Но Поттер это делает, причем делает еще с прошлого года. Драко понятия не имеет, что именно творится в его голове, но прямо сейчас он четко осознает, что Поттер уже давно, слишком давно, его не ненавидит. И, что самое ужасное, Драко понимает, что очень давно не ненавидит Поттера и он сам.

Изумрудные глаза напротив расширяются, когда Драко подается вперед. Ему понадобилась минута, чтобы расставить все точки над i конкретно для себя, Поттеру же понадобилась минута, чтобы решить, что Малфой пытается невербально его оглушить, а то и что похуже. И он совершенно точно не понимает, почему сейчас Драко приближается к нему так близко, что между ними едва ли можно положить волшебную палочку.

Драко не помнит последнюю фразу Поттера, чтобы сказать что-то подходящее, поэтому несколько секунд молчит, собираясь с мыслями, а потом совершает задуманное, заставляя Поттера испытать приступ паники.

«Я. Целую. Гарри. Поттера.» - мысленно вопит Драко, не понимая, крик ли это ужаса или восторга.

Если Гарри поступает так же, то он вопит Непростительными.

У тебя теплые губы, хочет сказать Поттер.

Ты отвратительно это делаешь, нам нужно больше практики, порывается сказать Драко.

- Это сработало, - говорит Поттер.

- Хоть что-то хорошее за сегодня, - говорит Драко.

А потом почти одновременно подаются вперед и целуются снова, теперь уже почти не сталкиваясь зубами и не вздрагивая от того, что мадам Помфри в это время выдает кому-то несколько склянок зелья от простуды.

Гарри старается не встречаться с Люциусом глазами и уж точно не собирается объяснять, почему он сейчас тут.

Себе он тоже это объяснять не хотел бы, потому что стыд от нравоучений МакГонагалл был еще слишком силен. Та настолько не обрадовалась их внезапному спору, что выделила целых пятнадцать минут, чтобы объяснить Гарри, какие именно ошибки он совершил. Подошедший вовремя Дамблдор не только дал разрешение на выполнение условий спора, но и пообещал придумать официальную причину, чтобы Драко не слишком досталось от его же однокурсников. Но даже после этого Гарри был склонен думать, что права была МакГонагалл.

Поэтому пока что он решил ей на глаза не попадаться и заняться чем-нибудь отвлеченным. Например, объяснить Люциусу, что за шумиха была связана с его сыном и – кто бы мог подумать – Гарри Поттером.

- Директор объяснил мне в письме, что именно случилось. И…

- Вы узнали, как это убрать, я прав? - тут же опередил Люциуса Гарри, заметив, что тот слишком явно переводит взгляд с сына на Поттера.

- Да.

- Кхм. Я внезапно потерял всякое желание это обсуждать, - заявляет Гарри, удивляясь тому, как ненадолго его хватило.

- Я даже не сомневался, - комментирует Драко, надеясь, что Поттер уйдет без подсказки, потому что в его присутствии он совершенно ничего не мог обсудить с отцом. – Не хочешь пока убедить своих однокурсников не проклинать меня при первой удобной возможности?

- Хочу, - согласно кивнул Поттер. – Я рад, что вы вырастили сына, который умеет внятно объяснять. Всего доброго.

Поттер поспешил ретироваться, не замечая, что Драко от его слов вспыхивает, не понимая, это ему только что неумелый комплимент сделали, или Поттер просто ляпнул, не подумав.

Гарри совершенно точно понятия не имеет, чем ему заняться сейчас. Разговор с Люциусом Малфоем представлялся ему совершенно другим. Почему-то после всего, что произошло в Больничном крыле часом ранее, он совершенно точно полагал, что ему будет о чем поговорить с отцом Драко и обязательно нужно это сделать.

Сейчас Гарри считал, что, пожалуй, сначала нужно нормально поговорить с самим Драко, а потом уже действовать по обстоятельствам.

Из Больничного крыла он направился прямо на кухню, потому что обед в Большом зале уже давно закончился, а ждать, пока домашние эльфы решат накрыть там именно для него – Гарри – в такое время не стоило. До кухни он дошел быстро, так же быстро, как и ушел из нее: эльфы поспешно завалили Гарри супом, жареными куриными ножками, множеством всевозможной выпечки, при этом так смотря на него, что Поттеру хотелось провалиться сквозь землю, поэтому он решил, что супа и куска тыквенного пирога вполне хватит.

После позднего обеда Гарри не был уверен, лучше ли ему прямо сейчас подняться в гриффиндорскую башню и подготовить однокурсников к тому, что с ними будет неопределенное время жить Драко Малфой – пока Гарри не надоест, сроков-то у спора не было – или вернуться в Больничное крыло, где Малфои уже точно обсудили все щекотливые темы. Решить окончательно ему не дал оклик.

- Гарри Поттер!

Гарри обернулся, видя перед собой темноволосого слизеринца на курс или два старше его. Он понятия не имел, как говорящего зовут, да и вообще не знал, чего это слизеринцам от него надо – МакГонагалл точно не спешила довести информацию с новым проживанием Драко до всей школы, пока не будут потеряны последние ростки надежды на то, что Поттер передумает.

- Да?

- Тебя уже излечили от проклятия?

- А… да, как видишь. Все оказалось не так страшно… то есть, не смертельно. Если ты хочешь узнать о Малфое, то он тоже почти в порядке. Дамблдор все контролирует.

По лицу слизеринца Гарри понимает, что тот не слишком радуется контролю Дамблдора или не слишком верит в это.

- Что это было за проклятие?

Голос слизеринца становится тише, и Гарри от этого мрачнеет. Или ему кажется, или в вопросе слышится угроза. С чего бы?

- Я не знаю. Мы с Малфоем повздорили из-за одной вещи, на которую было наложено проклятие, Дамблдор сказал, что уничтожил ее и нам больше ничего не угрожает. Ничего больше.

Слизеринец скользит по Поттеру долгим взглядом, от которого Гарри становится не по себе, но потом молча разворачивается и уходит.

Поттер позволяет себе встряхнуться, потому что тело действительно свело от волнения. Ему показалось, что этот слизеринец совсем не удовлетворился ответом. И еще, что он каким-то образом узнал о том, кто они с Драко друг другу.

Вопреки мыслям Драко, Гарри прекрасно понимал, что его семья служит Волдеморту, и так же прекрасно понимал, что будет, если Волдеморт узнает, что появился новый человек, притом так близко к нему, с помощью которого можно воздействовать на Гарри. На фоне этого спор и правда казался глупым, но, в то же время, что если весь факультет Драко уже подозревает?

Может, именно поэтому Гарри и пришло письмо летом? Он вряд ли мог защитить Драко от чего-то, что его близко не касалось. От Волдеморта? Все считают, что он весь магический мир от него защищает, к чему тогда письмо конкретно про Драко? От самого себя? Тогда письмо было бы совершенно другим, наполненным угрозами и обвинениями. Но если все дело было в слизеринцах, то все становилось ясным. Не только у Драко родители приняли другую сторону, значит, если узнает тот же Теодор Нотт, то не стоит надеяться, что он будет держать это в тайне.

В том, что Драко не проболтается случайно, Гарри был уверен, но… есть гораздо больше способов узнать правду, если уже есть подозрения. Если не угрозами, то зельем. То же Оборотное с клоком волос Гарри сможет раскрыть гораздо больше тайн, чем нужно.

От этого Гарри вполне мог защитить.

Комментарий к

Простите за ожидание, начало лета было слишком насыщенным, чтобы уделять время фанфику, но сейчас я постараюсь войти в прежнее русло и писать хотя бы раз в неделю.

https://vk.com/writer_azazza - группа, где вы сможете узнать что-то о том, как продвигается продолжение

https://ficbook.net/readfic/5642301 - еще один драрри, который, возможно, будет вам интересен

Спасибо, что вы со мной~

========== Часть 9 ==========

За несколько часов, проведенных в гостиной Гриффиндора, Драко научился не шарахаться от каждого гриффиндорца, который подойдет к нему ближе, чем на пять шагов, у него даже перестало рябить в глазах от количества Уизли на квадратный метр. Несмотря на то, что с каждым годом число Уизли в Хогвартсе все уменьшалось, они занимали слишком много пространства. Особенно те из них, которые какого-то черта пробираются в школу, когда им захочется, и игнорируют свою работу. В общем, Драко делал поразительные успехи, но, тем не менее, все еще ненавидел свою дурацкую жизнь, дурацких гриффиндорцев вокруг и дурацкого Гарри Поттера в особенности.