Я растерялся, но милосердный Господь подсказал мне правильный ответ.

- Увы, на это нет веленья свыше.

Могу я знать лишь то, что в той бумажке,

Которую считали мы контрактом,

В то время как игрой она была лишь

Преглупых обезьян, в лесу живущих.

Мажордом скис так, словно я наложил ему в карман.

Накося, выкуси.

Впрочем, обман вскоре вскрылся. Когда Принцесса во время своей очередной прогулки не увидела своих любимых чау-какау, как они там, вокруг своих "прудиков-слез", как она их называла.

Вызванный на место происшествия Садовник прямо указал на меня. Меня вызвали к Принцессе.

Рядом уже стояли возмущенный Мажордом, Садовник и гвардия.

- Как ты посмел, отчаянный контрактник

Цветков благих сничтожить ожерелья,

Красиво пруды-слезы обрамлявших,

Что насадил Садовник по приказу

Принцессы, той, которой ты служить обязан?

Мне было уже все равно.

- Цветы привлекали кошек. Нам сказали прогнать кошек. Не убивая их. Я оборвал цветы. Кошки ушли. Проблема решена. Про цветы в контракте ничего не было сказано. Ах да, забыл, вы же говорите, контракт - это ничто. Ну, вы сами ничего про цветы не говорили.

Они молчали, ожидая рифмы.

А я ее терзать не собирался.

Поэтому молчал и я, с насмешкой

В лицо взирая лицемерам мерзким.

- Я не буду говорить с вами стихами. Я с другой планеты. Мне пофиг все это. Вы меня понимаете, я это знаю. Контракт исполнен. Расплачивайтесь.

Махнув рукой с оскорбленным видом, Мажордом молча дал мне понять, что аудиенция окончена.

Бетти выздоровела и ходила по пустому саду, поправляясь. Теперь она была не прочь оказать мне внимание, но я пришел в себя и решил продолжить обижаться на нее из-за Фокусника-Клоуна, которому она дала один раз спьяну поцеловать себя.

Глупец. Юный спесивый глупец. Не раз еще ты себя накажешь этими выдуманными принципами - сам себя, как истинный недоумок.

Пришел день исполнения контракта. Все это время я продолжал тихонько обрывать цветы, играя с Садовником в прятки, кошки-мышки и казаки-разбойники.

За победу нам дали статус "человека", ожидая, что презренные недочеловеки-наемники обрадуются этому, как голодный младенец сочащейся материнской сиське.

И к нему - полновесные две тысячи серебряных цехинов на каждого. И машинное - так у них это называется - продление контракта.

Но не успел я даже открыть рот, как Акрос во мне заявил, что, раз уж он теперь человек, он расторгает договор.

Бетти оставалось только молча кивнуть.

Глаза Принцессы были полны слез оскорбления и обиды. Но в сердце моем лишь гулко стучал обратный отсчет на рейс, улетающий с этой планеты.

- Такое оскорбление... им подарили дар бесценный... а они... к ногам швырнули обратно...

Да-да, постихослагай тут мне еще. С поэзией у двухметровой детки было так себе.

Транспорта пришлось подождать. Следующий корабль шел на Эбар только через две недели.

Стакр с женой уехали на юг, чтобы там пережить зиму. Я проводил их до корабля, качавшегося на гигантских волнах в ожидании пассажиров.

- А знаешь что, Марик. Я думаю, тебе надо знать. Я тут еще поговорил с людьми. С охотниками. Кошкам нужны эти цветы, потому что у них иначе, это. Не встает. Короче, они осенью ведь свадьбы. А цветы нужны к свадьбе. Без цветов у них не получается. Ну совсем.

Я посочувствовал кошкам. У людей все-таки можно и без цветов.

- Ну, короче, видишь как вышло. Принцесса решила, что эти цветочки-то, чарионы, вот им прям вынь да положь надо только в Саду расти. Везде запретили, выкопали, к ним свезли. А кошки теперь очень злы. Чарионов больше нигде нет, кроме дворца. Они больше не будут цвести уже. А кошки их ищут. Им надо, того, а они не могут. И они очень злы.

Он посмотрел мне в глаза своими грустными глазами.

Кошки. Цветы. Все свезли во дворец. А я все порвал.

Я почувствовал себя убийцей, только пока не мог понять, кого - всех нерожденных кошек?

- Они очень злы, - повторил он и вдруг улыбнулся. - Но ты не переживай за них. Эту зиму они перебьются без свадьбы. С весны опять чарионы вырастут и все начнется снова.

Он посмотрел на покачивавшийся на холодных волнах корабль, и лицо его стало жестким.

- Но эта зима, гребаная мать его, будет во Дворце очень неспокойной. Кошки очень злы.

Он уплыл, а я думал над его словами. Потом пошел домой - в снятую пополам с Бетти маленькую квартирку, где мы ждали прибытия рейса.

Шли дни.

По слухам, кошки становились все злее - кажется, каждое новое деление градусника вниз прибавляло им ненависти к людям.

- Говорят, что кошки ворвались во дворец и уничтожили нескольких стражников.

- Говорят, какая-то кошка залезла в покои. Принцессу отбили, но погиб повар.

Наверное, мне было отчасти жаль.

Но больше было жаль, что я не имел возможности выкопать Старика, Угрюмого и Клоуна, чтобы отвезти их прах на Курутс. Это было выше моих возможностей. Да и запрещено правилами.

Но тТак бы я чувствовал больше уверенности в том, что собирался сделать.

Мы поделили с Бетти доли мертвых. Она пообещала отдать деньги Фокусника его родным, потому что ехала в Амбросию. А я сказал, что отдам деньги родителям Угрюмого на Нае и сыну Старика на Тинападо.

Но про себя я решил, что оставлю деньги себе. И на лице Бетти я видел ту же нечестную скрытность.

Угрюмый? Похоже, родители отправили сына на верную смерть, что не вызывало у него восторга. Ну, а брошенные в лицо деньги, покрытые кровью нелюбимого сына, никому пользы не принесут.

Так тогда я мыслил.

Мысль о сыне Старика я прогнал от себя. Господи, рыбацкий поселок, мать-шлюха, две тысячи цехинов - между этими предметами не было никакой разумной связи. Эти деньги, все эти деньги, что нам дали эбарцы, заработали я и Бэтти - своей кровью. Они мои.

Даже в большей степени мои, чем ее.

Каждому свое.

На мгновение мне пришла мысль заманить Бетти в укромный уголок, снести там ей башку и присвоить ее долю.

В конце концов, проблему кошек решил я, пока она валялась, сращивая кости.

Мысль была классной и правильной, одна лишь проблема - я с детства не мог бить девочек. Поэтому пришлось смириться со своей потерей и незаслуженным заработком Бэтти. Я ограничился тем, что вволю презирал ее и ненавидел, считая опустившейся шлюхой и разговаривая исключительно сквозь зубы.

Охранники в порту были подчеркнуто холодны с нами, хотя на лицах читалось явное желание снести нам головы. Но вежливы. Как-никак, с их точки зрения мы теперь были "людьми", и мы были чисты перед законом и договорами, мы были "в букве". По крайней мере в этом королевские эбары были последовательны, за что и оставались клиентами Хеллсбука.

Весь путь к космодрому мы с Бетти не обмолвились и словом.

Бетти посмотрела на меня грустными глазами.

- Ты даже не поцелуешь меня на прощанье?

Что-то во мне шевельнулось, но я задавил это, даже не осознав, и холодно чмокнул ее в щеку.

- Прощай.

(Дурак).

Мы распрощались и пошли каждый своей дорогой туда, откуда пришли.