***

Темно, холодно и мрачно. Все словно плывет перед глазами. А в прочем, и правда плывет. Дышать как-то трудно и пошевелиться нереально, поскольку руки и ноги чем-то связаны. С трудом оглянувшись, парень занервничал. Небольшое каменное помещение, печь, стол с какими-то приспособлениями, совсем не вызывающими доверия, и два человека. Один пронзает парня своими красно-синими глазами, чуть ли не поблескивающими в маленьком пламени печи, а второй сидит и что-то в ней греет, а может, и не греет, совсем непонятно.

Тихо. Создается впечатление, будто находишься в каком-то вакууме. Не слышно ни огня, ни собственного дыхания и пульса, ни тех капель воды, что капают в одном из углов с потолка на бетонированный пол. Все тело охватывает напряжение, даже какой-то страх. Он знает об этом месте, наслышан от других. Здесь выжигают клеймо. Сердцебиение участилось, а ужас буквально разлился внутри, а потом застыл вместе с кровью. Чем он заслужил этого? Просто тем, что заступился за других? Вернее, попытался, многое ли он мог сделать?

Ничего.

Один из мужчин, ухмыляясь, содрал футболку с избитого тела, вызывая мурашки от охватившего холода. Второй же, изучающим взглядом окинув раскаленную метку, стремительно подошел к своей жертве и, что-то сказав, что-то совсем неразборчивое из-за страха, начал прислонять светящийся металл к груди парня. Время словно замедлилось, жар охватил с головы до ног, а жжение метки чувствовалось уже на расстоянии. И чем ближе она становилась, тем сильнее перехватывало дыхание.

Раскаленный металл вот-вот коснется груди, все тело словно застыло, готовясь к душераздирающей боли, уже пронзившей каждую клеточку тела.

Вздрогнув, Киллер широко распахнул глаза. Шрам от ожога на груди невероятно сильно болел, пульс болезненно отдавал в виски, а дыхание было обрывистым.

Все как обычно — небольшая гостиная, вид на выключенный телевизор, а рядом с ним — закрытое фортепиано. Из-за того, что на улице пасмурно, даже в обед в квартире было как-то тускло и серо. Почувствовав на себе чужой взгляд, юноша повернул голову вбок. Найтмер сидел с книгой в руках, как-то прищурившись смотря на парня, лежащего на его плече.

И когда только Киллер успел уснуть?

— Это ты из-за кошмаров всегда такой не выспавшийся? — Спокойно вымолвил мужчина, перелистывая страницу. В ответ не было ничего. Оно и неудивительно, так как парень еще не отошел от отрывка из прошлого, нередко всплывающего в его снах. Сжав футболку на груди, он снова закрыл глаза и шумно выдохнул. Ладно хоть еще не самое страшное приснилось, бывает и хуже. Но этот шрам так жжется.

Поняв, что ответа и не будет, Найтмер вновь уткнулся в книгу, но мысли в голове не давали сосредоточиться на превратностях остросюжетного детектива. Кто все-таки убрал Афтера? Надо бы читать что-нибудь полегче, а то расследований и в обычной жизни по горло хватает. Не менее остросюжетных. С одной стороны, есть смысл подозревать в этом Киллера. Глупо отрицать, что его руки испачканы. Наверняка он мастер тихих убийств, поэтому и не был пойман ни разу. Да и счеты с Афтером у него есть свои, правда, они есть у многих, поэтому круг подозреваемых сразу расширяется до невообразимо большого. И ничего конкретного, только лишь общие представления. Его вполне могла убрать и сама мафия, наверняка там уже есть новый Дон, а от пойманных просто необходимо было избавиться, чтобы не было угрозы разоблачения. В целом, на этого сумасшедшего не действовали даже допросы Рипера, а ведь его методы заставляли раскалываться любого уже в первые минуты. Он никогда особо не мелочился, сразу переходил к делу, при том всегда с особой жестокостью. Кто-то даже невзначай умирал во время допроса, что было весьма прискорбно, но не так важно, ведь необходимую информацию ему всегда удавалось вытягивать. А умирали в основном от давления, сам агент ФСБ именно на допросах не стремился лишать кого-то жизни. Тем не менее, психологическое давление сильно сказывалось на тех заключенных, с которыми он имел дело. Поэтому его и прозвали жнецом. Слишком многих проводил на тот свет. Хотя тех даже людьми назвать трудно.

Киллер снова тихо засопел. Не плохой он парень, только вот слишком язвительный. Удивительно даже, как его еще никто не убил за такое поведение. Вновь бросив взгляд на уснувшего на плече юношу, Найтмер завис.

Пожалуй, во сне Киллер — лучший Киллер. Тихий, какой-то даже беззащитный, от него в таком состоянии хотя бы подвоха можно не ждать. Хотя, кто его знает, точно быть в этом уверенным нельзя. Зато на нервы не действует. Как ни посмотри — обычный парень. Правда, редко можно встретить блондинов с такими отчетливыми веснушками, как у него. К тому же сероглазых. Стоит признать, внешность у него все-таки узнаваемая, цепляющая. Отчасти дерзкая, как и его характер, но в этом тоже есть своя изюминка. Одно удивляет — такой светлый внешне человек, а с таким темным прошлым. Да и не только прошлым, он до сих пор непонятен и загадочен. Сколько бы Найтмер не бился в эту стену, он все равно ничего не узнавал. Разве что немного, когда юноша сам что-то рассказывал, но того было так мало, что даже картину единую представить не получается.

Обрывки прошлого узнал, немного о мировоззрении тоже, увидел с новых сторон, благодаря чему и понял, что парень-то не такой уж и мерзавец, каким казался изначально. И все. Три месяца с момента знакомства, два месяца совместного проживания, и это все, что узнал о нем детектив. Даже смешно как-то. Иронично.

Снова поежился во сне. Хмыкнув, Найтмер еле заметно улыбнулся. Киллер сейчас снова чем-то напоминает Дрима. Так же мило выглядит, когда спит. А ведь они еще и одного возраста, только Киллер чуточку старше Дрима, на пару месяцев. Один январский, а другой — мартовский. Та прогулка, когда юноша рассказал о своем детстве, оказывается, была в его день рождения. Найтмер как-то совсем не думал об этом. Хотя, мог ли? Это ведь было в день похорон.

А сегодня день весеннего равноденствия. И не только он. Сегодня не только день равен ночи, но и двадцать один год назад взошло одно очень яркое солнце. Как-то снова тяжело на душе стало. Надо бы и правда пересилить себя, да зайти наконец в эту комнату. Там, наверное, уже все цветы завяли. Но там так много фотографий. Целая кладезь воспоминаний, к столкновению с которой Найтмер не готов до сих пор.

А блондинистые волосы щекочут лицо, как бы напоминая о том, что рядом сидит и спит в весьма неудобном положении молодой парень. Хотя, ему, судя по всему, вполне комфортно. Что же, не мешает, и ладно. Пусть спит, пусть так близко, главное, чтобы не раздражал.

***

Теплый тропический ветер раздувает полы легкого парео, фонарные факелы горят невообразимо ярко в необыкновенном мраке южных ночей, шум моря ласкает слух, а рядом сидит родной человек и будто бы разговаривает со своими детьми, гладя по животу любимую жену, радуясь ответному шевелению внутри, словно ребенок.

Это все так прекрасно.

Конечно, днем Гено бывает тяжеловато. И резкая смена климата, и отсутствие привычки к теплу, даже жаре, взяли свое. Акклиматизация, тем более во время беременности, сложная штука. Но даже это не мешает девушке наслаждаться умиротворением, созданным за каким-то центральным южным городом, где-то в отдалении от цивилизации. Кроме того, по приезду, санаторий сразу предлагает множество процедур, облегчающих период привыкания к новым условиям.

Глубоко вдохнув необычайно чистый воздух, Гено, с улыбкой на лице, закрыла глаза. Здесь словно абстрагируешься от всего мира, попадаешь в какую-то другую реальность, в которой нет ни проблем, ни забот, ни чего-то плохого. Утопия, самая настоящая сказочная утопия. И, признаться, уже с первого дня нахождения здесь стало невероятно легко. Рипер даже подметил, как отеки под глазами Гено стали меньше, почти ушли. Что уж говорить про ее по-детски хорошее настроение. И про неконтролируемую тягу к пробе множества тропических фруктов, которых здесь не так уж много за счет отсутствия как таковых магазинов и лавок. Но, тем не менее, они есть. И это прекрасно. Еще прекраснее видеть, как Гено успешно восстанавливается. Эта поездка и правда была нужна. Кроме того, с местом они не прогадали.