Мы с Яковом совершенно синхронно вздохнули.

- Мама, так надо. Все такими будут.

- Это меня и настораживает, - согласилась мама и поцеловала меня в лоб, после чего быстро стерла отпечаток помады. – Ты молодец и все сможешь, Витя. Мы с папой за тебя, ты знаешь.

- Знаю, спасибо, - я быстро обнял их. Милости какие.

Затем подошел Крис.

- Ну что, чувак, жги, - улыбнулся он мне. Мы стукнулись кулаками и обнялись тоже. При этом он успел шепнуть мне на ухо хитрым-хитрым тоном:

- Тебе обязательно надо будет подтянуть французский… поцелуй, я имею в виду. Вот увидишь.

Затем мне пожелали удачи еще несколько человек, и очередь дошла до Юри. Он встал напротив. Я молча смотрел на него и не мог насмотреться, а в голове вертелись слова Криса про французский. Поцелуй. С Юри. Господи.

- Как ты? – спросил он наконец, отрывая взгляд от моего лица и разглядывая костюм. – Он такой красивый… Ты как из фэнтези.

- Скорее как с дурацкого показа мод, - пошутил я. – Ну… Неплохо. Буду стараться как смогу, обещаю.

- Конечно. Нет смысла делать что-то, если собираешься делать это вполсилы, - заметил Юри и притянул меня к себе за руку, крепко обнимая. Я обхватил его руками в ответ, чувствуя, как тепло сворачивается в груди пушистой кошкой.

В этот момент я был уверен, что смогу буквально все.

Мы постояли так немного, после чего он медленно отстранился, взял меня за плечи и взглянул в глаза.

- Я знаю, как это важно для тебя. Откатай так, словно от этого зависит твоя жизнь, а я буду поддерживать тебя так, словно от этого зависит моя.

Да, Юри.

Да.

Когда объявляли мое имя, я не чувствовал волнения. В смысле, вообще. Я знал, где сидит Юри – нашел взглядом, обласкал, без слов пообещал, что справлюсь. Он кивнул, словно понял, и улыбнулся.

А знаете что? Я вдруг понял, что в детстве когда-то мечтал именно о такой жене.

Нашел маму и отца – они махали плакатом с моим именем. И когда только успели? Я еле сдержал смех. Картина была презабавнейшая и немного смущающая, но приятная.

Нашел Криса и ребят. Кажется, даже та ссора не оттолкнула их от меня. Не хватало только Стаса – но он, впрочем, сам виноват, нечего открывать рот на человека, о котором совершенно ничего не знаешь.

На трибунах мелькало много знакомых лиц, и все они пришли поддержать меня.

Я обязан был победить.

Я выехал на середину катка и замер в начальной позе. Да, ощущения совершенно другие – это незабываемое чувство, когда на тебя смотрит куча народу, и ты должен контролировать себя абсолютно во всем, чтобы не облажаться. Я поднял руку, приветствуя их – они ответили мне аплодисментами и криками. Да-да, кричите, поддерживайте, восхищайтесь – вскоре вы увидите меня на куда более крутой ледовой арене, обещаю.

До меня доносятся первые звуки мелодии – и я иду в бой.

Фигурально, разумеется – движения стремительные, но плавные, не агрессия – чистое искусство. Мое искусство. И я несу его людям, как Прометей нес им огонь.

Музыка окутывает меня, держит в ритме, не позволяет расслабляться. Я танцую, задыхаясь от эмоций и выплескивая их в своих движениях – смотрите, ну же, вот он я, больше не неудачник, запоровший свою первую программу, я лечу, я стремлюсь – а мне есть, куда стремиться, - я взмываю вверх и опадаю вниз, я раскрываю вам себя, свое сердце. На трибунах человек, которому я бы кинул его прямо в руки, если бы мог – я не знал реакцию Юри на мою программу, но надеялся, что катаю не хуже, чем тогда, на его день рождения, что побью свой же случайный рекорд в его памяти.

Тройной аксель. Приземлился чисто – не сравнить с начальными тренировками, еще до школьного позора, где в половине случаев я касался льда или запарывал любым другим способом.

Зал зашумел после каскада из четверного сальхова и тройного тулупа – да-да, продолжайте, поддерживайте меня. Смотри, мама, гляди, отец, какие там посуда и огород, когда твоему сыну рукоплещет весь город?

Каскад получился прекрасным, не придраться, я потратил на его отшлифовку столько времени, что уже почти его ненавидел – но Яков однажды заметил, что я удивительно быстро учусь. Что у меня талант – так он сказал. Я рассмеялся тогда, но потом, когда понял, что программа, которая с виду казалась для меня почти невероятной, получается удивительно легко, и задумался – вдруг правда? Вдруг пока что я, конечно, ни о чем, но потом, спустя годы тренировок, смогу выделывать такие вещи, такие…

Так, кажется, я немного зазнался. Надо вернуться с небес на землю, пока не замечтался и не рухнул прямо посреди программы.

Волчок – мне показалось, или я слышал, как какая-то девчонка визжит так, что даже музыка не скрывает? Бедные соседи.

Я скользил по льду, купался во внимании, поглощал музыку и отдавался ей. Дорожки, вращения, четверной риттбергер – на вторую часть, я не могу, не могу сейчас сдать, несмотря на усталость.

В принципе, получилось прекрасно. Во время последнего вращения мне казалось, что я сейчас уйду вбок и рухну на лед вверх тормашками – а музыка все еще не кончилась.

В финальную позу я встал вспотевший и с глазами в кучку.

Но я справился.

Я.

Справился.

- Первое место на данный момент, прекрасные баллы, полная свобода корпуса и рук, зажигал под собой лед, новый талант, - коротко перечислил Яков уже после выступления. Когда я увидел свои результаты, то едва не расплакался от облегчения, повис на Якове и запечатлел на его старой щеке искренний молодой поцелуй.

Фу, как-то не очень звучит, но факт есть факт.

- Теперь можно и на остальных поглядеть. Сильно не зазнавайся, вдруг кто получше найдется, - предупредил меня Яков. В данный момент выступал какой-то парень, уже явно за двадцать, у него были неплохие прыжки, но вот что делать между ними он словно понятия не имел. Дорожки никакие, движения вяленькие, еще и упал. Нет, этот мне не соперник.

- А ты как думаешь? – задумчиво спросил я, глядя на результат этого парня. Интересно, отец Юри поспособствовал моим баллам? – Найдется кто-то лучше?

- Всегда найдется кто-то лучше, - обрубил Фельцман. Я лишь фыркнул недовольно. – И твоя задача – не дать этому случиться.

Вот спасибо. Вот от души.

Все же мне противника не нашлось, и я занял первое место. Мама с отцом так радовались моей победе, что, после поздравлений моей скромной тушки разными людьми, потащили в ресторан отмечать – я, разумеется, захватил с собой Криса и Юри, остальных моих друзей мы бы попросту не сумели прокормить, да и они все равно потом все разбежались по домам. Девочки, которым я нравлюсь – а их набралось немалое количество, к слову, - надарили мне букетов, почему-то шоколада, словно это какое-то 14 февраля, и даже игрушек. Прямо как на настоящем чемпионате, какая прелесть. Я поблагодарил каждую, поцеловал в щеку – ужас как устал, на самом деле, - зато оставил абсолютно счастливыми. И пополнил свою армию фанаток, кажется.

Мне разрешили заказать все, что угодно. Так как в рестораны с семьей мы почти не ходим, да и щедростью такой мама обычно не страдает, у меня прямо глаза разбежались при виде содержимого меню, и я открыл было рот, чтобы назвать почти все, но Юри, сидящий слева от меня, многозначительно кашлянул.

Завтра произвольная. Сегодня собирался потренироваться еще немного.

Чееерт.

Глотая слюни, я пнул его под столом, но все же благодарно кивнул, и в итоге заказал то, от чего я завтра не провалюсь под лед.

Ночью я спал как убитый – хотя был уверен, что попросту не смогу заснуть от волнения. Но стоило только коснуться подушки – и меня буквально вырубило от усталости.

Когда мы вновь оказались у Ледового дворца, ситуация с предыдущего дня почти не изменилась – разве что журналисты терлись вокруг еще более интенсивно и спрашивали про вчерашнюю победу, а не такие удачные участники провожали меня крайне недовольными взглядами.