– Китайский язык?

– Весьма перспективно, – он пожал плечами. – На китайском уже сейчас говорит половина мира. Не волнуйтесь, вам придется только отводить ее к репетитору.

Я снова углубилась в чтение, и по мере того, как переворачивала листы, все больше проникалась жалостью к своей подопечной. Ее день был расписан едва ли не по минутам. Чтение, игра в шахматы, занятие музыкой, несколько иностранных языков, гимнастика…

Воображение рисовало мне несчастную девочку, с тоской смотрящую на свою куклу, поиграть с которой совсем не остается времени. Так же как и погонять мячик или просто побегать босиком по траве. И это при том, что у ее папы такая роскошная поляна во дворе перед домом.

Пока я читала, Станислав молча смотрел на меня, словно пытался узнать мои мысли. Только нетерпеливо постукивал о столешницу кончиком карандаша, зажатого в сильных красивых пальцах. Что ж, если он хочет знать мое мнение, могу его высказать. Я положила папку на стол и посмотрела на него:

– Вы уверены, что все это нужно шестилетнему ребенку?

Карандаш, отбивавший ритм, отлетел на край стола.

– Это нужно ее матери.

Встречать Карину в аэропорт мы отправились вдвоем со Станиславом. Если, конечно, не считать водителя. Но седой молчаливый мужик средних лет так сросся с рулем, что скорее был похож на запчасть от автомобиля, чем на живого человека. Потрясающая способность сливаться с окружающей обстановкой. Босс же, как только упал на сиденье и пристегнулся, сразу вцепился в свой планшет и выпал из реальности, полностью погрузившись в созерцание экрана. Наверняка проверял рабочую почту или решал коммерческие задачи невиданных масштабов. Или переписывался со своей аристократичной в некоторых местах "заей".

И эта переписка была, видимо, столь увлекательной, что продолжалась всю дорогу до аэропорта, в самом аэропорту… И только когда объявили нужный рейс, и в зал ожидания подтянулись первые редкие пассажиры, он, наконец, отлип от экрана, и убрав свой планшет, цепко уставился вдаль.

Через какое-то время холодное лицо дрогнуло, а по губам скользнула едва заметная улыбка. Я не поверила своим глазам. Надо же, каменные стены умеют улыбаться?! Я проследила за его взглядом и увидела только что появившуюся на горизонте занятную парочку: накачанного мужчину с огромным чемоданом и хорошенькую девчушку в джинсах и маечке с котенком. Чей это ребенок сомнения не возникало – на пол-лица сияли черные глазищи, точь-в-точь как у моего босса. Две толстенькие черные косички упруго торчали в стороны, одна чуть повыше другой. Что за прелесть эта Карина. Просто маленький ангел.

– Папа! – звонко закричала малышка, отыскав глазами отца, и радостно подпрыгнула, одновременно пытаясь выдернуть свою крохотную ладошку из медвежьей лапы сопровождающего, который сильно смахивал на добротный двухстворчатый шкаф. С антресолями.

– Кто с ней? – спросила я, наблюдая за приближающейся парочкой.

– Телохранитель, – нехотя ответил Станислав.

Тем временем девочка сердито сказала что-то телохранителю и даже топнула ножкой, обутой в крошечную туфельку. Тот и ухом не повел, все так же размеренно шагая нам навстречу. Тогда она свободной рукой залезла в карман и достала предмет, похожий на крошечный пульт управления. Я отчетливо видела, как маленький пальчик нажал на кнопку, и в тот же момент чемодан буквально взревел. Стенки его заходили ходуном, он завибрировал и затрясся, подскакивая и щелкая, словно внутри него только что ожил кто-то большой и сильный. Или что-то…

От неожиданности народ шарахнулся в стороны, растерянно оглядываясь и, на всякий случай, стремясь убраться подальше от подозрительного чемодана, а заодно и от странного человека, крепко удерживающего малышку кукольной внешности.

Я видела, как шкаф нахмурился и с укоризной посмотрел на свою подопечную, потом бросил взгляд поверх голов на босса. Тот едва заметно кинул. Что за… Вот что тут вообще происходит?!

В толпе кто-то хрипло вскрикнул:

– Террористы!

И вокруг началась самая настоящая паника.

– Полиция! Полиция! – визжал кто-то.

Навстречу мужчине уже бежали люди в форме, на ходу что-то дожевывая и хватаясь за висевшую сбоку кобуру.

– Спокойно! – голос телохранителя был ему под стать – густой бас, которому позавидовал бы и сам Шаляпин.

Скажу только одно: успокоить таким точно невозможно. А вот нагнать еще больше паники – вполне. Вокруг шкафа с чемоданом образовалось пустое пространство, люди бежали кто куда. Толпа, идущая с самолета, создала полноценный затор: передние в ужасе пятились обратно, задние напирали, не понимая, что там стряслось и почему они не могут пройти.

Малышки рядом с телохранителем уже не было. Где она? Может, ей угрожает опасность? Я посмотрела на Станислава и от удивления просто открыла рот. Он был совершенно спокоен. Да нет, не просто спокоен, он явно любовался переполохом. И хотя он пытался сохранить непроницаемый вид, уголки губ предательски поднялись вверх, совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы понять: все происходящее доставляет ему удовольствие. А в глазах мелькало что-то вроде …гордости? Гордости?! Какой кошмар… Мало того, что он зануда и сатрап, так еще и сумасшедший. Вот я попала…

– Где ваша дочь? – спросила я, пытаясь перекричать вопящую толпу. Станислав даже ухом не повел. Ну да, каменные стены не разговаривают с какими-то нянями.

Между тем история с брыкающимся и рычащим чемоданом развивалась стремительно. Поняв, что единственный способ успокоить толпу заключается в том, чтобы продемонстрировать его содержимое, телохранитель, нимало не озабоченный тем, что проворонил доверенное ему тело, опустил баул на пол и коснулся замка. Где-то рядом раздалось истеричное «А-а-а-а!».

Не обращая внимания на возгласы, мужчина рванул молнию, и в тот же момент чемодан действительно взорвался. Безумным разноцветным фонтаном из него вылетела целая куча девчачьих платьиц, шортиков, маечек и прочей, к слову сказать, очень хорошенькой одежды. Голубая легкая маечка колоколом опустилась аккурат на коротко стриженую квадратную макушку телохранителя, отчего вид у него стал замечательно недалекий.

Он выглянул из-под нежного кружева и уставился на подоспевших полицейских. Один из них снимал с плеча ярко-красный сарафанчик в белый горошек, второй отцеплял от фуражки ажурный детский гольф с помпончиками. И оба настороженно косили глазами в сторону источника свалившихся неприятностей.

На дне опустевшего чемодана натужно работал игрушечный экскаватор. Имитируя звуки самой настоящей техники, он поднимал и опускал свой ковш.

Да уж… Это… Это нечто. Просто нет слов!

– Папочка! – раздался счастливый голосок совсем рядом, и я обернулась.

Карина обвила ручонками ноги Станислава и, запрокинув хорошенькую мордашку, с обожанием смотрела на своего отца. Тот подхватил девочку на руки и неловко прижал к себе, поглаживая по спинке здоровенной ладонью с красивыми сильными пальцами. Она крепко обняла его за шею и, уткнувшись в нее носом, выдохнула:

– Мне было так грустно без тебя. Я очень, очень скучала!

– Я тоже…– тихо пробубнил мой босс, и я замерла, ошеломленная тем, сколько ласки и нежности было в его голосе.

Надо же… Не всегда, значит каменные стены разговаривают голосами, полными холода, льда и скрежета металла. Иногда вот так вот, мягко, тепло и бархатно. Да и на стену босс сейчас был мало похож. Надменная маска куда-то исчезла, и то, что я увидела, подействовало на меня как удар под дых. Босс улыбался, и эта мягкая улыбка странным образом молодила его, и я подумала, что ему, пожалуй, лет тридцать, а может, и меньше. Раньше он казался мне старше из-за каменного холодного выражения лица, и из-за железобетонной уверенности в себе, которая придавала ему значительности. А теперь, когда не нужно было ее кому-то демонстрировать, оказалось, что он очень даже красив. Черт побери, настолько красив, что просто глаз не отвести!.. И эти смуглые скулы, и подбородок с ямочкой посередине, и мощная шея в буграх мышц, которой тесно в прилично застегнутом вороте рубашки. Так тесно, что хотелось протянуть руку и расстегнуть несколько верхних пуговиц, и погладить натертый жесткой тканью след на гладкой коже. А потом привстать на цыпочки и коснуться губами его губ, таких упругих и таких… таких…