К тому же в рядах кадетов стали намечаться потери. Многие подали заявления, не выдержав непривычного для них уклада жизни, но были и просто отчисленные, в основном по причине: «неуживчивости и не нахождения взаимопонимания с товарищами». Так, по крайней мере, объявил Дорнер, зачитывая приказ. Всего к Новому году академию покинуло около пятидесяти человек. К счастью их группа, и так не полная (все остальные отделения насчитывали по десять человек), потерь не понесла.
Новый год как всегда пришел неожиданно. Тридцатого декабря девушки все свободное время посвятили приготовлению различных блюд, забивая ими небольшие «хроны», имеющиеся в каждой комнате. Продукты, кстати, доставили заранее в трех глайдерах, их девушки заказали почти за месяц у Дорнера, по совету знакомых второкурсниц. Ребята же все два дня провели на установке и украшении елки. Из леса ее приволокли с помощью «сейпера», на внешней подвеске, и установили на главной площади, а их группе было поручено украшение. Причем делать это пришлось с помощью гравипогрузчика, которым толком никто управлять не умел. Поэтому первые подъемы на нем вдоль елки были похожи на прыжки пьяной лягушки.
– Это какой-то бешеный дельфин, – простонал Айко, в очередной раз выбираясь из близлежащего сугроба.
– Почему дельфин? – спросил Кир, отряхиваясь.
– Ну, вопреки представлениям, не все из них любят, когда на них катаешься, стоит взяться за плавник, такие выкрутасы начинают выделывать.
– Может, им просто ты не нравишься? – усмехнулся Андрей, который вместе с Антоном распутывал ленты гирлянд.
Айко демонстративно игнорировал вопрос, с непроницаемым видом вновь взбираясь на висевшую неподалеку платформу. В конце концов, они освоились с управлением, и дело пошло на лад. Игрушки вешали почти целый день, по очереди меняясь на платформе. Хорошо еще, что девушки не оставили в трудную минуту и регулярно, то одна, то другая, приходила с горячим термосом. Закончили уже 31-го около четырех и, напоследок проверив гирлянды, доложили Дорнеру о выполненной работе, после чего – уставшие – отправились в казарму, где тут же были привлечены девушками к различной шинковке и нарезке. Многофункциональный пищекомб был всего лишь один, и тот стоял в комнате у Кира, которая на эти дни превратилась в кухню. Даже спать он был вынужден в опустевшей комнате Тины. К счастью, среди хлама Георга обнаружилась рабочая СВЧ-печь, которая тут же была пущена в дело, несмотря на активные протесты сержанта и его заявления об антикварности данного предмета.
В семь часов на экранах «информеров» зажглось сообщение об общем сборе на площади к 21–00. Девушки спешно принялись сворачивать свою готовку, торопливо докидывая последние ингредиенты в салаты, и дружно кинулись в свои комнаты краситься, а ребятам выпал часок спокойствия. Айко как всегда притопал к Киру и, обнаружив оставленный на столе салат, который кто-то из девушек забыл убрать в «хрон», начал рыскать в поисках ложки, но все испортила Гера, как всегда заявившись в комнату к Кириллу. Она уже была одета в форму, а свою шубку держала перекинутой через руку. Рену только оставалось грустно вздохнуть и с независимым видом, «втрамбовать» салат в «хрон». Как раз за этим делом его застала Эрика, которая пришла к Киру, притащив с собой все свои косметические принадлежности. Искоса глянув на Айко, который с видом «а я что?» ретировался к двери, она решительно направилась к Гере и буквально силком усадила ее за стол, превратив экран «информера» в некое подобие зеркала. Гера умоляюще посмотрела на Кирилла, но тот только развел руками. Антон, заглянувший к Киру, обнаружил, что его «родне» делают макияж, несколько минут непонимающе хлопал глазами, а затем, тихонько присвистнув, смотался из комнаты, оставив Кира одного наблюдать за премудростями нанесения «женской боевой раскраски».
В 21–00 все собрались на площади. На этот раз строгого построения не было, однако, едва на импровизированной трибуне, в качестве которой выступил знакомый подъемник, появился командор Майер, как разговоры смолкли и все повернулись к нему. Майер был как никогда краток. Поздравив всех с наступающим, он объявил, что до десятого января объявляются выходные, а с первого января всем желающим будет предоставляться транспорт для поездки домой. Напоследок предупредил, что они являются студентами академии и, не дай бог, он или кто-то из преподавателей увидит кого-нибудь в не очень адекватном состоянии, этот кадет до конца зимы будет у него не то что кабинеты драить, он еще кибер-уборщиков туалетов для него обесточит.
Без пятнадцати двенадцать все собрались в вестибюле казармы, превращённой по такому случаю в некое подобие кают-компании. Без пяти минут на экране «информера» появилось изображение Солнечной системы, на фоне которого всех жителей системы поздравил нынешний ее глава. Затем зазвучал гимн, и изображение системы рванулось, стремительно приближая Землю. Камера пробила облака, стремительно пронеслась над океаном, затем под ней мелькнули огни города, она пронеслась над заснеженной тайгой, и снова вдали загорелись городские огни, камера сделала еще один стремительный прыжок и зависла напротив часов Спасской башни Московского Кремля. Часы начали отбивать последние секунды уходящего года.
Затем они веселились, пили шампанское и сладкую шипучку, поздравляя друг друга с Новым годом. Айко торопливо пробовал все салаты, пока Минако не вытащила его из-за стола и не заставила танцевать с собой. А в небе, над центральной площадью академии, в это время с грохотом начали расцветать огненные шары салютов. Все дружно начали собираться на елку, но в этот момент дверь казармы распахнулась, и в нее ввалился Дед Мороз с мешком подарков. Около получаса все дружно читали стишки про Новый год, самым популярным из которых была небезызвестная, «родившаяся в лесу елочка» – в различных вариациях. Дед Мороз раздал всем подарки и, выпив напоследок полбутылки шампанского, отправился дальше. Подарками, конечно, же, оказались новогодние посылки из дому, что оказалось неожиданностью практически для всех. Особенно радовался Айко, обнаруживший в своей посылке бутылку с тем, что он назвал «кокосовым напитком богов». Кирилл обнаружил в своей посылке фотографии матери с Лиа, а еще шар спирса, который тут же убрал подальше. Андрею мать прислала теплый вязаный свитер, да не один, второй, к радостному удивлению девушки, по размерам точь-в-точь подходил Тине. Минако получила в подарок прекрасный браслет, переливающийся всеми цветами радуги, но Кириллу показалось, что девушка не слишком радовалась этому подарку. Эрике мать прислала новое платье, которое она тут же умчалась примерять, и, когда вернулась назад, даже у Кирила что-то екнуло в груди. Подарки получили даже Антон с Герой, правда что, Кир не заметил, ибо Антон сразу забрал коробку и унес ее.
Когда они пришли на елку, там вовсю уже шел концерт. Народ веселился на полную катушку. В одном углу площади две группы устроили настоящую снежковую войну, и Айко с Георгом тут же присоединились к ней, утащив с собой и Минако. Эрика потащила Кира поближе к установленному у елки помосту, где разворачивалось основное действие, и они влились в ряды кружащегося в танце новогоднего хоровода, потеряв остальных. Замершие и усталые, они вернулись в казарму где-то к трем ночи, обнаружив сидящих за столом Айко и Георга. Минут через десять стали подтягиваться и остальные. Рен с заговорщицким видом разлил по стаканам подаренный ему напиток и провозгласил тост за счастливый год. Напиток оказался приторно сладким, но почему-то он обжигающим комком рухнул вниз. Его коварство стало ясно только минут через десять, особенно после еще двух бокалов шампанского. Девушки все раскраснелись и задумчиво косились в сторону разговорившихся парней. Вскоре из-за стола незаметно исчезли Тина с Андреем. Потом неожиданно Гера потащила Кира на очередной танец, опередив Эрику, которая, фыркнув, стала танцевать с Антоном. Следующий тост Айко следовало бы, наверное, пропустить, ибо дальнейшее Кир помнил несколько смутно. Георг вырубился почти сразу после тоста, свернувшись клубочком на диванчике. Минако, обнявшись с Айко, о чем-то горячо спорила, причем, чтобы доказать свою правоту, звала парня дойти до ее комнаты, но Рен отважно не сдавался, вожделенно косясь на ломящийся от снеди стол. Эрика с Герой попеременно таскали Кира танцевать, причем так зыркали друг на друга, что Антон, тоже попадавший в этот круговорот танцев, только испуганно косился в сторону Кира. Наконец Айко, выбрав момент, пока Минако отлучилась, толкнул на пару с Антоном новый тост, и тот со вздохом облегчения присоединился к Георгу.
