18 августа во всех подразделениях прошли открытые партийные собрания. Коммунисты перед лицом своих товарищей, перед партией заверили, что они не пожалеют сил и самой жизни, чтобы достойно выполнить задачу.
Коммунисты штаба участвовали в проведении таких собраний в разных подразделениях. Я побывал в первом батальоне 305-го полка. Воины собрались под высокими и густыми кронами деревьев. Я смотрел на них и радовался. Они старательно побрились, выстирали гимнастерки, подшили к ним подворотнички.
Запомнилось выступление красноармейца Прокопчука. Высокий, с широкой грудью, размахивая перед собой тяжелым кулаком, он говорил:
— Очистим землю от врага — в этом можно не сомневаться. Звание члена партии не посрамим.
Он обращался к однополчанам с призывом полнее использовать в ходе атаки свое оружие, поливать на ходу огнем из автоматов траншеи врага, не давать фашистам вести прицельную стрельбу по наступающим. Воин, закаленный в боях, хорошо усвоил: сила атаки в огне. Не только артиллерия, но и каждый воин в ответе за огневое поражение противника.
Выступления были короткими, бодрыми, в них звучала твердая уверенность, что группировка противника на этом направлении будет разгромлена. Коротким было и принятое решение.
К вечеру состоялось партсобрание в управлении дивизии. Здесь также много не говорили. Коммунисты придирчиво вглядывались в то, что ими сделано, находили слабинки в решении ряда вопросов, вместе искали пути для устранения недоделок…
К исходу 19 августа все было готово для наступления. Спать, до утра не тревожить солдат и офицеров — таков приказ командира дивизии. Привыкли засыпать однополчане в любой обстановке сразу же, без долгих приготовлений, так же легко, без раскачки вставали они, услышав команду или вспышку стрельбы.
Только саперам предстояло трудиться всю ночь. Свои мины они сняли раньше, но еще оставались заграждения противника. За месяцы обороны фашисты наставили их много. В саперном батальоне — опытные мастера. Много раз проделывали они проходы для пехоты и танков. Всегда уверенно шли подразделения в атаку, не опасаясь, что может прогреметь взрыв от случайно оставшейся мины.
Трудной задачей для саперов являлся пропуск войск через безымянный ручей. Ширина его небольшая — всего 20 метров, но для пехоты и артиллерии ручей представлял препятствие. Противник держал его всегда под огнем. В эту ночь саперам предстояло навести через ручей 60-тонный мост и пешеходные мостики. За несколько дней до этого саперы отработали все действия по наводке мостов. В тылу был подобран похожий ручей, на нем собирали в темноте элементы мостов. Работали без команд, каждый исполнитель делал то, что ему положено. Ни одного лишнего движения, ни одного слова и резкого стука. Появились кувалды, обвернутые в тряпки, молотки с деревянными набойками, готовились сборные секции, чтобы в короткие сроки под огнем врага установить мосты на месте.
Я уже начал дремать, когда пришел подполковник Н. В. Попов, доложил о приезде авторитетной комиссии для проверки нашей готовности к наступлению.
На КП все в движении. Полтора десятка проверяющих. Люди опытные, знали, как и что проверять. Начали с боевых документов. Уже через полтора часа проверяющие определили, что существенных замечаний по содержанию и оформлению документов у них нет. Отмечались мелкие недочеты в отработке отдельных второстепенных деталей. Комиссия решила проверить 311-й полк. Часы показывали 2 часа ночи. Я попытался отговорить их от такой затеи. Тем более что штаб дивизии проверял уже все вопросы не только в полках, но и в батальонах. Старший группы был неумолим, напомнил ленинский принцип: доверяй, но проверяй.
Впервые заметил, что под густыми кронами деревьев вроде спрессовано дневное тепло, а на полянах бодрящая свежесть ночи. На протоптанных дорожках ни души. За мной цепочкой двигались проверяющие. Разбудили штаб полка, а через полчаса и батальонное начальство. Пробивался слабый рассвет. Через час должны подняться командиры, офицеры штабов и политработники. Начнется боевой день.
Члены комиссии ходили по траншеям. Солдаты спали, прикрывшись накидками и шинелями. Около пулеметных точек дежурили наводчики. Проверяющие придирчиво спрашивали командиров подразделений о содержании задач, с кем нужно держать взаимодействие, кто из артиллеристов пойдет рядом, какие сигналы установлены для управления…
На рассвете зашли на наш НП. Здесь небольшой блиндаж, в нем два топчана, столик, на котором телефон, карта и лампа-гильза. Полковник С. И. Дунаев уже прибыл сюда, тормошил но телефону артиллеристов. Члены комиссии не обнаружили недочетов в подготовке наступления.
В конце августа даже здесь, на юге, чувствовалось приближение осени: ночами остывала вода в реке и озерах, а утром плавни и речные поймы окутывал густой туман. И только после того как солнце прорезало пелену, оживал лес, пробуждались птицы, привыкшие к грохоту войны. Так было и в этот день, 20 августа. К утру выпала обильная роса и густой туман окутал плацдарм. На небе ни облачка. Позади поднималось солнце, обещая жаркий день.
В 8 часов сотни орудий обрушили огонь на оборону врага. В 8.55 артиллерия перенесла огонь в глубину, сразу же затарахтели пулеметы и автоматы, мощное «ура» накатилось на оборону врага, закачались над нашей передовой траншеей 108 макетов, заранее подготовленных саперами. Они обозначали якобы начавшуюся атаку. После этого огненный смерч снова взметнулся над передним краем. Если какой-либо ретивый фашист рвался из-за укрытия к пулемету, чтобы отражать атаку, то он снова попадал под губительный огонь артиллерии. Под прикрытием огня группы разграждения завершали проделывание проходов в минных полях и проволочных заграждениях противника. С какой бы ювелирной точностью ни вела огонь наша артиллерия, но есть законы рассеивания, которые допускали отклонения от цели. Взрывы снарядов ложились совсем близко от этих групп.
Огонь бушевал над окопами врага, а в 9.43 двинулись вперед наши солдаты из первой траншеи. «За Родину! Вперед!» — призывно звучали во всей полосе наступления голоса командиров и политработников. В этих словах — большая взрывная сила, в них слились воедино удары сердец тысяч воинов, поднявшихся на схватку с врагом.
Пошли! Успех определялся обычно в первые минуты. Если подразделения с ходу врывались на передний край и, не останавливаясь, проскакивали его, то всякие сомнения в исходе боя отпадали. По всему крутому берегу бежали солдаты. Смельчаки уже вскочили в первую траншею и, не задерживаясь в ней, двинулись дальше. Дым от взрывов медленно уплывал влево. На маленьком кургане правее Чобручу затрепетал небольшой красный флаг. Пехота перевалила за гребень. Слева слышался огонь вражеских пулеметов. Из глубины обороны била тяжелая батарея, разбрасывая снаряды по прежнему району, занимаемому частями дивизии.
Штабы двинулись за войсками. Рядом с Чобручу — курган с отметкой 129,0, где, по нашим данным, НП противника. Отсюда отчетливо просматривалась местность на плацдарме. Оккупанты бежали впопыхах: валялись оружие, кабель, разная рухлядь, а чуть дальше виднелись разбитые повозки, машины, кухни.
311-й полк, смело маневрируя огнем и подразделениями, решительно продвигался с боями вперед. Труднее развивались события в полосе 305-го полка. Противник удерживал на открытом фланге опорные пункты. Сосед слева — 34-й стрелковый корпус переходил в наступление только на второй день, когда наши части завершали разгром группировки противника в первой полосе и тем самым создавали ему условия для форсирования Днестра. Поэтому приходилось выделять часть сил на прикрытие левого фланга.
Через час появились первые пленные. Грязные, напуганные, в изодранных мундирах. Офицеру — оператору штаба дивизии противника показали карту с данными, которые были вскрыты нашей разведкой. — Точная копия нашей, — улыбнулся он, словно встретил в далеком и неожиданном месте своего хорошего знакомого. Приглядевшись к карте, уточнил: — Одна рота вчера была выведена в резерв. Остальное точно…
