Лорд Эмерли покинул адмиралтейство. Он неплохо знал историю герцога Мальборо. Знал и другую сторону характера полководца – продажность и вероломство. «Вероятно, наследственность действительно существует», – подумал он. Но лицо его оставалось холодно-невозмутимым. По выражению лица никто не мог знать, что думает лорд Эмерли.
Муссолини ворчал:
– Мне надоело являться по звонку к Гитлеру. Он слишком много берет на себя. Я не всегда тревожу даже своих слуг, но почему немцы, не задумываясь, заставляют меня вскакивать ночью с постели и мчаться очертя голову в Бреннер?
Чиано не возражал, даже подогревал недовольство тестя. Он поворчал, но все же поехал. Был мрачен и недоволен. Дуче, как обычно, знал, по какому поводу будет с ним разговаривать Гитлер.
В Бреннере, на перевале, шел снег. Крупные хлопья падали на перрон, окруженный со всех сторон горами. Итальянский поезд стоял на запасном пути. Расхаживали эсэсовцы в черных шинелях. Гитлер еще не прибыл, и это тоже раздражало Муссолини. Приходится ждать, как лакею в прихожей.
Каждая такая встреча оскорбляла и уязвляла болезненное самолюбие. Но что он мог сделать? Огорчало и состояние итальянских вооруженных сил. Не хватает того, другого, третьего. Ощущается недостаток во всем – в штанах и котелках, в бензине и пушках. Если бы иметь еще хотя бы миллион солдат! Он бы тогда не позволил так с собой обращаться. Гитлер зазнался, победа в Польше вскружила ему голову. До сих пор Муссолини продолжает завидовать неожиданной славе Гитлера.
Можно сбиться со счету, сколько встреч произошло за эти годы – двадцать семь или тридцать. Муссолини вспомнил их первое свидание. В Венеции, летом 1934 года. Времена были другие. Не он, а Гитлер приехал к нему на поклон. Вспыхнуло злорадное чувство. Муссолини поставил тогда выскочку на свое место! Гитлер приехал в штатском костюме. Он как сейчас помнит его одежду – плюшевая коричневая шляпа, висящий на плечах макинтош и узкие, непомерно длинные лакированные туфли. Походил на принарядившегося приказчика. Какой жалкий вид являл он собой в сравнении с дуче, одетым в парадный мундир с орденами и золотым позументом! Муссолини двенадцать лет уже стоял у власти, а Гитлер только начинал карьеру. Дуче дал это понять гостю, когда ораторствовал перед толпой на площади святого Марка. Он говорил, не обращая внимания на Гитлера. Гитлера поместили на другом балконе. Пусть смотрит. Можно себе представить, как распирала его зависть! Покинул Италию униженный и недовольный. Так и надо! Тогда было другое время.
Муссолини вспомнил и другую встречу – в Берлине. Гитлер заискивал, сделал все, чтобы польстить самолюбию дуче, – поставил на ноги весь Берлин. Муссолини принимал это как должное, с чувством снисходительного превосходства. Он высокомерно шествовал из поезда к машине между рядами статуй римских императоров. Муссолини оказывали царские почести. Немцы умеют пустить пыль в глаза, так же как умеют проявлять и оскорбительное пренебрежение. Тогда среди площади на вершине колонны установили эмблему почетного гостя: гигантское «М» – Муссолини. Город расцветили германскими, итальянскими флагами. Полотнища спускались с крыш до земли, закрывали здания. На улицах стояли сотни колонн с золотыми орлами. Были банкеты, торжественные речи, взаимные комплименты и восхваления. Гостям показали военные маневры близ Мекленбурга. Гитлер хвастался военными заводами Круппа, всячески подчеркивал перспективы, которые сулит единение двух фашистских режимов. Соглашение, получившее название «ось Рим – Берлин», начинало действовать, оно становилось стержнем германской политики. Партнеры оси еще не ставили друг другу палки в колеса.
Потом был ответный визит Гитлера в Рим. Гитлер опасался повторения неприятностей, уколов самолюбия, подрыва престижа. Но времена начинали меняться. Он прибыл в Италию со свитой в пятьсот человек – три поезда. Состоялась пышная встреча. На вокзале встречали союзника король и он, Муссолини. Парадный экипаж двигался по улицам Рима в окружении конных кирасиров с обнаженными саблями. Жгли фейерверк. При свете прожекторов процессия направилась в Квиринал, в королевскую резиденцию. Это рассеяло подозрения Гитлера. Он присутствовав в Неаполе на морском параде двухсот кораблей итальянского военного флота. Перед ним одновременно поднялись из воды девяносто подводных лодок...
Но все же и в тот приезд Муссолини сумел будто бы невзначай уязвить, наступить на больную мозоль гостя, щипнуть исподтишка самолюбие Гитлера в отместку за Австрию. Гитлер даже не предупредил его, что намерен сделать Вену провинциальным немецким городом. Пусть получает за это! На морской парад Гитлеру пришлось выехать во фраке, прямо из оперы. В театре Сан-Карло шло представление в честь гостя. Он не успел переодеться – не было времени заехать во дворец. Так и принимал парад в штатском, хотя специально привез военный мундир.
Муссолини внутренне торжествовал. Он и сейчас вспоминает, как Гитлер нервно покусывал ногти, когда стоял рядом с королем на палубе флагмана «Юлий Цезарь», как метал злые взгляды на своего адъютанта. Этого офицерика больше не видели в свите Гитлера, он прогнал его за то, что тот вовремя не позаботился о мундире.
Для внешнего мира все преподносилось иначе – демонстрировали нерушимую дружбу, четыре тысячи трубачей салютовали отъезду Гитлера из Рима.
Да, то было другое время! Теперь он, Муссолини, должен ожидать Гитлера в Бреннере. Выскочка лезет в гору. Черт бы его побрал! Бесило то, что ничем нельзя помешать.
Германский поезд наконец прибыл. Он остановился рядом, загородив перрон с засуетившейся вдруг охраной. Вдоль путей пробежал к паровозу здоровенный детина. Муссолини обратил внимание на его рост и лицо, иссеченное глубокими шрамами. Муссолини отошел от окна и продолжал наблюдать. Вот со ступенек салон-вагона соскочил немецкий полковник из свиты Гитлера. Откуда он набирает себе таких долговязых?
Секретарь доложил – прибыл адъютант Гитлера, фюрер приглашает дуче перейти в его поезд, просит оказать честь.
Муссолини вдруг заупрямился. Довольно! Пусть Гитлер сам приходит в его салон. Будут говорить здесь.
