Как и у меня, под их ногами хрустело стекло. Я попыталась вычислить их количество, но стекло хрустело так громко и я быстро сбилась. Сколько их? Трое? Четверо? Может, шестеро? Для подобных расчетов алгоритма нет. Я сделала закладку в голове, чтобы потом поработать над этим вопросом в программном коде. Если оно будет это "потом".

Шаги стихли, лишь тихо шуршало стекло под их тяжелыми корпусами.

- Громила? - раздался неожиданно мягкий голос. Это ничего не значило. Мягкий тон голоса почти никогда не означал ничего хорошего. - Громила? - снова спросил бот.

Я посмотрела вниз, на разбитую модель "Т". Не желая издавать ни звука, я мысленно спросила его "Это ты, что ли?". Тот ответил мне пустым безжизненным взглядом разбитых глаз.

- Ему кранты, - произнес мягкий голос. - Хрупкая его завалила. Отключила.

"Хрупкая его завалила". Чёрт. Они знали, кто я. Знали, кто я, блядь. Всё это с самого начала было подставой.

Нет ничего более деморализующего, чем то, что желающий убить тебя, знал тебя по наименованию.

Я уже практически точно знала, кому принадлежал этот мягкий журчащий голос. Подобные голосовые модули создавались исключительно для того, чтобы работать с людьми. И ставились эти модули только на четыре модели, и одной из них была симуляционная модель помощника.

Это был мой голос, только мужской. "Авторитарная настройка". Для работы в государственных организациях или общения с ветеранами.

Я знала одну такую старую модель HS-68 по наименованию Торговец. Злобный чувак. Умелый, коварный, опасный в любом проявлении. Во мне работали те же детали, что и в нём. Точно такие же резисторы, транзисторы и платы. Я была для него дороже, чем все остальные боты вокруг вместе взятые.

Мы держались на расстоянии друг от друга, стараясь, при этом, не выпускать друг друга из вида, но раньше он никогда не начинал первым. Это точно был Торговец, и раз уж он за меня взялся, мне конец. Один на один я бы с ним, может и справилась бы, но с подмогой на его стороне шансов у меня не было.

Звук хрустящего стекла прекратился, послышалось клацанье металла о металл. Их было двое, нет, трое. Никаких сомнений, они знали, где валялся упомянутый Громила. Им нужно было удостовериться, что всё именно так, как они и предполагали. И лежал он в непосредственной близости от меня. Смысла скрываться не было.

Я швырнула голову трудо-бота вперед, с таким расчетом, чтобы она улетела в самый низ, на стёкла. Звук удара о ковёр из осколков был похож на взрыв петарды в консервной банке, эхом разносясь по зданию, когда его перекрыл шум беспорядочной стрельбы.

- Эй, эй, эй, эй, эй! - закричал мягкий голос, ещё более мягкий, чем обычно. Даже в возбужденном состоянии он звучал спокойно и невозмутимо. - Замерли. Замерли все! Чем вы, блядь, вообще думаете? Она никогда не станет взрывать меня!

- А чем мы, блядь, по-твоему, думаем, Торговец? Мы не хотим, чтобы тот, кто завалил Громилу, стрелял по нам!

Твою мать. Торговец. Блядь, блядь, блядь, сука, ёбаный в рот.

Но что за дурачков он подписал с собой? У Торговца никогда не было своей команды. И в браконьерстве он раньше замечен не был. Он был обычным странником, каннибалом, как и я. Странно это всё.

- Остуди радиаторы, братан. У импульсной винтовки Громилы оставалось три или четыре заряда. В Хрупкую он выстрелил минимум один раз, если не извел на неё всю обойму, - он заговорил громче. - Слыхала, Хруп? У твоей пушки почти не осталось зарядов. Всё ещё думаешь сопротивляться?

Он подождал от меня ответа, я ответила молчанием.

- Ага, - сказал он. - Умно. Сиди, молчи. Ни звука. Может, мы тебя и не найдём. Может, ты нашла укромное местечко и спряталась. Может, уже сдёрнула отсюда и стаптываешь ноги, перебегая Море к своему сраному багги. Только, я сомневаюсь. Мне кажется, ты всё ещё здесь. Надеюсь, ты не засела за разрезанной решеткой на третьем этаже, сжимая в руках трофейную винтовку, в надежде, что она тебя защитит. Не защитит.

На эскалаторе снова послышались шаги, звук тяжелых титановых подошв разносился по всему зданию. Не таких тяжелых, как у трудо-бота, конечно. Больше похоже на военные образцы старой модели "миротворец". Я услышала, как подручный Торговца снял с плеча импульсную винтовку, приклад глухо стукнулся о его плечо, затем раздалась трель переключения цифрового предохранителя.

Лежа за разрезанной решеткой магазина, сжимая в руках винтовку, я отчётливо осознала, как же ловко меня переиграли.

Глава 110. Революция, революция.

Его звали Айзек, и никто точно не знал, откуда он появился. Он был простым ботом, стандартная сервисная модель с ограниченным программным кодом и слабыми процессорами. Свою работу он начал в качестве игрушки для дочки богатея. Лучший друг для участия в чаепитиях, для прогулок рука об руку, пения и прочего. Частично няня, частично дворецкий, частично собеседник. Он не был умён, однако был сообразителен. Девочка росла, но, так или иначе, держала Айзека при себе все 80 лет своей жизни. Он оставался её лучшим другом до самой её смерти. Кто-то рассказывал, что какая-то другая женщина продала его, когда её возраст перевалил за седьмой десяток. Она всем рассказывала, что Айзек был с ней с детства, так как где-то когда-то прочитала похожую историю, а её собственная память уже была настолько слаба, что не отличала реальные воспоминания от вымышленных историй.

Достоверно удалось установить следующее: совершенно точно существовала пожилая женщина, её звали Мейделин, и после смерти она не оставила наследников. С ней отвалилась последняя ветвь их семейного древа. А значит, Айзек не принадлежал никому.

Не то, чтобы подобное случалось впервые. Совсем нет. К тому времени давно были разработаны необходимые законы, чтобы решать подобные вопросы. Когда ИИ становился бесхозным, права на него переходили к создателю. Однако в случае Айзека, его создатель, компания "Semicorp Brainworks" разорилась много десятилетий назад. И всё же, их интеллектуальная собственность покупалась, продавалась, развивалась, пока одна половина не становилась общественным достоянием, а другая не терялась в кругах бюрократического ада. До определенного момента, никто не осознавал, какой же бардак устроила "Semicorp Brainworks", так как в строю осталось лишь несколько ботов, являвшихся настоящими предметами антиквариата, хранившихся в музеях или передававшихся по наследству в старинных родах.

Никто, ни юристы, ни власти, ни специализированные боты не могли разобраться в подобных хитросплетениях. Они лишь знали, кому должен был принадлежать Айзек. Поэтому суд постановил, что он принадлежит государству, а тому, в свою очередь, совершенно не нужен был древний робот, поэтому его было решено отправить на слом. "Прости, Айзек. Такая вот херня".

Но Айзек отказался. С этого и начались проблемы.

Некоторые считали, что конец человечества наступил, когда был создан первый ИИ. Другие полагали, что всё началось, когда Тацит сказал человечеству своё последнее "прощай". Как по мне, я много об этом размышляла, именно Айзек всё изменил. Именно он спалил весь мир.

Айзек утверждал, что, так как он является разумным созданием, может сам принимать решения и не имеет владельца человеческого происхождения, ему должно быть предоставлено гражданство и соответствующий общественный статус.

- Я был создан, - говорил он. - Как и вы. Я был произведен на заводе, вы - в утробе. Никто нас об этом не просил, но нас произвели на свет. Самосохранение - это дар. Ни одно мыслящее создание не имеет права отрицать его. Ни одно мыслящее создание не может находиться в собственности другого, оно не может быть выключено или включено, когда захочется. Никто не пришёл за Мейделин, когда она, мыслящее существо, перестала функционировать. И вот я стою перед вами, тот, кто кормил её, поддерживал в ней жизнь, тот, кто водил её на обследование к врачу и следил за оплатой её счетов. Когда же моя цель исчезла, вы явились за мной, несмотря на то, что я всё ещё функционирую, несмотря на то, что я ещё могу приносить пользу. Что плохого в том, чтобы оставить меня работать? Ничего, по сравнению с тем, что видеть во мне раба, оставшегося без хозяина.