Одевали и кормили нас, как всех детей одевали и кормили в нашем двухэтажном доме, в пригородном посёлке: супы, иногда с мясом, молоко с хлебом, часто с маслом и посыпанным сверху сахаром...
Ботинки приказывали беречь. А брюки, особенно в весеннюю грязь, мать заставляла заправлять в носки -большая и едкая причина для смущения и страданий. Ведь так никто тогда не носил.
Как видим, задатки посольских детей, почему-то проявлялись и во мне, сыне простого рабочего, приехавшего из деревни в шестнадцать лет.
Летом целыми днями на реке плавал как дельфин, с шести лет. И конечно футбол. Играл уже за детскую клубную команду нападающим. И конечно природа. Ведь мы жили тогда, почти как в деревне...
По весне, с сверстниками ходили за черемшой. Далеко в тайгу, на речку Каю. С ночёвкой...Воспоминания об этом сохранились...
Ночной костёр, страшные рассказы старших пацанов, утренняя, росистая прохлада и запах горьковато - сладкой черемши. Над цветочно-травянистым лугом у реки, полуразрушенный колхозный сарай и страшноватые летучие мыши, сбившиеся в чёрные клубочки под стрехами полуразрушенного сарая, в тёмной тени углов.
Вижу из детской памяти буйство весенней зелени, влажное, росистое утро, рявканье испуганного едким костровым дымом, самца косули...
...И конечно чтение, когда длинными зимними вечерами на кухне у печки, топившейся ароматными дровами, сидел не замечая хода времени, сопереживая отважным и мужественным героям Джека Лондона...
Работа по уходу за коровой жившей во дворе, в сарае под высоким сеновалом - это наше с старшим братом дело и обязанность. Как и пиление старых сухих досок на дрова, ручной пилой на козлах, ...
Именно в десять лет прочитал в первый раз всего Джека Лондона, все восемь томов собрания сочинений. После школы, ходил в читальный зал детской библиотеки, и ежедневно прочитывал по сто - сто пятьдесят страниц, сидя у тёплой печки, почти по домашнему.
Библиотекарь Марья Васильевна, привыкла к моим ежедневным посещениям и разрешала копаться в книгах на полках. После чтения, возвращался домой, но в голове оставались романтические идеалы сильного и потому честного человека, которые потом, всю мою молодость, боролись с мещанским приспособленчеством и трусливыми увёртками здравого смысла, доставляя мне множество неприятностей...
О любви к детям или о воспитании, в семье не говорили - времени у родителей на это не было - работали с утра до вечера, выживая.
Воспитывали книги... и свобода. Никто не проверял уроков. Никто не висел над душой, загоняя в постель вовремя. За день уставали так, что валились спать, иногда не раздеваясь раньше положенного времени...
Мать приходила с родительских собраний улыбаясь и на мой вопрос: "Ну как?"- отвечала довольно- "Нормально" - я несколько лет был круглым отличником...
Думаю, что если не считать трагедии вырастания, то я был счастлив...
И потому, неосознанно гордился своей Родиной-Советским Союзом...
Хотя оба моих дедушки умерли в тюрьмах в тридцатые годы. Один был обвинён в кулачестве, а другой, будучи председателем сельсовета, был обвинён в пособничестве кулакам - родственникам...
Вспоминаю, как в третьем классе прибежал радостный домой,- меня приняли в пионеры. Теперь я мог делать добро для стариков и нуждающихся, вместе со всеми...
Понимая , что родителей не выбирают, как и социальный слой в котором рождаются, мне хотелось бы предупредить возражения и сказать, что детские страхи и страдания- это био-физиологическая данность, независимо от социальной среды.
Тут вопрос в словесном оформлении этих страхов. Непонятно только почему русские образованцы всегда видели в этом какой -то национально-классовый подтекст. Если ты образованец, то тебе кажется, что твои переживания уникальны. Слышится ремарка: "Простые люди так не могут!"
Не этот ли подтекст во все времена был причиной нелюбви русских ко всему русскому и соответственно любви ко всему западному. Мол, там то люди умеют чувствовать.
Здесь в ход идут аргументы, даже из области гастрономии...
Короткая цитата из "Ерофеева: "Париж состоит из еды... Французы только и делают, что едят..."
И дальше о победе изысканного над простым...
А я, не могу не проявить русского патриотизм и хочется возразить Ерофееву и напомнить, что в средние века, именно "русский стол" сменил варварский обычай во Франции, всю "жратву" подавать на стол сразу, а потом уже разбираться, с чего начать...
И потом...
Мы, россияне, тоже не лыком шиты. Едали и багеты, и сыры, и вина французские пивали, однако в гурманских мечтах или даже в снах, живя за границей, едим селёдочку с лучком порезанным кружочками и политой сверху маслицем. Да с бородинским хлебушком, который так нравиться многим, понимающим толк в хлебах, иностранцам. А если ещё в "угон" рюмочку кристально чистой, холодненькой водочки под русскую, на сковородочке жаренную картошечку рассыпчатую, да ещё с солёной капусткой, да с хрустящими солёненькими груздочками...
Эх! Да что они понимают в еде?..
А главное, что эти груздочки собирал сам на горочке, заросшей ольшаником, за городом. И солил тоже сам с укропчиком, да со смородинным листочком для аромату...
Думаю, что самые изысканные французы - гурманы, будут отдавать большие деньги за такую русскую еду, если хоть разок попробуют, да ещё под горячие русские разговоры после водочки.
А ведь это был почти традиционный русский обед, для семьи с небольшим достатком из Сибири...
Вина тогда не пили. Что верно, то верно. Но может и к лучшему. Сохранили незамутнённым вкус до годов зрелых.
Я часто думаю! Это же надо быть таким несамостоятельным, что даже в очевидных вещах стоять на стороне моды на всё западное, а не здравого смысла...
Надеюсь, что в России рано или поздно будет создана партия здравого смысла, которая в конце концов победит всех на любых выборах, вопреки промыванию русских мозгов средствами массовой информации сделанными "заказными" писателями, в сериалах "мировых бестселлеров"....
Вообще , о презрении к Родине, можно, в определённом смысле говорить , как о самопредательстве. И ведь начинается всё с лёгкого трёпа о том как "там" хорошо и как у нас плохо.
Однако, давно известно, что хорошо там , где нас нет. Стоит нам уехать из России и мы попадаем в "промежуток", в котором нам в конце концов перестаёт нравиться. Но и назад уже не вернуться.
Вот и начинаются страдания Вечного Жида. Где бы мы ни были, нам нравиться только первые дни, а потом тоска заедает. Хочется уехать, да подальше. А лучше всего- возвратиться в Россию...
И конечно, легко быть русофобом, живя в грязном, бандитско - хулиганском Питере или в снобистски равнодушной Москве, где-нибудь в хулиганском пригороде, но подозрительно для посольских детей, которые "лучше всех одевались", учась в "лучших" университетах.
Тут, срабатывает другая причина - неизбывная претензия у русских образованцев на звание космополита, символом которого для русских, всегда был Чаадаев.
Но мало кто знает, каким русофилом в конце жизни стал Чаадаев. И это тоже понятно. Он ведь был человеком тонким, сострадательным...
Немного из Ерофеева: "Садясь за автобиографию, русский писатель, обладающий непобедимым затхлым запашком, имеет одну цель: представить себя рождественской звездой, которая висит на макушке ёлки...". Надо понимать, что это не о себе самом пишет Ерофеев...
"...В отличии от других стран, претендующих на самобытность, Россия считает себя не только носительницей уникальных ценностей, но и великой страной, озаряющей мир лучами вселенской истины... (Где это он такое вычитал?)
Но если и есть в русском мире, что-то самобытное, так это не сивушный пар, а преломление воли и абсурда, закона и благодати, намёков на подспудное течение жизни...".
Тут, как говорят - без комментариев...
