Богдан молча взглянул на начальника и опустил глаза.
- Когда выезжать? - минуту спустя, спросил он. Произносить стандартные слова о том, что оправдает доверие Партии и Правительства, он посчитал излишним, потому что прекрасно осознавал, что впереди его ждет неизвестность.
- Сегодня. - Категорично ответил подполковник. - Документации и казенного имущества у тебя нет, поэтому сдай оружие на склад и в секретариате получи предписание к новому месту службы. Вот, пожалуй, и все.
Богдан поднялся с места и уже хотел что-то сказать на прощание, но Сердюк опередил его. Подполковник вплотную подошел к нему и неожиданно по-отечески обнял.
- Береги себя, сынок. - Он резко отпрянул от удивленного подчиненного и, махнув, рукой добавил, - А теперь, ступай.
- Прощайте, Станислав Андреевич. - Сташинский впервые в жизни назвал своего наставника по имени-отчеству. Тогда он, видимо, уже почувствовал, что это их последняя встреча и другого шанса судьба им больше не предоставит.
Г Л А В А 6
Последующие два года стали для Богдана самым настоящим испытанием. Учеба в школе КГБ оказалась гораздо сложнее, чем наполненная смертельным риском его предыдущая жизнь. Ему предстояло не просто стать агентом-нелегалом, а переломить, забыть и уничтожить самого себя. Выходец из простого украинского села, Богдан Сташинский должен был постепенно превратиться в настоящего немца, с характерным для этого менталитетом, привычками и взглядами. Во время учебы в разведшколе не было привычных учебных групп и занятий в специализированных классах. Вся подготовка носила индивидуальный характер, в процессе которой он штудировал немецкий и польский языки, порой читая в оригинале иностранных авторов, а затем, пересказывая их близко к тексту. Но большая часть времени все же уходила на совершенствование боевой и физической подготовки. Утомительные, выматывающие до дрожи в коленях кроссы, борьба, гимнастика, плавание, приемы рукопашного боя. Курсантов обучали вождению мотоцикла и автомобилей различных марок, фотоделу, картографии. Много времени приходилось проводить в тире, упражняясь с различными видами стрелкового оружия. Отдельные занятия посвящались приемам обращения с холодным оружием.
- Держи рукоять тверже, - требовал инструктор, чувствуй траекторию движения ножа... Бей коротко, без замаха, дави вниз, проворачивай лезвие в теле круговым движением. Тогда внутренняя рана будет в несколько раз больше наружной. И Сташинский бил муляж, раз, другой,... сотый, пока не выработался автоматизм движений. Тогда он еще не осознавал, кого из него готовили на самом деле.
Очень интересно для него проходили занятия по изучению архитектурных, ландшафтных, исторических и прочих особенностей крупных немецких городов. Все это оказалось очень нужным в его последующей работе. Но самым сложным и ответственным стало в его учебе - это вжиться в новый образ, согласно новой легенде. Как оказалось, довести до идеала свой немецкий язык, Сташинский так и не смог. Более того, стажировка в Германии показала, что ему с трудом давался беглый саксонский диалект, который на слух он не всегда воспринимал. Тогда в срочном порядке, руководству школы пришлось менять ему легенду.
Шло время. Внешне Сташинский как будто не менялся. Походка мимика, поведение оставались прежними. Но все-таки незаметно для себя он становился другим: более осмотрительным в общении, внимательным к мелочам, подозрительным и осторожным, в нестандартных ситуациях доверяющим интуиции и внутреннему чутью. Он хорошо усвоил истину, что глаза видят больше, чем мы осознаем, уши слышат больше, чем нам кажется. Это называется шестым чувством. "Если ты ощутил напряженность, неясное беспокойство, соберись и приготовься к атаке. Интуиция - это не мистика". - Так говорили инструкторы в школе.
Так, к началу осени 1954 года в Восточном Берлине появился молодой человек, достаточно привлекательной внешности и с хорошими манерами. Звали парня - Йозеф Леман. По происхождению, он был полукровкой. Его отец, немец по национальности, трагически погиб в результате несчастного случая, а мать, этническая полька - стала жертвой бомбардировки в годы войны. Молодому человеку с детских лет пришлось работать сначала на сахарном заводе в Польше, а затем уже в Германии, сначала листорезом в типографии, затем диспетчером в гараже и лишь к концу 1954 года, его как человека свободно владевшим польским и немецким языками взяли на работу переводчиком в министерство торговли ГДР. К этому времени, он наизусть знал цены на бензин, продукты, сигареты, шнапс, пиво, газеты. Свободно ориентировался, где подешевле можно купить костюм, каков обычно бывает размер чаевых в ресторане. Он помнил элементарные премудрости хорошего тона: на столе в ресторане нож должен лежать справа, а вилка - слева, перекладывать приборы без необходимости не следует. В туалете пользоваться не газетой, а исключительно туалетной бумагой. Сидя за рулем, уступать дорогу пешеходам... И много, много других особенностей, которых мало кто придерживался в СССР.
Работа переводчика в таком авторитетном ведомстве давала ему возможность свободно передвигаться по всей Европе, что создавало благоприятные условия и для другой его деятельности, нелегальной. Однако такая шпионская работа на тот момент казалась Леману-Сташинскому сугубо рутинной и никак не внушала оптимизма бывшему бойцу спецгруппы. Периодически он устанавливал оперативные контакты с лицами интересующие КГБ, иногда передавал полученные сведения другим агентам. Несколько раз местное руководство отправляло его в Мюнхен и другие города Западной Германии в качестве курьера. Но все это было не тем, на что настраивал себя Богдан Сташинский. Ему хотелось настоящего дела, от которого захватывало бы дух и кипел адреналин. Прошлые успешные результаты его работы в Западной Украине сделали его честолюбивым. Он не хотел оставаться тихим середнячком, спокойно проживающим за границей. Богдан жаждал активных действий и славы, хотя бы в своем кругу, при этом четко понимая, что слава и работа разведчика-нелегала - понятия не совместимые. А между тем, второстепенная каждодневная работа все чаще и чаще приносила ему разочарование и хандру. Так прошло более двух лет его пребывания в Германии.
В один из выходных дней, не зная чем себя занять, Богдан решил пойти на танцы, чтобы немного развеяться. Он не был большим любителем подобных развлечений, потому как ранее у него просто не было для этого ни времени, ни возможностей. В Германии он чувствовал себя волком-одиночкой. На официальной работе приходилось держать дистанцию с сослуживцами, так требовали условия конспирации. На оперативной работе, круг его общения ограничивался контактами с несколькими агентами и штатным куратором от Берлинской резидентуры. Однако молодому человеку, оказавшемуся в той ситуации, в какой оказался Богдан, естественно хотелось общаться со сверстниками и, в особенности с девушками, потому что человек в любой среде, на любой работе остается человеком и ничто человеческое ему не чуждо.
