========== Глава 1. Серые и живые. ==========

В коконе всегда убийственно спокойно и безразлично. Куда не взгляни, ты не увидишь ни единого угла, куда можно было бы забиться и спрятаться. Тогда и приходит понимание, что ты уже в этом углу, а равномерность обволакивает твоё тело подобно мягкому пледу. Однако этот плед был вовсе не мягким и не тёплым. Но не был он и холодным. И твёрдым.

Коснувшись рукой груди, я выдохнула и прикрыла глаза. Внутри бурлящей смолой пульсировала тупая боль, и не было ей никакого отчёта — она появилась давным-давно, и всё, что можно было с этим сделать — смириться.

Я открыла глаза, обретая вдруг под собой опору. Что было бы, не имей человек потребности в развитии? Наверное, продолжал бы ползать подобно младенцу и пускал слюни, но если уж совсем по-честному: жизни без стремления к движению нет. Остался бы человек незначительной точкой на листе бумаге, которую побоялись бы превратить в нечто большее.

Когда я дотронулась рукой до шероховатой поверхности, сердце вдруг ёкнуло. Что-то внутри всколыхнулось, затем ещё раз и ещё, пока не заработало в полную силу, разрывая душу в сотню маленьких частей. Я прислонилась лбом к поверхности, к собственным тонким пальцам и закрыла глаза, выдавливая измученную улыбку. Порой сделать один шаг больнее, чем бежать всю жизнь.

И оторвавшись от поверхности, я навалилась на неё всем телом. Это движение отозвалось глухим стуком, больно ранившим сознание, но я, трясясь от напряжения, прилагала колоссальные усилия, не смея ослабевать собственный напор.

Скорлупа треснула. Солёная вода полилась из неё мне под ноги, но это было неважно. И когда борозда разрослась настолько, что стало понятно, что её не заделать уже ничем, я на мгновение замерла, и время вместе со мной. Мне это позволительно, это же мой мир.

Отогнав свой животный страх, я сделала последнее усилие и — бах! — стена осыпалась, превратившись в пепел, гонимый ветерком.

Первое, что произошло в это самое мгновение: глоток свежего воздуха. Настоящий, полной грудью я вдохнула так, как не вдыхала никогда, чувствуя, как шипучей таблеткой растворяется боль.

Но всё это было лишь мигом перед самым колоссальным — немыслимые толщи воды поглотили моё обиталище, оставив в воображении ту огромных размеров волну. Я задержала дыхание, обхватив себя руками и поджав колени. Кокон пошёл трещинами и, в конце концов, растворился так быстро, что я не заметила его исчезновения. Крохотное тельце в огромном мире: вот, кем я была. Сотня голосов разрывала барабанные перепонки, гомон давил не хуже водяной обители, и стало вдруг так дико страшно, что не вдохнуть, не выдохнуть.

Я прикрыла глаза. А в голове раскрылись глаза другого человека: не мои, пронзительно серые, а угольно-чёрные, словно две дыры. Глаза давно забытые, глаза, коих я боялась.

Он всегда будет голосом в моей голове, шёпотом детских кошмаров.

Мой отец, Элайджа Хейг.

***

Она на всю жизнь запомнила этот судьбоносный день. Тот самый день, когда она села на небольшой деревянный стул, и когда под взглядами сотен учеников Хогвартса на нее надели старую волшебную шляпу. Маленькая Ева Хейг с большим удивлением почувствовала, как эта самая шляпа начала шевелиться у нее на голове.

— Сколько противоречий, — строго заметила она, как будто бы выпрямившись на голове у девочки. Ева подняла глаза, стараясь хоть как-то разглядеть головной убор, но ничего, кроме широких полей, она не могла больше увидеть. — Я вижу хороший ум, сообразительность, скромность и порядочность, но вместе с тем и хитрость, изворотливость, решительность. Тебе бы отлично подошел Когтевран, но и в Слизерине ты нашла бы своё место… возможно.

Профессор Дамблдор выпрямился в кресле, услышав вердикт Распределяющей шляпы.

— В Слизерин, — тихо-тихо прошептала Ева, зажмурив глаза. Профессор МакГонагалл опустила взгляд на девочку.

— В Слизерин? — на весь зал воскликнула шляпа. — Уверена?

— Да, — тихо, но решительно ответила Ева, открыв глаза.

Несколько секунд шляпа молчала, образуя складками потрепанной кожаной ткани скривившуюся физиономию.

— Некоторые поспешные решения могут привести в заблуждение и… повлиять на всю жизнь, — очень тихо сказала она.

Ева вздрогнула, услышав эти слова. Ей казалось, что в зале наступила гробовая тишина, и она даже могла слышать собственное сердце, что билось как птичка в клетке. Она зажмурилась, выкинув из головы все сомнения.

— Ну что же… Слизерин! — громогласно объявила шляпа, и с крайнего стола справа раздались бурные аплодисменты.

Профессор МакГонагалл сняла с девочки головной убор, и юная слизеринка ловко спрыгнула со стула, на ватных ногах направившись к нужному столу.

Сев на свое место, Ева посмотрела на преподавательский стол и заметила, как пожилой директор школы на какое-то мгновение приковал свой взор к ней. По его лицу было непонятно, о чем тот думал, но девочке показалось, что в его взгляде была некая грусть.

***

Календарь был готов проститься с первым учебным месяцем. Несмотря на то, что был уже разгар осени, за окнами слизеринской палаты не было видно ничего, кроме мутной зеленоватой воды Черного озера. Никого из факультета это давно не удивляло, ведь их гостиная находилась в подземельях замка.

Назойливый стук в окно заставил Еву распахнуть глаза. Сначала ей казалось, что этот звук был частью сна, но сознание подсказало, что это не так.

Машинально повернув голову к окну, Ева проснулась моментально, увидев светящегося в болотной воде угря. Его зубастая морда вызывала легкое отвращение, а то, как он бестолково бился о толстое стекло, наводило на мысль о его возможной болезни. Ева фыркнула и отвернулась, после чего стук почти сразу же прекратился, и угорь уплыл, сверкая электрическими чешуйками в толще воды.

Когда-то Ева могла часами наблюдать из окон за подводным миром. Теперь же её не удивил бы даже вид огромного кальмара, плывущего в Черном озере.

Засыпать уже не имело смысла, поэтому слизеринка поднялась с постели и выгнулась, потягиваясь. Её единственная соседка по комнате все еще спала, и будет спать она еще, наверное, около часа. Девушка зевнула и обратила внимание на свою тумбочку, где рядом с её волшебной палочкой появилось новое письмо, которое, судя по всему, сюда доставил эльф-домовик. Взяв его в руки и осмотрев, Ева улыбнулась и положила обратно, решив прочитать позже.

Отсюда нужно было срочно выбираться.

Поднявшись, она быстро сбегала в душ и, стоя у зеркала, привела себя в порядок. Собрала свои белесые волосы, повязала зеленый в серебряную полоску галстук на шею, одернула юбку, лежащую на чуть широких бедрах и, осмотрев себя с головы до ног своими серыми глазами, вернулась в спальню. Стараясь не разбудить соседку, Ева собрала нужные учебники согласно расписанию, забрала письмо с тумбочки и направилась прочь из комнаты, на ходу раскрывая конверт.

Выйдя из замка, она с радостью вдохнула прохладный осенний воздух и, не останавливаясь, шла дальше, не отрывая взгляда от строчек в письме:

«… На днях я обнаружил удивительный труд одного магла, как ты могла бы уже догадаться. Уильям Батлер Йейтс, «Видение». Он пишет о совершенно гениальных вещах — говорит, что жизнь, это круг, и все мы крутимся по нему, рождаясь и умирая. Этот круг бесконечен, Хейг. Понимаешь, что я хочу тебе сказать? Что он хотел сказать? Все наши действия цикличны, всё это повторяется из раза в раз, и мы лишь ничтожества, часть огромной системы, подчиняющиеся привычному ходу вещей.