Демон облегченно выдохнул из легких воздух и обмяк в кресле.

  - Не торопи события. - Снисходительно улыбнулся он и наполнил рюмки. - Тебе еще придется несколько раз выехать в Мюнхен для того, чтобы определиться, когда и в каком месте лучше организовать ликвидацию объекта. А мы тем временем подберем тебе надежное оружие. Сам понимаешь, обычный пистолет или нож здесь не подойдет. Ребета нужно будет убрать так, чтобы на месте убийства не осталось никаких улик. Нам нужно все обставить таким образом, чтобы для полиции его смерть выглядела, как естественная, а для бандеровского крыла ОУН, как загадочная. Тогда между ними усилятся внутренние противоречия и начнется междоусобная война.

  - Вы об этом уже говорили. - Буркнул в ответ Сташинский и, взяв себя в руки, добавил, - Можете не сомневаться во мне. Я сделаю все так, как нужно.

  - Вот и замечательно. - Удовлетворенно произнес Сергей и демонстративно поднял свою рюмку, предвкушая новый тост.

   Г Л А В А 10

   Прошло лето 1957 года. Сташинский еще три раза выезжал в Мюнхен и в начале сентября доложил о своей готовности к выполнению задания. Его душевные терзания очень быстро ушли на второй план и немаловажную роль в этом сыграла Инге. Богдан испытывал к ней не просто любовь, он находил в этой хрупкой ничем не приметной девушке источник своих внутренних сил и вдохновения. Их отношения развивались настолько стремительно, что скрывать их становилось все сложнее и сложнее. Инге стала периодически оставаться у него на ночь. Вместе они проводили все свое свободное время и от этого, с каждым днем Богдану становилось все сложнее лгать любимой девушке. Двойная жизнь его угнетала, но открыться ей он не решался. Единственное, что сдерживало Богдана признаться ей - это не ответственность перед своим руководством за разглашение государственной тайны, а боязнь навсегда ее потерять. Вместе с тем, Инге и не провоцировала его на откровенность. Она никогда не интересовалась его работой, частые отъезды в командировки воспринимала, как должное и никогда не расспрашивала о прошлой жизни. За это в глубине души Богдан был ей очень благодарен. Такие отношения позволяли ему быть с ней искренним. Хотя однажды ему все же пришлось солгать девушке. Как-то раз, когда Инге осталась у него ночевать, утром, во время завтрака, она как бы, между прочим, сказала:

  - Ночью ты говорил во сне.

   Богдан поднял на нее удивленные глаза:

  - И что же я говорил?

  - Я не поняла. - Отмахнулась девушка, намазывая маслом кусочек хлеба. - Ты говорил не по-немецки.

   Она не требовала от него ответа, не просила пояснений, она просто констатировала факт и не более того.

   Сташинский на несколько секунд онемел от неожиданности, не зная, что ей ответить. Но, затем, совладав с собой, изо всех сил стараясь казаться беззаботным, сказал:

  - Ничего удивительного, мне приснилась мама. В детстве она разговаривала со мной исключительно по-польски, старалась, чтобы я свободно говорил на двух языках. Поэтому иногда, когда я вспоминаю детство, то начинаю вновь думать по-польски. Пусть тебя это не шокирует.

   От этой вынужденной лжи, Богдану стало стыдно перед Инге и он решил сменить тему:

  - Хочешь, я сегодня сам приготовлю ужин?

  - Нет, Йозеф. - Инге положила ему на руку свою ладонь и улыбнулась, - ты забыл, что завтра воскресенье, а на выходные я уезжаю к родителям. Поэтому сегодня ты будешь ужинать без меня.

   Она не почувствовала никакой фальши в словах Богдана, ему она всецело доверяла и он пока этим успешно пользовался. Однако, бесконечно так продолжаться не могло и настоящие испытания им предстояло еще пройти.

   Однажды дождливым октябрьским утром Демон вызвал Сташинского на конспиративную квартиру. Богдан прекрасно понимал, какой разговор ему предстоит, он давно ждал этого момента, но все же надеялся, что это произойдет не так скоро.

   Как всегда он прибыл на место встречи без опоздания и был искренне удивлен, увидев там Сергея Демона в присутствие незнакомого человека.

  - Знакомьтесь, Йозеф, это наш коллега из Москвы. - Представил он гостя и, увидев смущение на лице своего подопечного, пояснил, - Федор Степанович сотрудник нашего оперативно-технического Управления. Он специально прибыл сюда, чтобы встретиться с тобой.

  - Добрый день. - Сухо произнес гость и протянул Богдану свою маленькую, как у ребенка ладошку.

   Сташинский с недоверием посмотрел на этого человека, который никак вписывался в образ тех чекистов, с которыми ему приходилось иметь дело ранее. Перед ним стоял мужчина лет 40-45, ростом ниже среднего, щуплый с абсолютно лысой головой и круглых в металлической оправе, очках. Его внешность можно было бы назвать серой, если б не проницательные и выразительные глаза.

   Пожав руку незнакомцу, Богдан прошел в комнату и уселся в кресло, не дожидаясь приглашения. На конспиративной квартире он чувствовал себя, как дома, поэтому и держал себя с московским специалистом, как хозяин положения.

   Столичный гость оказался не очень разговорчивым и сразу перешел к делу. Он вытащил из-под стола небольшой металлический чемоданчик и, открыв его, развернул содержимым к Богдану. В нем находился небольшой цилиндр из белого металла, напоминающий крупную авторучку, диаметром не более двух сантиметров и длиной около десяти сантиметра.

  - Это Ваше оружие, - произнес он, обращаясь к Сташинскому, - В качестве патрона здесь заряжена пластиковая ампула с синильной кислотой, этот яд не имеет ни цвета, ни запаха, поэтому будьте предельно осторожны. Суть его заключается в том, что при выстреле, яд превращается в струю газа. Его пары при вдохе попадают в легкие, в результате чего артерии, подводящие кровь к мозгу, моментально парализуются, вызывая у жертвы своеобразный тромбоз. Смерть в этом случае наступает в течение минуты, максимум полторы. Затем яд улетучивается, не оставляя никаких следов в организме. Практически человек умирает от инсульта или инфаркта.