Фомич возглавлял аналитический отдел в СББ, работал мастером-переговорщиком, когда я и Виктор Степанович были в разъездах, оставался в конторе за главного, решал все вопросы по мере накопления. И решал грамотно. А вот теперь его не стало. Кому-то потребовалось наделать в его голове дырок. При этом мало верилось, что его смерть произошла в результате какой-то бытовухи или банального гоп-стопа.

Скорее всего, тут дело в работе. Очень уж подозрительно все это выглядит. Сначала Фомич пропал, затем Веселин растворился в неизвестном направлении вместе с секретными документами. Теперь вот Фомич вернулся в виде хладного тела, как бы нам второй подарок не ждать. Надо предупредить группу мимикрии, чтобы готовились за иномирянином следы затирать. Простые обыватели Земли не должны знать о той чертовщине, что творится у них под боком. Меньше знаешь, крепче спишь, здоровее будешь.

– Вы давно Фомичева знаете? – спросил Кобрин.

В сгущающихся сумерках весело мерцает огонек сигареты. В Питере темнеет рано.

– Больше десяти лет.

– Что вы можете о нем сказать? Есть ли какие-то подозрения относительно того, кто бы это мог сделать?

– Никаких подозрений. Фомич – мужик не конфликтный. Добрый, компанейский. По пьяни, конечно, могло быть все что угодно, только он уже давно не пьет, завязал.

– В крови следов алкоголя обнаружено не было, – сообщил Кобрин.

– Вот и я о том же. Врагов у него не было. Про его частную жизнь я мало что знаю. Вроде женат был, давно. Сынишка имеется, двенадцати лет. Но вместе не живут. Не срослось. Но деньги регулярно переводит. Даже больше, чем должен по закону.

– А по работе конфликты какие? Ссоры? Может, дорогу кому перешел? Вы ведь работаете в службе безопасности торговой компании?

– Да. Фомичев у нас компьютерной безопасностью занимался. Все больше с машинами, да с такими же крейзанутыми контакты имел, – задумчиво произнес я.

Похоже, от полиции не отвертеться. Они наверняка начнут копать версию с работой, значит, появятся в конторе, будут опрашивать народ, крутиться, кого-то подозревать.

Если следаки хорошие, сразу почувствуют, что именно на нашем поле кость зарыта. Ох, как все это не вовремя.

– Мы хотели бы подъехать к вам в офис, переговорить с сотрудниками, может, кто что видел, кто что знает, – заявил Кобрин.

– Да, конечно, я предупрежу охрану. От меня что-нибудь еще надо?

– Так. Чистая формальность. Подписать протокол опознания.

Мы вернулись в морг, я подписал все необходимые документы и через десять минут оказался на свободе.

В конторе меня ждал Балу. В миру его звали Балуков Игорь Петрович, но никто его кроме как Балу никогда не называл. Все потому что он был очень похож на мультяшного героя, большого добродушного медведя. Выше меня на целую голову, огромный, как гора, но при этом ни капли лишнего веса, курчавая борода, абсолютно лысая голова и черные, точно два уголька, глаза. На шее татуировка, какая-то арабская вязь. При этом знакомый арабист, работающий в нашей конторе, прочитать ее не смог. На все вопросы, что означают эти письмена, Балу отшучивался «защитное заклинание».

Балу был лучшим оперативником в отделе. При этом он не был прикреплен к какой-либо группе, находился в свободном полете, выполнял особо важные поручения и работал под моим непосредственным руководством. Хотя какое тут руководство. У нас с Балу не было отношений начальник – подчиненный. Мы скорее были напарниками, и это обоих устраивало.

Когда я вернулся с опознания, Балу сидел в моем кабинете и пил кофе, пялясь в экран телевизора, по которому передавали свежие новости.

– Слушай, а что за дрянь ты пьешь, вроде Классик, как раньше, но черта с два это Классик. Силос скорее, – громогласно заметил он мое прибытие.

– Если дрянь такая, чего присосался к кружке? – спросил я.

– Так во всей конторе ни у кого кофе не осталось.

– Или все боятся тебя угощать. Понравится, так начнешь каждый день шастать. Кофеем не напасешься. В тебя же ведрами вливать надо, чтобы ты напился.

Балу довольно разулыбался, словно ему комплимент отвесили.

– Что по новостям? Есть что интересное?

– Майдан, санкции, пожары в Подмосковье. Все как обычно. Вот только в Африке вирус Эбола расшалился. Да исламисты опять голову поднимают.

– Эбола, говоришь, – я налил себе кофе и сел в кресло. – Помнится, полгода назад равенцы выставляли на торги технологию по разработке противовирусных препаратов. Там что-то про Эболу крутилось.

– Я за этим не слежу. Мне своих проблем хватает, – сказал, как отрезал, Балу.

– Надо будет эту тему поднять, посмотреть. Было что-то.

Не знаю, чего я уцепился за этот вирус, но мне показалось, что это очень важно и есть какая-то цепочка между торгами равенскими технологиями и активацией вируса в Африке.

Я сделал пометку в ежедневнике, просмотреть записи по торгам, решил, что займусь этим завтра, и выключил телевизор. Тратить время на ящик – непозволительная роскошь.

Иногда в телеэфире можно выловить крупицы полезной информации, но у нас этим целый отдел занимается. И когда-то его возглавлял Фомич.

– А ты куда пропадал? Я тут с этим голиафянином тер, а тебя нет. Раджа этот, похоже тоже, напрягся из-за этого, – спросил Балу, ставя на стол пустую чашку.

– Фомича нашли. Кто-то в нем дырок наделал, несовместимых с жизнью. И мне это очень не нравится.

Балу от удивления даже присвистнул, покачал головой и тяжело вздохнул:

– Жаль мужика. Хороший был. Думаешь, это как-то с проблемой Раджи связано? – выстроил он логическую цепочку.

– Я не удивлюсь этому. Как-то все одновременно. И очень даже не к месту. Удалось что-нибудь полезное у голиафянина узнать?

Балу взял с края стола папку, раскрыл ее и протянул мне фотографию.

– Это пропавший Веселин. Кто он, что он, тут все есть в бумагах. Вкратце, сынок богатеньких родителей. Вырос в роскоши. Решил, что должен тоже что-то сам сделать, своими руками, добился разрешения отправиться на Землю. Образование соответствующее. Его готовили к работе на бирже, но как я понял, папаша думал, что сынок будет на родной планете процессом руководить, а ему захотелось на передовую. Но это вкратце. Любовных привязанностей не имел. Ни в чем противозаконном замечен не был. Остальное, думаю, завтра на месте узнаем. Я договорился, завтра в десять нас ждут в торгпредстве Голиафа. Раджа пообещал, что все необходимые нам сотрудники будут готовы к общению.

– Ну и отлично. Тогда мы к голиафянам, а Барт пусть тут с полицией разбирается. Капитан у них въедливый, будет пытаться найти здесь убийцу Фомича или хотя бы причину его смерти, – сказал я.

– Может, прокатимся тогда до бара, посидим немного. День суматошный выдался, – предложил Балу.

Я не нашел причин отказываться. Промочить горло и впрямь не помешает. Тем более когда еще удастся тихо посидеть. Я всей шкурой чувствовал, что скоро события так завертятся, что на «просто посидеть» времени не будет.

Питейных заведений в Питере пруд пруди, на любой вкус и цвет. В одних пасутся простые обыватели. Есть кабачки, в которые ходят только иномиряне, тут как говорится только для своих. Есть и смешанный тип заведений, где есть и те и другие.

Мы обычно любим ходить туда, где ничто не напоминает о работе. Но часто заглядываем и в заведения, где можно встретить краснолицего голиафянина, бледнокожего обвелианнина или щуплого равенца. Чаще всего мы бываем в «Бродячей собаке», уютной большой таверне на углу Загородного и Гороховой улицы. Нравится нам тут. И контингент иномирян весьма интеллигентный, отморозков здесь не бывает. Слишком скучно для них.

Таверна как всегда в это время была полна, но мэтр на входе узнал нас и поспешил найти место в особой зале, куда простых обывателей не пустят.

Еще лет десять назад я был таким же, как и основная часть человечества. Я знать ничего не знал о бирже, не подозревал о существовании иных миров, пользовался каждый день микроволновкой, не зная, что технология была в свое время куплена у кочегаров, любил посидеть в хорошем ресторане, не подозревая, что человек за соседним столом и не человек вовсе, а красномордый голиафянин, напяливший маску человека. Так было до тех пор, пока меня не завербовали в СББ. Тогда мне раскрыли глаза на истинное положение вещей. Поэтому мы и называем простых обывателей слепцами, потому что живут они на Земле и даже не подозревают, как крутится эта планета, чем живет и на кого в итоге все работают.