— Я и так согласна, без этого, — вздохнув, Лиля все же повернулась ко мне и обняла за плечи, доверчиво прижимаясь, — но боюсь немного.

Только что сказала, что не боится, а теперь “боюсь”. Ну да, я могу ее понять, это довольно масштабные перемены, всегда не по себе при таких событиях. Тем более, для нее это впервые, конечно, волнуется.

— Иногда надо прыгать в омуты, милая, — заправив рыжую прядку ей за ушко, я улыбнулся. Носит сережки, которые я подарил на первую недогодовщину и за которые получил по башке, потому что “нечего дарить такие дорогие подарки, да еще и без повода”, — если бы я начал думать, что будет через пять лет, десять, я бы полжизни прожил по-другому. Когда я увидел тебя, я подумал, что ты просто очаровашка, правда, — порозовев, девушка пихнула меня в плечо, — позвал тебя выпить кофе, а потом еще себя ругал, потому что нехрен стариканам лезть к молоденьким девочкам. Приглашение было моим маленьким омутом, и представь, что было бы, если бы я просто отдал тебе твои деньги, а?

— Мое согласие тоже было омутом, между прочим, — проворчала она, уткнувшись носиком мне в шею.

Гладя ее по волосам, я рассеянно осмотрел видимую часть комнаты. Ее рюкзак с вещами для ночевки у стены, ее расческа на тумбочке у кровати. А еще регулярно нахожу рыжие волоски на своих вещах, но не бесит. Жить надо, все же, моментами. Сейчас нам хорошо вместе, и надо быть вместе. Разлюбит — отпущу. Не буду же на цепи держать, верно? Но очень постараюсь, чтобы не разлюбила. Пусть будут ее волосы, ее вещи, ее книги, кружка, баночки со всякими кремами и гелями — это неизбежно. И я с радостью готов буду это терпеть.

Лиля, кажется, была очень довольна тем, что мы в одинаковых кофтах. Она весело болтала со своими одногруппниками, я же больше молчал. Когда я успел постареть и начать считать двадцатилетних молодежью?

Девчонки нарезали овощи и салаты, позвали кого-нибудь чистить картошку. Парни жарили на улице шашлыки и курицу, пахло умопомрачительно, так что я пошел к женской половине компании, чтобы не захлебнуться слюнями. Вообще, неплохое место, надо запомнить — аккуратные дорожки, несколько домиков разной вместимости, лесок, маленький прудик с уточками. На столе уже было столько всего вкусного и невероятно вредного, что я понял — спокойно мне не жить сегодня.

— Перекусишь? — предложила Лиля, поднимая взгляд от доски и не прекращая резать огурец маленькими кусочками.

— На нож, пожалуйста, смотри на нож, — я перетащил в уголок пакет с картохой, уселся там и закатал рукава.

Мне дали большую кастрюлю, и я горестно вздохнул. В армии не был, зато теперь как начищусь того, что даже есть не могу… А ведь люблю.

Быстро покрошив все огурцы в капусту, рыжик вызвалась помогать мне. Я сначала было не хотел, чтобы она пачкала руки, но меня подкупили долькой помидора, пришлось делиться работой. Мы вполголоса обсуждали ее переезд, я соглашался даже с тем, что меня не устраивало. В конце концов, это моя прихоть, пусть уж будет максимально комфортно все для самой пострадавшей стороны. Решили, что завтра после этих гуляний я отвезу ее домой, она соберет себе вещей на неделю и в понедельник после универа все же останется у меня. Родители ее сегодня утром во время телефонного разговора согласились на этот пробный заезд. Их одобрение тоже очень важная часть нашего рискованного предприятия. Блин, вот люблю же, когда мало места, почти тесно, квартирка у меня маленькая. Если решу жениться, надо будет купить другую, побольше, а эту можно сдавать, потом спиногрыза в нее поселю. Вернее, если не я решу жениться, а Лиля согласится. Да и брак не означает беременность — в первом я три года прожил, не было даже намека на детей. Ну это потому, что женщина была такая. Когда-то любимая даже… Были бы дети — хрен бы ей, а не развод. Опять, опять вот это все загадывание на будущее! И прошлое надо тоже позади оставить. Уж эта девушка меня вряд ли бросит, потому что я импотент.

Я уж было обрадовался, когда кастрюля наполнилась, но нет, нам дали еще одну. Бесконечный пиздец… Хотя это не худшее, что мне доводилось подолгу делать в жизни. По молодости бывало, что так же долго и аккуратно руку чужую от кожи чистил. Тут хотя бы смеются, а не орут. С другой стороны, если бы не мое хладнокровие, шеф бы меня не заметил. Выполняя его первое задание по выбиванию долга, я бы и горы свернул. Было сложно, тогда еще не было такого арсенала пыток и инструментов, долго бил, орал, пытался запугивать. Потом уже, устав, по приколу решил попробовать пихать иголки под ногти — дело завершилось после второй. И теперь да, я на коне.

— Не сиди на полу, — запоздало сделал замечание я.

Усадила свою жопеньку прямо на пол, негодница, как будто почки не нужны больше!

Пока Лиля с ворчанием искала себе стул, я еще раз попытался поверить. Она правда согласилась, правда будет жить со мной, пусть даже только неделю. Целую неделю спать с ней, просыпаться с ней, приезжать домой к ней. Разве не чудесно, когда дома кто-то ждет? Хотя да, когда мы приедем домой с ее вещами в понедельник, нас будет уже кое-кто ждать.

Я очень, очень разозлился, когда меня вечером срочно вызвали работать, но это поручение шефа, никуда не денешься. Видно было, что рыженькая моя расстроилась, но это ведь самый понимающий человечек на свете.

Сделав небольшой крюк, я заехал домой. Костюм, отглаженная рубашка, туфли — чуть ли не униформа моя. Задача стояла почти простая — выбить показания из убийцы. Я свою непричастность доказал, а кто-то не смог.

Мрачно похрустывая пальцами, я разбередил разбитые в начале недели костяшки и поморщился.

— Что, лучшего инквизитора позвали? — храбро усмехнулся подозреваемый.

— Я, между прочим, был за городом со своей любимой девушкой и заранее очень недоволен твоим упрямством, — спокойно сказал я, раскладывая на столе свои инструменты, — миндальничать не буду, говорю честно. Как он должен выглядеть после признания?

— Не имеет значения, — ответил мне секретарь шефа.

Если уж он здесь, дело серьезное. Но зато мне надо только молча работать, никакого допроса, это хорошо. Лень строить нужную интонацию и подбирать слова.

Когда на столе пристроили диктофон, я получил отмашку и сразу взялся за зубные щипцы. Вырву ему нахрен пару ногтей и посмотрю, как он запоет, сука. Испортил мне вечер с моей зайкой, не мог им сразу все сказать, а? И сам бы легко отделался, и меня бы не вызывали. Если бы он был шефу не нужен, его бы просто пришили, а тут вон хотят признания. Не знаю, зачем, но впереди у мужика долгие тяжелые дни. Не мое дело, в принципе.

После первого ногтя он заорал дурниной и поклялся все сказать, стоило только наложить щипцы на второй. Пока я вытирал и укладывал на место инструмент, скороговоркой со всхлипами лилось признание. Позорище, а сколько было гонору…

Меня отпустили. Назад ехать глупо — уже почти девять, пока доберусь, будет к одиннадцати дело. Так что я поехал домой спать. Уже послезавтра все будет, как я хочу, надо только подождать.

В воскресенье я занимался подбором подарка. Обзвонил кучу продавцов, кое-куда даже поехал посмотреть. В понедельник утром все же забрал, заодно заехал в магазин и купил комплектующие к подарку. Долго выбирал место, но все же поставил корзину рядом с диваном в гостиной, постелил щенячью подстилку. Как и пообещала заводчица, уже довольно проворный двухмесячный корги забрался на привычно пахнущую тряпку и потешно перевернулся на спину, раскинув лапки. Почесав светлое пузико, я пошел с пакетом на кухню. Миски решил поставить в уголке, налил воды. Кормить пока рано, а вот ехать за рыжиком уже пора.

Малец потявкал, когда я закрыл за собой дверь, поскулил, но быстро стало тихо. Я все понимаю, моя девочка даже сама шутит, что она человек-корги, но если эта заниженная псина погрызет мой диван…

========== Часть 8 ==========

Я приехал домой кошмарно поздно. Хорошо хоть, что предупредил, рыжик должна уже спать, ей завтра ко второй паре. Уже сегодня, вернее, м-да…