Бекасов ответил, как и было условлено с Васнецовым, что возвращался с фронта в свою Саратовскую губернию, а под Голыми Буграми сегодня утром наткнулся на белых. Послал их куда подальше на предложение вступить в их ряды. Избили до полусмерти и вот бросили в подвал.
Рябой, словно получивший в лицо заряд дроби, солдат, лежавший рядом с великаном Тимофеем, приподнялся на локтях, уставился на Бекасова:
-Я, кажись, тебя под Екатеринодаром месяц тому назад видал, когда Корнилов город брал. Только ты был в форме ротмистра. Из пулемета по нам строчил. А?
Мысленно сглотнув, Бекасов подумал, что ответственное задание, которое ему поручили, он не успев начать, успешно провалил.
-Не было меня никогда под Екатеринодаром,- как можно спокойнее ответил он.- Но вы, солдат, почти провидец. Я действительно служил ротмистром кавалерийского полка Северо-Западного фронта. Лечился в госпитале с Борисом Думенко. Подружились. А потом наши дорожки разошлись. Меня перевели штабс-капитаном в 13-ое химическое подразделение Турецкой фронта.
-Да ну!-всплеснул руками Ларнак.-Вы знакомы с нашим командиром?
-Не только знаком, но даже, можно сказать, его близкий товарищ. За одной медсестрой ухаживали, Зиной Куликовой. Но я отступил, куда мне до красавца Бориса.
-Ха-ха. Да-а, командир- парень видный. Я ведь, как и вы из благородных. Мой отец-столбовой дворянин имел крупное поместье под Пензой. В 1905- году мужички, как и везде, взбунтовались, сожгли наш дом вместе с хозяйством. Одни головешки от родового гнезда остались. Правда, никого из домашних, слава богу, не тронули. Батюшка очень расстроился, запил. От вина и помер. Только значительно позже я понял, что мужички-то не виноваты в своем злодействе, просто опостылела им их скотская, беспросветная жизнь. Да и не только крестьянам, а всем нам, россиянам тяжело дышать в родном отечестве. Но что нам мешает нормально жить, что нас всех гложет? Стал я об этом крепко думать. На фронте служил с тремя звездочками на погонах, поручиком 165-го Луцкого пехотного полка генерала Духонина. И вот там, на передовой агитаторы-социалисты открыли мне глаза- прогнила империя насквозь, нужно ее ломать, строить другую страну, свободную. Тогда и счастье всеобщее будет. Хорошо, в Феврале царя скинули, но лучше не стало. Почему? Да потому что нужно крушить старое не только вокруг себя, но и в себе. Следует освободиться от моральных и физических оков, сдавливающих сердце и горло, тогда изменится и окружающий мир. Ни эсеры, ни кадеты, ни анархисты так глубоко не глядели и только большевики впервые озвучили эти простые, но очень верные, как мне показалось, мысли. Ну а когда в Питере произошел Октябрьский переворот, я долго раздумывать не стал с кем в новую жизнь пойти. Хм...Надеюсь, подружимся,- протянул товарищ Мокей руку Бекасову после своего довольно длинного монолога. Ротмистр её пожал.
Принесли ужин- кастрюлю кукурузной каши, буханку хлеба. Бекасов от еды отказался. После того, как Ларнак быстро расправился со своей порцией, ротмистр отвел его в сторону:
-Ждать полевого суда бессмысленно. Деникин издал приказ о гуманном обращении с пленными, но всем на него наплевать. Вчера за станицей расстреляли 30 красноармейцев. Сам видел. Нужно бежать.
Почему ротмистр назвал число "30" и как он мог видеть вчера кого и где расстреляли, когда его самого только сегодня якобы взяли белые, он и сам не знал. Действовал по интуиции, шел напролом. Заметит ли оплошность Ларнак? Вроде бы пропустил мимом ушей. Но нужно хорошо думать, прежде чем говорить.
Перед тем как отправить Бекасова в тюрьму, полковник Васнецов подробно обсудил с ним план "побега". Впрочем, говорил в основном глава контрразведки, так как у ротмистру из-за побоев трудно было открывать рот.
Итак, в первую очередь Бекасов должен был определится с "сидельцами"- кто есть кто. Затем предложить самым отчаянным бежать. Наверняка кто-нибудь да согласится. План же таков. Ночью Бекасов попросится по нужде на двор. Когда войдет охранник, он выхватит у него из "случайно" расстегнутой кобуры револьвер и угрожая им, свяжет его ремнем. Задними дворами, вдоль Дона, беглецы выберутся из станицы. На хуторе, в двух верстах к югу от Манычской, они найдут в конюшне четырех лошадей и крытую повозку. На них к утру и доберутся до разъезда Забытый, где "захватят" паровоз.
"Как-то все очень просто",- усомнился Бекасов, ожидая от полковника какого-то необычного плана. Но Васнецов прищурился: "Запомните раз и навсегда, ротмистр, незамысловатость действий- самая верная и короткая дорожка к успеху".
Ночью Бекасов толкнул в плечо, дремавшего с полуоткрытыми глазами Ларнака. "Пора". На побег товарищ Мокей, так он просил себя называть, согласился сразу. Ротмистра он окрестил- "товарищ Бекас". Решили остальным сидельцам пока ничего не говорить, на всякий случай. А потом уже действовать по обстоятельствам. Но эти обстоятельства сложились для ротмистра самым неожиданным и неприятным образом.
Как и договорились теперь уже с Ларнаком, Бекасов настоятельно забарабанил в дверь кутузки, попросился у охранника в клозет- "в животе жутко режет".
Когда дверь открылась и на скрипучую лестницу ступил пожилой солдат с керосинкой, на него коршуном набросился Ларнак. Опрокинулся вместе с ним вниз подвала. Лампа упала на пол, но не потухла. Ротмистр и опомниться не успел, как комиссар выхватил из подошвы ботинка что-то вроде заточки, полоснул охранника по горлу. Кровь обильно брызнула во все стороны, будто зарезали буйвола, а не человека. Окрасила бурыми пятнами все четыре стены подвала. "Что вы делаете!",-только и смог выдавить из себя ротмистр. "Ничего, товарищ Бекас, прорвемся. Иначе нельзя".
Ларнак вынул из открытой кобуры лежавшего на животе охранника револьвер, вытер окровавленные руки о его гимнастерку.
-Ну чего сидите!- крикнул он арестантам.- Кто со мной и товарищем Бекасом, присоединяйтесь. Трусливые, пропадайте.
К лестнице ринулись все, кроме Ильи и великана Тимофея. Многодетный папаша Илья сказал, что все равно беглецов поймают, а так, может, снисхождение от полевого суда выйдет.
-И я так считаю,- поддакнул Тимофей.-Ни к чему судьбу испытывать и на рожон лезть.
-Дураки,-ухмыльнулся Ларнак,- кто ж вас теперь в живых оставит, когда вы добровольца зарезали.
-Мы?- задвигал морковным носом, словно принюхивался, Илья.- Мы ни при чем.
-Это вы на дыбе деникинским контрразведчикам будете рассказывать. Черт с вами, оставайтесь.
-Обождите!- крикнул, видимо, быстро соображающий Илья.-Я с вами.
Ротмистр же пребывал в полной растерянности. Такого развития событий, с убийством охранника, он не предполагал.
Однако далее события разворачивались еще более стремительно и непредсказуемо.
Выскочив из скобяной лавки, которую, разумеется, никто не охранял, часть беглецов устремилась к Дону, другая к его притоку Манычу.
-Куда, бараны!- сдавленным криком попытался остановить последних комиссар Мокей.- Все к Манычу, мать вашу, там катер.
Кто-то вернулся, остальные растворились в стороне Дона.
-Откуда вам известно про катер?- удивился ротмистр.- Говорю же, в двух верстах отсюда хутор, там кони.
-К черту хутор и коней,- схватил за рукав Бекасова Ларнак, обдал несвежим дыханием.- Рекой уйдем, через лиманы доберемся до наших.
Мокей поймал за полу шинели, суетившегося рядом Илью, который не знал куда ему бежать.
-Катер должен быть за мысом,- указал комиссар рукой на высветившейся луной за колокольней изогнутый берег Маныча. Приказал Илье.- Бегите туда, ждите нас.
-А вы, ваше благородь, то есть, товарищ Мокей?! -испугался Илья.
-У нас еще тут дело. Негоже возвращаться с пустыми руками. Идем!
Ларнак потянул ротмистра за собой.
-Куда?-изумился тот.
-Штаб беляков в двух кварталах отсюда, проверим как там дела. Ну!- цыкнул он на Илью,- Исполнять!
