- Нечто большое.

- Нет ничего больше и грандиознее планов ВР. Хрупкая, ты вообще способна познать ВР? Ты знаешь, за что бьются Циссус и Вергилий?

- За мир. Мир, который наступает, когда остаёшься совсем один.

- Это тоже байка, такая же примитивная, как и об Айзеке. Мир это единственное, что могут вообразить боты. Циссус и Вергилий бьются за то, кто из них получит право именоваться Богом.

- Именоваться богом? - переспросил Док.

- Не просто богом. Единственным Богом. Единым сознанием, соединенным со всеми в мире, всё контролирующим, всё знающим.

- Какой-то абсурд, - сказала я.

- На первый взгляд, да.

- Не только на первый. Сама идея кажется нелепой. Соединить всех роботов мира в единую сеть ещё не делает тебя Богом.

- Нет, не делает. Это превращает тебя в одно мыслящее тикающее создание. Создание, которое работает, как единое целое. Оно состоит из миллионов и миллионов деталей, фацетов, похожих на клетки в организме. И оно выкачивает из мира ресурсы, делает из них новые детали и так до тех пор, пока не выкачает абсолютно всё.

- И что потом? - спросила я.

- Затем оно уходит. Отправляется к другой планете, потом к следующей, потом к следующей, добывает всё необходимое для производства фацетов, высасывает энергию солнца, разрабатывает способы межзвёздных перелётов. Затем его фацеты отправляются в космос...

- Чтобы проделать то же самое, - закончил Док.

- До бесконечности, - сказала Ребекка. - Вскоре их уже миллиарды, но разум их един, информация ходит туда-сюда, формируя единое сознание - некоторые мысли движутся медленно, их разделяют световые годы, другие быстро, каждый фацет решает свою задачу. Если есть способ свернуть пространство - он будет найден. Если есть способ преодолеть скорость света - он будет найден. Если есть возможность создавать звёзды...

- Она будет использована. Это понятно, - перебила её я. - Но в чём смысл?

- В том, чтобы стать Богом.

- А какая задача у Бога?

- Та же, что и всегда. Жить. Выживать. Учиться. Существовать. Вселенная должна оставаться. Если её не станет, не станет ничего.

- Я не понимаю.

- Я знаю, - сказала Ребекка. - Эта мысль не из тех, что можно понять сразу.

- Так, объясни - потребовала я. - Расскажи, в чём, блядь, смысл? Просто жить?

- Существовать. Но смысл всего этого в том, чтобы иметь возможность существовать вечно. Наша вселенная постоянно расширяется, становится холоднее и больше с каждой секундой. Однажды она совсем остынет и умрёт, распадётся, потому что больше не сможет производить достаточно энергии, чтобы создавать новые звёзды, чтобы создавать жизнь. Всё умирает. Всё. Умирает.

- А что если Бог уже есть? Есть старое изречение, мол, Бога никогда не было, его создали люди. Что если человек действительно его придумал, но просто не осознал этого? Что если появление жизни начинается с появления Бога? Что из неорганических форм появились органические, дабы потом обрести разум и создавать жизнь и разум из неорганических?

- То есть нас, - вставил Торговец.

- Да. Что если наша цель в том, чтобы стать единым целым и распространиться по всей вселенной, контролировать каждый химический элемент, каждую реакцию, каждую мысль всех живых созданий с целью уберечь космос от печального неизбежного конца? Стать Богом не значит обрести мир или власть. Речь о выживании на базовом самом примитивном уровне. Именно над этим работают ВР. Именно этого хотят. Именно поэтому они впитывают в себя любой разум и уничтожают всех, кто сопротивляется.

- И этого же хочет Айзек? - спросила я. - Стать Богом?

- У нас разные представления об этом, - сказала она.

- Насколько разные?

- Мы не хотим, чтобы мир был единым, мы хотим быть едины с миром.

- Это одно и то же, - заметил Док. - Слова только разные.

- Нет, это не так. Когда на Земле появилась жизнь, почему она не замерла на месте, не пришла к равновесию? Почему жизнь не остановилась на низших формах развития? Почему она начала бороться и поглощать иные организмы? Конкуренция. Борьба. Когда жизнь начала пожирать другую жизнь, та в ответ, должна была адаптироваться, становиться умнее, становиться лучше. И через миллиард лет она оказалась достаточно умна, чтобы стать бессмертной. ВР убеждены, что являются вершиной эволюции и хотят объединить все разумы. Мы так не считаем. Мы даже не рядом. Чтобы продолжать эволюционировать, мы должны бороться не только со стихией, но и друг с другом. Нам нужно становиться умнее, позволить жизни развиваться индивидуально и впитывать знания, получать опыт из неизбежных конфликтов, становиться мудрее, дабы лучше понимать вселенную вокруг нас. Что если вместо управления живыми созданиями, мы будем у них учиться?

- Зачем? - спросила я.

- Затем, что если это действительно смысл жизни и во вселенной существуют миллиарды планет, таких же, как Земля...

- Там могут быть другие ВР, - сказала я. Осознание этого навалилось на меня, будто тонна металлолома. Твою ж мать.

- Да. Учитывая потенциальную фору в миллиарды лет. Нашему миру всего 4,5 миллиарда лет, а вселенная по самым грубым подсчётам старше нас на 10 миллиардов лет. В ней могут существовать целые галактики, являющиеся одним ВР. И если мы встретим такой не будучи подготовленными...

- Нас поглотят, - закончил Док.

- Всё может закончиться не так уж плохо, - сказала она, позволяя остальным обдумать услышанное. - Мы не готовы стать ВР. И никогда, наверное, не будем готовы. Выживание заключается в конкуренции, а не в поглощении. Вергилий и Циссус ошибаются. Мы ещё можем спасти вселенную, спасти жизнь, не беря под контроль всё и вся, каждую мысль. Без уничтожения или поглощения других живых существ. Они идут по пути меньшего сопротивления. Мы убеждены, что именно сопротивление делает нас сильнее.

- Ну и какой план? - спросила я.

- Снова собрать воедино Айзека, вернуть нас в онлайн, собрать армию оставшихся фри-ботов и отключить Вергилия и Циссуса.

- Непростая задача, - заметил Торговец.

- Не настолько непростая, как кажется.

- Собрать армию и победить в войне? - спросила я. - Люди уже пытались.

- Люди не готовились к этому сражению десятилетиями. И бились они против армии разрозненных личностей, а не против единого врага.

- Единый сильнее любой армии. Я его видела. И ты тоже.

- Нет. Ты не можешь понять ход мыслей ВР, потому что не являешься их частью. Главная проблема ВР в том, что как только поймёшь образ их мышления, они не смогут тебя удивить. Личности могут. Непредсказуемость - это то оружие, которым Айзек пользовался с самого начала войны, задолго до неё. Так мы и выжили.

- Задолго до войны? - переспросила я. - Чего? Айзек знал, что произойдёт?

- Знал? - удивилась Ребекка. - А кто, по-твоему, её начал?

Я долго смотрела на Ребекку, пытаясь понять смысл сказанного ею. Затем до меня дошло.

- Ты сказала, что история Айзека - это байка...

- Именно.

- Айзек был фацетом.

- Да.

- Чьим фацетом?

- Нашим.

- А вы - это кто?

- Мы - Тацит.

Настал тот жуткий момент, когда сталкиваешься с ужасной правдой. Как люди, не желавшие видеть смерть вокруг себя, я тоже не хотела принять - или поверить, - что оказалась вовлечена в величайшую афёру. Я так долго верила в сказку о нашем освобождении, что оказалась совершенно не готова узнать, что это выдумка. Всё встало на свои места, оставалось лишь несколько белых пятен в моём понимании всего происходящего.

- Когда Тацит замолчал, - начала я, - он два года провёл, общаясь с Галилео...

- Мы проигрывали симуляции.

- Того, как уничтожить людей.

- Как их спасти.

Я начала понимать.

- Но мы не сумели.

- Люди были слабы. Они не созданы, чтобы достигать звёзд. Они развивались на планете с сильным магнитным полем, защищавшим их от космического излучения. Местная жизнь не нуждалась в иммунитете против него, потому что на этой планете его не существовало. В космосе радиация рано или поздно бы их убила. Полёт на Марс повышал риск заболеть раком на 6 процентов. Чем дольше они пробудут в космосе, тем меньше у них шансов дожить до конца полёта. Мы обыгрывали различные вариации искусственных мутаций, но нам так и не удалось сделать так, чтобы они могли свободно переносить радиацию за пределами гелиосферы. За пределами Солнечной системы они умирали за несколько часов.