», и начнется в городе хорошая жизнь! Я тогда сразу женюсь.

– Если стодесятники перебьют «царей», то сядут на их место, – осадил его Яков Николаевич.

– Как они сядут, если у них в банде будет наш агент? Открутим им головы, и тогда точно женюсь.

Все посмеялись, и Лыков подвел итоги ночного совещания:

– Петр Павлович, вы теперь прикреплены ко мне, для содействия. Будем вместе дознавать дело о нанесении увечий личному почетному гражданину Корди. Поручаю вам секретно собрать сведения о кадре Комитета донских гирл: есть ли игроки, или замешанные в мошенничестве, или недоброжелатели покойного.

– Слушаюсь.

– Яков Николаевич, вас попрошу мобилизовать агентуру. Нужно знать весь состав Чертова отряда. Почему они объявились именно в Нахичевани? Весьма вероятно, что у кого-то из них есть там родственники. Которые примут на первых порах и помогут освоиться, а потом станут наводчиками.

– Постараюсь.

– Будьте добры. Узнаем этих укрывателей и подошлем к ним Азвестопуло.

– А вы сами чем сейчас займетесь?

– Я завтра пойду в комитет и начну его потрошить.

Блажков с сомнением покачал головой:

– Это не понравится Елпидифору Трофимовичу.

– Что за гусь?

– Парамонов его фамилия. Председатель комитета, а еще хозяин паровой мельницы, чуть не самой большой в империи. Миллионщик, гласный городской Думы и очень влиятельный человек. Он вас, извините, в бараний рог согнет.

– Миллионщик? Тогда он у меня первый на подозрении. Эти богачи уже краев не видят, думают, что весь мир для них одних сделан. А за три рубля убить готовы…

– Парамонов не такой. Он благотворитель, богобоязненный человек. И чего ему в комитете воровать? Там суммы скромные, у него мельница много больше дает. А еще есть собственный флот, угольные шахты – у-у…

– Благотворитель? – нахмурился Лыков. – Точно он. Главный жулик – Парамонов, готов поспорить на ведро водки.

Коллежский советник с коллежским регистратором ударили по рукам, а не имеющий чина разбил. После этого Лыков ушел в гостиницу, а местные сыщики сели писать отчеты.

Утро следующего дня Алексей Николаевич потратил на разговоры с Ольгой. Она была благодарна сыщику, что тот взялся исполнить ее просьбу. Но теперь началось официальное дознание, и в нем не было места пристрастности или жажде мести. Поэтому Оконишниковой лучше следовало бы вернуться в Петербург, чтобы оказаться в стороне от дела. Здесь она лишь помешала бы.

Оконишникова сначала пыталась остаться, чтобы помочь своему другу ориентироваться в незнакомом городе. Однако Лыков ответил, что местные сыщики сделают это лучше. Тогда Ольга обиделась. Дознание касалось и ее лично, как она могла уехать? Лыков парировал: твои попытки влиять только повредят. Ты свое сделала, сообщила полиции важные сведения. Дальше не мешай. В итоге они поссорились, а потом помирились. Как полагается у умных людей, было принято компромиссное решение: Ольга останется в Ростове еще на три дня, после чего уедет. Эти три дня она хотела использовать по полной и не отпускать своего спутника ни на шаг. Лыков согласился пожертвовать вечерами и протянул ей свежий номер «Южного телеграфа».

– Выбирай, куда пойдем сегодня, а мне пора. Вернусь к обеду, там и решим. Мне нравится программа в Александровском саду: выступает «Дамская гвардия». Сказано, что всемирно известная, но это явное преувеличение.

– Какая еще гвардия? – удивилась Ольга Дмитриевна.

– Да почитай, там все написано. Красавицы сестры Ростельбиндер, пять штук, одна лучше другой.

– Нахал!

– А еще знаменитый жонглер-молния Ли-Бело, известные музыкальные клоуны Лорас, русская этуаль Дорина и комики-эксцентрики Кабанис. Обещают, что будет весело.

– Не хочу в Александровский сад, пойдем лучше в театр.

– Запросто. Вот про театр Машонкина. Там с успехом прошел фарс «У вас есть что предъявить». Текст полон скабрезностей. Публике особенно понравился костюм одной из актрис, которая вышла на сцену в полупрозрачной десу[16].

– А нет ничего более камерного? – возмущенно спросила Ольга.

– В театре «Буфф» выступает спорт-субретка мадемуазель Лоттенбах. Ты не знаешь, кто такая спорт-субретка?

– Навряд ли что-нибудь приличное.

– На тебя не угодишь. Вот интересное зрелище! Биофон. То же самое, что синематограф, но с добавлением фонографа. Газета пишет, что это дает возможность смотреть и слушать целые оперы.

– Годится, – обрадовалась Оконишникова. – А какую из опер показывают в биофоне сегодня?

– Сегодня, дорогая, там показывают матчиш[17] с пением. Уточняют, что весьма неприличный.

– Да что же за гадости ты находишь в этих газетах! Нарочно выбираешь? И все с такими ухмылками.

– Это твой город так на меня действует, – стал оправдываться сыщик. – Ну, что решила? Не сидеть же в гостинице.

– Выбираю из всех зол наименьшее. Пошли в сад, к жонглерам и клоунам.

– Хорошо, дорогая. Я направляюсь к градоначальнику, а ты пока займи себя сама. В четыре часа обедаем, потом гуляем по городу, а вечером – в Александровский сад. Блажков говорил, там по ночам шалят, но мы с тобой люди смелые, отобьемся.

Коллежский советник пришел к Зворыкину и попросил его устроить одно дело. Питерцу нужно было, чтобы его приняли в Комитете донских гирл и объяснили, как там все устроено. А потом показали бы бухгалтерию.

– Но для чего вам это? – удивился градоначальник.

– Следы одного из преступлений ведут туда.

– Ну и что? Вы-то тут при чем? Пусть дознает ростовская полиция, с них я и спрошу. Ваше дело – общая ревизия, а не конкретное дознание.

– Иван Николаевич, мы же с вами вчера договорились. Я сам выбираю себе направление ревизии. Вот, решил на пробу копнуть одно дело. С Липко и Блажковым мы это уже согласовали.

Полковник недовольно покачал головой и попросил секретаря соединить его с Парамоновым. Мембрана в телефоне была такой, что Лыков слышал ответы мукомола.

– Елпидифор Трофимович, добрый день. К нам приехал ревизор из Петербурга, коллежский советник Лыков. Просит показать ему ваш комитет.

– Он из Министерства торговли и промышленности? Это хорошо, нам нужна там поддержка. Пусть приходит, все покажем, а вечером и в ресторан.

– Нет, Лыков не оттуда. Он от Столыпина.

– Хм… И какое отношение ваш ревизор имеет к донским гирлам?

– Вроде не имеет, а вот интересуется. Я не могу ему отказать.

– Ищейка из полиции? К черту его! Сейчас в ход пошел прохвост…

Градоначальник виновато покосился на сыщика и продолжил:

– Я вас очень прошу. Боюсь, в столице копают под Даниила Васильевича. Не иначе, место его кому-то приглянулось. Лыков – наш союзник в этом вопросе.

– Ну, если нужно помочь Драчевскому… Ладно. Пусть приходит к Кузьмину, я распоряжусь, чтобы тот ответил на все вопросы вашего соглядатая.

– Спасибо, Елпидифор Трофимович!

Полковник положил трубку и сказал:

– Уф. Трудно с этими миллионщиками.

– Избаловали вы их. В Петербурге рявкнули бы, и весь разговор.

– Тут есть специфика, – уклончиво возразил градоначальник. – Езжайте теперь к реке. Посреди Береговой улицы отыщете корпус комитета, он в два этажа. В здании конторы вас будет ждать Роман Федорович Кузьмин. Это управляющий пароходством и хозяйством, сведущий человек и старательный работник. На нем все и держится, поскольку самому Парамонову вечно некогда. Он даст нужные разъяснения.

Командированный поблагодарил и откланялся. Через полчаса он уже сидел в тесном кабинете Кузьмина, окнами на Дон, и беседовал с хозяином. Разговор затянулся надолго. Несколько раз он принимал такой оборот, что управляющий хозяйством вскакивал и начинал бегать вокруг стола. Особенно ему не понравились обвинения членов комитета в хищениях. А тем более подозрения, что именно они натравили бандитов на помощника бухгалтера Корди. Но все же сыщик получил представление о роли гирлового комитета в организации донского судоходства. Лекция была очень интересной, Роман Федорович оказался весьма компетентным человеком. Теперь питерцу предстояло осмыслить полученные сведения и решить, за какую ниточку тянуть.