Это потрясающий труд…»

Ева улыбнулась, читая эти строки. Она положила свою сумку на траву и села, вытянув ноги.

«… Ну что, Хейг?

Разорвем этот порочный круг?»

— Да, конечно, Шинсуке, разорвем, — хмыкнула девушка и, свернув письмо, блаженно выдохнула, задрав голову к небу, вспоминая своего давнего приятеля из Дурмстранга.

Время в кои-то веки никуда не спешило и не текло так медленно, как мед с ложки. Ева на себе почувствовала, каково быть ничтожной частичкой огромного круга жизни. Шинсуке был прав, говоря о том, что магл-писатель отмечал гениальные вещи. Такой цикличной была и сама жизнь Евы, события в которой шли будто бы по заранее заготовленному сценарию. Лишь один раз она ощутила на собственной шкуре, что происходит, когда кто-то разрывал привычный ход событий и врывался в её жизнь совершенно бесцеремонно и даже нагло.

Именно поэтому с того самого мгновения Ева так любила приходить сюда в надежде, что кто-то вновь разобьет её рутину вдребезги.

Вот перед ней росла величественная и слегка постаревшая Гремучая Ива. Выглядела она такой только на первый взгляд, ведь при близком рассмотрении мысли о её дряхлости сразу же испарялись из головы. Ива была так же хороша, как и несколько лет назад, а её корявые ветви могли нанести серьезный урон любому неосторожному студенту. Ева с нежностью смотрела на неё какое-то мгновение, а после прикрыла глаза. В голове пронеслись отрывки воспоминаний: густая черная шерсть, пахнущая лесом, землей и пылью, алый в желтую полоску галстук, который был совершенно небрежно завязан на шее юноши-старшекурсника и её собственный счастливый хохот в те годы.

Так она и просидела здесь, внимательно разглядывая предосенний пейзаж и периодически записывая некоторые события из своей жизни в черный дневник. В такие моменты ей было хорошо, как никогда, однако вечно сидеть здесь она не могла, а потому, с досадой вздохнув, девушка убрала записную книгу, поднялась на ноги и направилась обратно в Хогвартс.

Оказавшись в Большом зале, Ева заметила, что почти все факультетские столы были уже заняты учениками, но она, поправив сумку на плече, направилась к своему и как обычно, сев в самый конец, принялась за завтрак. На нее почти никто не обращал внимания, однако единственная девушка, увидев пришедшую Еву, встала со своего места и молча направилась к ней.

— Ты опять опаздываешь, — недовольно заметила та, и Ева выпрямилась, повернув голову в её сторону.

— Извини, Аяно, — вздохнула Ева, подвинувшись.

Японка моргнула и присела рядом, подперев тонкими изящными пальчиками подбородок. Кавагучи Аяно была единственной приятельницей Евы с факультета. Хоть они и не были лучшими подругами, они все же часто общались, поскольку между ними когда-то произошло то, что ни одна из них не могла забыть. Если бы Еву спросили, с чем у неё ассоциировалась Аяно, она бы сразу назвала три слова: сталь, кровь и сакура. Именно эти три слова неизменно закрепились за образом приятельницы в сознании: стальной взгляд, мания к крови и запах японской вишни, который преследовал Аяно повсюду.

— Бен оказался полукровкой, — недовольно сказала она, щелкнув пальцами с длинными ноготками. — Я была ужасно расстроена из-за этого.

— Я вижу, — вздохнула Хейг, продолжая есть. — По-моему, тебе следовало давно уже понять, что в Британии осталось не очень-то много чистокровных семей, и для того, чтобы не ввязаться в подобную историю, следовало хотя бы выучить их фамилии.

— Не так-то это просто, как тебе кажется, — злобно прошипела Кавагучи, нахмурившись.

— Ну, я ничем не могу помочь, — мягко сказала Ева. — Нечего быть до тошноты привередливой.

Аяно фыркнула и посмотрела на неё свысока:

— В отличие от некоторых, у меня в этом имеется хоть какой-то опыт.

— Мне определенно есть к чему стремиться, — равнодушно отметила Ева, — учитывая, что весь твой опыт по причине твоей чистокровности сводится к глупым поцелуям и получению подарков от твоих бедных ухажеров.

Аяно одарила её своим фирменным взглядом, а Ева услышала краем уха знакомые голоса поблизости.

— Рон, ты не понимаешь! Они всего лишь маленькие создания, которых весь волшебный мир подогнул под себя, заставив выполнять непосильный труд. И что самое главное, им внушили то, что это их единственное назначение! Но ведь они тоже живые, они должны иметь право на выбор!

— Брось, Гермиона. Неужели ты опять собираешь распространять эти значки с Г.А.В.Н.Э.? Оставь уже бедных эльфов в покое, лучше подумай о нас.

Ева обернулась, посмотрев на Гермиону, глаза которой подозрительно сузились.

— А что с нами? — спросила она.

— Организуй лучше З.О.С.М.Ж.А., и я уверен, что к тебе сразу потянутся!

— Ну и что это значит? — скептически произнесла Гермиона.

— Ну, как же! Защита От Старой Мерзкой Жабы Амбридж.

Ева прыснула в свой кубок с тыквенным соком, чуть не подавившись, и Аяно дважды хлопнула её по спине. Откашлявшись, девушка проводила уходящую троицу взглядом. На душе стало как-то спокойно и хорошо.

— Извини, но я пойду, — сказала она, улыбнувшись самой себе, и направилась прочь из Большого зала, оставив Аяно в одиночестве.

Первым уроком у нее сегодня была трансфигурация. Оказавшись в нужном кабинете, она села за парту и стала со скучающим выражением лица ждать начала урока. Постепенно все ученики собирались в классе. Вот и староста Слизерина Пэнси Паркинсон уже здесь и разглядывает помещение в поисках своего объекта обожания, и пуффендуйцы, пришедшие вместе со слизеринцами на урок, и Аяно, которая, зайдя в класс, села рядом с Паркинсон. А вот и слизеринский принц Драко Малфой со своими «телохранителями» Крэббом и Гойлом.

За прошедшие годы ничего не изменилось.

— Как вы помните, — говорила профессор МакГонагалл, прохаживаясь мимо парт, — анимагия — наука весьма тонкая и сложная, требующая колоссального труда и понимания предмета. Животное, в которое вы будете превращаться, выбрать нельзя, и вы будете обращаться в того, кто наиболее близок вам по духу. Этим анимаги в некоторой степени напоминают лугару, которые по собственной воле обращаются в волка и обладают этой способностью с рождения, в отличие от анимагов…

— Будь Уизли анимагом, он бы скорее превратился в свинью, — сказал Драко Крэббу, и оба прыснули, наблюдая за Роном, который, услышав их, слегка побагровел. Ева, сидевшая позади них, неслышно вздохнула и опустила взгляд на пергамент. Эти двое никак не могли угомониться и дать ей послушать лекцию. Она пообещала себе, что никогда больше не сядет рядом с ними.

Когда урок закончился, все пятикурсники гурьбой кинулись прочь из класса. Профессор ушла в свой личный кабинет, а Ева медлила, собирая вещи. Выйдя из-за парты, она повесила сумку на плечо, как вдруг заметила чей-то пергамент, лежащий на парте перед ней. Взяв его в руки, она посмотрела на него, безошибочно узнав почерк Малфоя, который сегодня жутко ей мешал. Слизеринка, постояв в раздумьях над тем, выкинуть его или вернуть владельцу, остановилась все же на последнем, засунув свиток в сумку.