Среди офицеров штаба встречались люди, влюбленные в документы. Они благоговейно выводили буквы и условные знаки, могли долго прихорашивать их, добиваясь особой красоты и выразительности. Но значительно больше встречалось в штабах полков офицеров, которые не считали нужным тратить много сил и времени на отделку и приглаживание документов. Они были уверены, что главное в них — объективность и точность изложения. Они больше времени находились в подразделениях, на переднем крае, на участках, где возникали критические ситуации. Своими глазами видели изменения в обстановке, вместе с командирами батальонов и рот изыскивали и проводили в жизнь необходимые мероприятия.

Хотя такие офицеры не поражали вышестоящий штаб красиво оформленными документами, но они знали подробности, которые могли быть схвачены на поле боя только своими глазами, и этим определялась высокая ценность разрабатываемых ими документов. К подобным офицерам относился старший лейтенант А. В. Небылица. Он подробно доложил о порядке смены подразделений.

Днем и ночью люди на плацдарме бодрствовали, стреляли, били врага. Нельзя было ослабить напряжение, снизить бдительность. Противник нередко испытывал крепость нашей обороны. Все атаки его успешно отражались перед передним краем.

5-я ударная армия, в состав которой входила наша дивизия, передавалась на 3-й Украинский фронт. Уточнялась данные об укомплектованности частей. Командир корпуса генерал А. И. Белов заслушал начальников штабов дивизий. Я сидел ближе к нему и видел, как он цветным карандашом обводил данные, которые подтверждались в докладах.

Начальники штабов держали в руках ведомости, но основные цифры докладывали на память. Это наша обязанность: знать свои войска и противника.

Выработалась привычка прочно хранить в памяти цифры, характеризующие количество личного состава, орудий, минометов, ПТР, пулеметов, машин, коней, а также потери. которые понесли части за прошедший день; данные о наличии боеприпасов, горючего, продовольствия. Надо было, кроме того, твердо помнить, на каких рубежах и с каким успехом полки выполняли поставленные боевые задачи, в чем они нуждались, как укомплектованы батальоны, с кем и какая имелась связь, какой перед фронтом противник, где у него опорные пункты, резервы, огневые позиции артиллерии, в чем он превосходит нас и где у него слабые места.

Начальник штаба не становился от этого только безгрешным справочником, он был человеком, объективно оценивающим возможности сторон и перспективы развития предстоящих действий. Он не имел права называть цифры и рубежи приблизительно, на глазок, докладывать данные и сведения, которые вызывали у него самого сомнения, чернить или преподносить в розовых цветах сложившуюся обстановку. Если командир мог позволить доложить старшему: «Продвигаются медленно, но настойчиво», то начальнику штаба требовалось еще добавить, на какой рубеж уже вышли подразделения и какой перед ними противник.

Комкор уточнял, что сделано в порядке подготовки к наступлению. Ему не нравились частые напоминания о том, что в ротах мало людей.

— Не уважаю таких, которые хнычут и выпрашивают, — сказал он и постучал карандашом по столу. — Штабам надо искать пути к успеху. Войска 37-й и 48-й армий овладели Кривым Рогом. Если сильнее ударить здесь — враг побежит.

Он не скрывал, что войска встретились с большими трудностями, но складывающаяся обстановка настоятельно требовала от соединений решительных действий.

— Вам следует объективно оценивать возможности противника. За время зимних боев его группировка намного ослабла. Для нас главное — наладить переправу. Следите за рекой, — наставлял генерал, заканчивая встречу с нами.

Через два дня стал Днепр. Осторожно поползли первые смельчаки по тонкому, неокрепшему льду. Потекли на плацдарм запасы. Запахло хлебом и вкусным супом. Носили и носили термосы на передний край.

В предстоящем наступлении дивизия сосредоточивала основные усилия на узком участке в центре полосы. Направление главного удара рассекало за передним краем небольшую возвышенность с курганом. На местности она и прежде почти не выделялась, а выпавший снег совсем сровнял ее с гладью степи. Из окопов первой линии виднелась она лишь слегка, приподнятая, словно опухоль, изрезанная вдоль и поперек траншеями. Высотка с курганом я была ключевым звеном в системе обороны противника. Для захвата высоты выделили два усиленных батальона. Возглавили их самые опытные офицеры — заместитель командира полка майор В. П. Федоров и командир батальона майор В. В. Леонов.

Ночью роты скрытно подползли к переднему краю обороны противника. Вслед за коротким огневым налетом подразделения рванулись в атаку. Гвардейцы стремительным броском достигли первой траншеи, ворвались в нее, уничтожили врага и пошли дальше. За полчаса была захвачена возвышенность с курганом. Батальоны стали продвигаться в глубину обороны, преследуя противника. Артиллеристы усилили огонь. В штаб дивизии поступили долгожданные радостные доклады. Снялся с места и наш НП. Первая остановка — в оставленных противником траншеях.

Штаб корпуса перенацелил в нашу полосу соседей. Двери в обороне врага были распахнуты. Требовалось спешить, чтобы не дать фашистам возможности закрепиться на промежуточном рубеже. Выслали на машинах передовой отряд.

Теперь могли уверенно сказать: плацдарм удержали, расширили, и заслуга в этом наших бойцов.

Противник отходил с боями. Бойцы устали, шли медленно. Грязь тяжелая, цепкая. На обочинах дороги стояли машины без горючего. Но воины упорно шли на запад. Каждый видел обескровленные, разучившиеся в фашистской неволе улыбаться лица русских людей, с болью в душе шагал через развалины и пепелища городов и деревень. А впереди, там, где еще хозяйничал враг, гремели взрывы и взлетало высоко к облакам пламя пожаров. И без команды становился шире шаг, руки крепче сжимали автомат, ненависть к захватчикам наращивала силу и мужество в атаке.

Иногда противник успевал занять заранее подготовленные рубежи, но чаще передовые отряды опережали его, срывая замысел. Для решения этих задач оказались незаменимыми мелкие подвижные группы. Они смело вырывались вперед, проникали в промежутки между опорными пунктами, а затем открывали в тылу сильный огонь. Фашисты не выдерживали, бежали, боясь окружения. В такой обстановке во многом выручали разведчики. Они захватили мосты через Ингулец, Висунь, побили много техники врага.

Особенно отличился разведчик сержант Ш. Шерматов, бесстрашный, с суровым взглядом слегка раскосых черных глаз. Однажды с группой разведчиков он был направлен в тыл врага, чтобы следить за продвижением его частей. Но выдержал, атаковал группу противника.

— Вы же разведчик, — убеждал я его, указывая на допущенный им промах. — Что важнее для вас?

— Бить врага, — ответил он твердо.

Снова объяснил, что его задачи были другими. Когда он в следующий раз пошел с группой за передний край, я спросил:

— Задача понятна?

— Так точно, бить фашистов…

Шерматова наградили орденом Славы III степени.

Разведчики — люди смелые. В них бесстрашие и мужество влиты не из пипетки, по каплям, а черпаком, из котла. Как-то под вечер пришел на КП командир батальона майор Н. П. Рассказов, попросился в разведку:

— Душа у меня там.

Я его хорошо знал. Был он командиром взвода, бесстрашным, удачливым, потом командиром роты, а затем комбатом, таким же лихим, находчивым. Бойцы любили и уважали его. Обычное место его — в первой цепи, на переднем крае, там, где шло испытание силы воли, выдержки, выносливости и храбрости.

Пошли ему навстречу: назначили помощником начальника штаба полка по разведке. В одном из боев, когда противнику удалось задержать наши подразделения на заранее подготовленном рубеже, на выручку пришел Рассказов. Перед фронтом находилась небольшая, но сильно укрепленная высота. Пулеметы прошивали подступы к ней. Кажется, все пробовали: атаковали ее после огневого налета, пытались овладеть ею внезапным броском, действовали ночью. Но противник удерживал высоту.