– Спасибо, Майк. Ваша точка зрения понятна. Кто еще желает высказаться?

– Позвольте мне, госпожа президент, – произнес директор ЦРУ и, получив в ответ легкий кивок главы государства, продолжил, – Я бы хотел дополнить слова министра обороны двумя пунктами, не зависящими от того, какой вариант действий мы выберем. Во-первых, мы должны вернуть на территорию США и в наши воды максимум войск и единиц флота. В текущей ситуации войска США должны защищать только нашу страну.

Президент посмотрела на министра обороны.

– Ваше мнение, Майк?

– Мы это уже делаем. Все наши авианосцы уже спешат домой. Авиация тоже. Наземные войска мы почти наверняка не успеем передислоцировать. Но процесс начат.

– Как реагируют на это наши союзники в Европе?

– Резко отрицательно, естественно, – вступил в дискуссию госсекретарь. – Но в такой момент это несущественно.

– Чем вы мне нравитесь, Стивен, так это способностью буквально двумя словами описать глубинную суть ситуации, – усмехнулась президент.

– С вашего позволения, я продолжу, – вернул разговор в прежнее русло директор ЦРУ. – Итак, второй важный момент. Мы можем обещать европейцам и китайцам все, что угодно, но их нужно убедить действовать так же, как и мы, какой бы вариант мы ни выбрали.

– А русские?

– А что русские? У нас на них не так много рычагов влияния. По нашим данным они уже приняли свое решение, и будут выступать на стороне уже прилетевших чужаков. Своих союзников, я уверен, они будут склонять к таким же действиям. Если их активная позиция приведет к тому, что основной удар третьей силы придется именно на них, я буду только рад, как и все мы, я полагаю.

– Несомненно, – госсекретарь позволил себе легкую улыбку. – Пусть поработают щитом и громоотводом, как и всегда. А вот с европейскими союзниками будет непросто. Трудно одновременно обещать помощь и выводить войска. Но у нас есть еще много крючков, за которые можно подергать их ведущих политиков. Никуда не денутся. С Китаем тоже попробуем решить, хотя там не все так однозначно. Но деньги любят и коммунисты, да и с порочащими связями у тамошних высоких руководителей тоже все в порядке, так что поле для работы имеется.

– Хорошо. Я вас поняла, Стивен. Пора принимать решение, господа, – президент внимательно оглядела всех участников совещания. – Есть еще желающие высказаться?

Если кто-то и желал еще что-нибудь сказать, под взглядом этой женщины, сделанной, по слухам, из кобальтового сплава, таковое желание он сразу утратил.

– Ну что ж, господа, в таком случае решение принято. Мы не вмешиваемся в конфликт чужих до момента прямой агрессии против национальной территории США. Европейцев и Китай склоняем к аналогичной позиции, используя любые средства. Все войска, какие возможно, возвращаем на родину в максимально сжатые сроки. Особенно это касается авиации и флота. Места посадки чужих объектов максимально берем под контроль силами армии, но пока без агрессии, естественно. Совещание окончено. Все могут приступать к выполнению своих прямых обязанностей.

Президент поднялась со своего кресла и покинула зал совещаний. Глядя ей вслед, директор ЦРУ подумал, что зря сомневался в этой женщине, отдавая свой голос за ее соперника на президентских выборах. Интересы своей страны она понимала на интуитивном, уровне.

– Связь со спутником Космос-2520 потеряна! – озвучил майор Девятов мигающее красным сообщение на своем терминале.

Секунд через десять прошло новое оповещение:

– Потеряна связь со спутником Радуга 1М-3.

Дальше сигналы о потере спутников пошли валом. Девятов уже не проговаривал их, а просто вывел сводку на общий обзорный экран.

Чужие корабли на орбите пришли в движение. Их метки на радарах потускнели и размазались, около трети вообще исчезли. Посты визуального наблюдения доложили о ярких вспышках, на высоте от трехсот до пятисот километров над северной Финляндией и в районе Красноярска.

Полковник Киселев секунд тридцать мрачно переваривал поступающие доклады, потом активировал канал экстренной связи с президентом. Соединение установилось почти мгновенно.

– Что у вас, полковник?

– Наблюдаем бой в ближнем космическом пространстве. Потеряно уже тридцать семь наших спутников различного назначения. В основном на геостационарных орбитах. Полный пакет данных вам отправлен.

– Организуйте непрерывную передачу данных в правительственный бункер.

– Выполнено.

– Мы в состоянии определить, где противник, а где союзники?

– Да, но с высокой вероятностью ошибки. Обе стороны активно применяют средства радиоэлектронной борьбы. Мы видим их крайне нечетко. Я не исключаю, что на наших радарах вообще ложные цели.

– Все противоспутниковое оружие привести в полную боевую готовность. Но без моей команды огонь не открывать.

Президент прервал связь, видимо отвлекшись на доклады других подчиненных.

Внезапно картинка на терминалах дрогнула, мигнула и вновь обрела четкость. Совершенно небывалую четкость. Количество отметок увеличилось втрое. При этом примерно четверть из них стали распознаваться с пометкой «свой», что казалось совершенно невозможным.

– Девятов, что происходит? – резкий вопрос полковника Киселева вывел майора из состояния ступора.

– Точного ответа у меня нет, но, похоже, нашу сеть взломали и сливают в нее информацию. Или на приемные антенны наших радиолокаторов кто-то направленным излучением скидывает информацию о целях. Они передают такой же сигнал, как при отражении лучей наших собственных радаров от целей, но полностью отфильтрованный от помех. Вот только кто это делает? Это могут быть и союзники, и враги.

– Вызов по красной линии. – сообщил голос искусственного интеллекта базы. – Президент России. Включаю трансляцию.

– Полковник, доложите обстановку.

– Мы получаем внешнее целеуказание. Данные поступают прямо в нашу сеть или на наши радиолокаторы. Источник неизвестен, возможна дезинформация.

– У нас есть возможность это проверить?

Киселев задумался.

– Товарищ полковник, разрешите? – обратился к своему непосредственному начальнику Девятов.

– Докладывайте, – полковник слегка повернулся в сторону майора. Выражение его лица при этом было не слишком приветливым. Не то, чтобы действия Девятова сильно нарушали субординацию, хотя, конечно, нарушали. Да и традиции требовали от подчиненного докладывать свои соображения начальнику не в присутствии высшего руководства. С другой стороны, полковник понимал, что время не ждет, поэтому предпочел стерпеть нарушение.

– Отсюда мы видим только ближний космос, – начал Девятов, – В нем нет объектов, которые мы могли бы уверенно отнести к кораблям союзников или, наоборот, врагов. В результате, мы не можем проверить, соответствует ли информация на радарах действительности. Но на земле и в атмосфере таких объектов много. Имеет смысл запросить летчиков. Своими радиолокаторами они фиксируют авиацию и наземную технику «наших» чужаков. При этом они уже знают силуэты машин союзников и точно смогут сказать, правильно ли ставится метка «свой» в сливаемой нам информации.

Президент молча кивнул и отвернулся от экрана, отдавая какие-то распоряжения. Канал связи он отключать не стал. Через несколько минут он вновь появился перед камерой.

– Информация подтверждается. Передайте координаты целей батареям и воздушным носителям противоспутниковых ракет. По готовности доложить.

– Выполняю. – полковник совершил несколько быстрых манипуляций со своим пультом. – Над Красноярском зафиксировано тридцать четыре цели. Предположительно корабли врага. К пуску готова пятьдесят одна ракета. Над Финляндией семьдесят пять целей. Туда дотянутся только тридцать две наши ракеты.

– Запросите у финнов разрешение на наш удар по целям над их территорией, – отдал Президент распоряжение, повернувшись к кому-то за пределами поля зрения камеры.