Чонгук замечает мои слезы, вытирает мокрые дорожки, прижимает к себе еще сильнее и гладит широкой пятерней по голове, как маленькую девочку. Стискивает пальцами плечи, словно боится, что я окончательно сейчас растворюсь без следа. Жар от них расходится по венам и мышцам, отчего с губ чуть ли не срывается стон. Я цепляюсь за его футболку, опасаясь того же. Что это всего лишь видение, сон, который вот-вот исчезнет. Утыкаюсь в шею, оставляя на ней тепло своего дыхания. Мне так не хочется, чтобы эту долгожданную встречу прерывали! Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Слышно три тихих стука в дверь, Чон вздрагивает и спохватывается:

— Послушай, у нас есть всего пара минут. Мне нужно тебе сообщить кое-что важное… — он порывисто выдыхает, слегка отодвигается и серьезно смотрит прямо в глаза. — Мы с Юнги проводили опыты. Это чудо, что я не помер после того переливания. Твоя кровь для этого не предназначена. Я не знаю, как так вышло. Либо это чудо, либо наша совместимость каким-то образом совпала по всем параметрам. На другую кровь это не действует из-за необратимых мутаций в твоем организме.

— Но… Откуда у тебя образцы? Ты же передал всё…

— Куртки. После той вылазки последней, помнишь? Они все в крови остались. Ничего не стоило снять нужные пробы.

— Как ты умудрился?

— Не спрашивай. Долгая, запутанная история. Прости… Всё затянулось так надолго, потому что я не мог ничего начать, чтобы не вызвать подозрений, — он любовно разглаживает большим пальцем морщинку на лбу, которая всегда появляется у меня, когда я напряжена. Оказывается, у него содраны костяшки пальцев в кровь. — За мной следили какое-то время. Просто помни, что я начал работу. И с вирусом тоже.

— Неужели ты…

Сталкер кивает. Наклоняется к уху и выдает на одном дыхании, попутно зарываясь рукой в пряди волос: — Умудрился протащить новый штамм к себе в лабораторию. Старый совершенно бесполезен.

Нас вновь прерывает стук в дверь, поворачивается ключ в замке.

— Чонгука, пора, — скрипучий голос доносится из коридора.

— Хён! Прошу… — Чон притягивает к себе так плотно, сдавливая намертво в объятиях, что перекрывает воздух в лёгких.

— Нет больше времени.

— Иди, Куги… — сдавленно выговариваю я, продолжая при этом стискивать в кулачках ткань черной футболки. Сердце вновь начинает свой марафонский бег.

Парень обхватывает руками скулы, прижимается лбом и сбивчиво шепчет:

— Я тебя вытащу отсюда. Прошу, дождись… Только дождись, — я чувствую на губах его горячее дыхание.

Он тянет время, не выпуская из своих рук. Не может заставить себя сделать это. Снова покинуть и оставить здесь на растерзание лаборатории и Ким Сокджину. Всё его естество сопротивляется этому факту. Бунтует, протестует. Я вижу это по тому, как побелели стиснутые в узкую полоску губы, как ходят желваки на щеках, как свирепо пульсирует вздутая на шее вена. Торопливо вдыхаю терпкий аромат его кожи, запечатлевая, увековечивая этот родной запах на подкорке. Мажу холодными пальцами по скулам, очерчиваю изгиб губ, запоминая теплоту и мягкость.

— Чёрт побери… — слышится тревожный шепот у двери. — Чонгука! — Юнги шипит сквозь зубы.

— Я дождусь. Куги, я буду тебя ждать сколько потребуется. Иди. Пожалуйста… — последнее слово вылетает исковерканным и поломанным из-за сорвавшегося голоса и камнем падает в пустоту.

Сталкер молча встает со мной на руках, заботливо и осторожно опускает обратно на каталку, разнимая объятья. Отходит на шаг, второй. Мы цепляемся пальцами друг за друга, боясь оборвать эту последнюю, связывающую нас ниточку. Его чёрные глаза пронзительно смотрят прямо в душу, отчего её разрывает на части. Юнги хватает за рукав и Чон наконец размыкает замок рук, позволяя себя вытянуть из кабинета. Дверь захлопывается и я, согнувшись пополам, роняю голову на ладони, позволяя зайтись пусть и тихим, но таким мучительно безысходным и беспросветным плачем.

Возвращается Мин и замирает на пороге, неловко переминаясь с ноги на ногу. Явственно покрасневшие и опухшие глаза его смущают. Обычно стойкую, отважную и даже нахальную, такой он меня еще никогда не видел. Поднимаю усталый потухший взгляд:

— Что будешь делать с журналом обследований и отчетом?

— Как-нибудь выкручусь, — учёный чешет в затылке. — Тебе не стоит переживать.

— Как Чонгук?

— Подавлен. Но в то же время полон решимости.

Киваю. Мне стоит тоже набраться этой решимости. И терпения. Храбрости и сил. Только… Откуда их взять?

— Спасибо, Мин Юнги, — благодарный шепот еле различим даже в такой звенящей тишине.

Комментарий к Глава 9. Встреча.

История потихоньку близится к концу. Не забывайте поддерживать автора! Нажать кнопочку ничего не стоит, а мне приятно. ;)

========== Глава 10. Крах. ==========

Комментарий к Глава 10. Крах.

Очень долго собирала вдохновение по кускам, поэтому эта глава далась мне чертовски нелегко. Я прямо-таки вымучила её. Не знаю, насколько хорошо вышло, но надеюсь, что страдала я не зря.

Все последующие дни проходят как в тумане. Тоска еще больше разрослась после встречи со сталкером. Будто кусок выдрали из сердца. И оно теперь бесконечно кровоточит, наполняя чернотой душу. Причиняя мучительную боль похлеще средневековых пыток.

Мне невыносимы эти бесцветные, безразличные лица. Эти маски и защитные костюмы. Тошнотворный запах лекарств, свет ламп, белые больничные стены, скудная еда, стерильно чистая роба. А при виде Ким Сокджина черная мазутная волна ненависти переполняет легкие, угрожая выплеснуться и убить все вокруг своим ядом. Хочется выть от бессилия, порвать всех к чёртовой матери на кусочки, выбраться наконец из тюремного каземата, выпилить все воспоминания об этом жутком месте. Забыть. Забыть всё, как страшный сон.

Но никто не знает, что творится внутри меня. Какой дикий огонь ярости и презрения там кипит и плюется. Я словно надеваю глухую броню и замыкаю все эмоции на замок. Израненное сердце — оно все еще живое, горячее и страстное, но никто этого не увидит. Пусть довольствуются лишь отчужденностью, безучастностью. Пусть думают, что смогли сломать, опустошить, победить. Для них я будто пассивный безжизненный робот сейчас, а не человек. Пусть радуются. Это превосходство долго все равно не продлится. Уж если не я в этом поспособствую, то карма точно постарается.

Да, нужно набраться сил, терпения и решимости. И даже не ради человечества. Ради Чонгука. Ради нас. Он единственный, кто удерживает меня на плаву сейчас, не позволяя провалиться в пучину сумасшествия, психоза и отчаяния. Кто помогает справиться с усилившимися ночными кошмарами, что выжимают все душевные соки. Куги и его весточки — мой персональный спасительный плот веры и надежды. И Мин Юнги, который оказался не просто его бывшим коллегой, но и близким другом детства. У которого есть и свои счеты с лабораторией. Помощь его неоценима.

Учёный втихаря передаёт записки от сталкера. Маленькие короткие послания. В которых Чон старается держать меня в курсе дел. И я, несмотря на психологическую и эмоциональную изнуренность, насильно вникаю в ход экспериментов. Чтобы сохранить ясность ума, чтобы не свихнуться. Из этих записок узнаю, что Чонгуку вручена награда, как первому сталкеру, вернувшемуся домой живым, здоровым и принесшим важные результаты, способные повернуть весь ход лабораторных исследований в другое русло. И что это дало ему некую свободу и возможность сейчас сосредоточиться на опытах, без опасений быть разоблаченным. Но несмотря на всю серьезность содержания, эти письма еще и очень трогательные, искренние. Со словами поддержки, любви, обещаний. Тепло этих строчек проникает глубоко-глубоко, в самое нутро. Орошает целительным дождем разбитую душу и покалеченное сердце. Вытаскивая со дна, поднимая на ноги, возвращая к жизни. Вновь и вновь.