Чонгук, обхватив заплаканное лицо любимой, стер слезы с ее лица.

Джихи и Ха Рин увлеченно беседовали, пока Джихи не обратила внимание на Тэхена, который, отправив друга спать после бессонной ночи бумаг и отчетов, не отходил ни на шаг от малыша.

- Кто это тут у нас уже такой большой, а? – смеялся Тэхен, глядя на лежавшего в кроватке малыша Ин Сона. Чан И с любопытством смотрел на Тэхена, периодически подходя в малышу. Взяв малыша на руки, Тэхен начал его медленно качать, чтобы малыш заснул. – Спи, малыш Ин Сон. Папка твой спит, и ты тоже спи. Э, нет… Не смотри на меня так, Ин Сон-а. Я не положу тебя рядом с отцом. Он же раздавит тебя! – малыш весело смеялся и смотрел на своего дядю, пока непослушные глаза не стали закрываться. – Папу твоего не разбудишь никак. Папка твой, когда спит, на все способен.

- Давай я покачаю его, Тэхен, – предложила Ха Рин, заранее уже зная ответ.

- Вы болтайте, болтайте, – говорит Тэхен, не смотря на девушек. – Я сам. Я все сам.

Джихи, приходя в гости к семье Пак, долго сидит в ванной, утирая слезы, после того, как с грустью в глазах смотрит на своего жениха. Хочет. Тэхен тоже хочет сына или дочь всем сердцем и душой. Старается не расстраивать невесту, но теряет разум, когда видит прелестного сыночка друга. Не упрекает Джихи. Не показывает расстройства из-за неудачи после рекомендованной врачом паузы в пять месяцев. Не показывает слез и на четвертый раз, когда шестой тест на беременность показывает уже изрядно надоевшую одну полоску. А Джихи плачет и психует. После четвертой провальной попытки забеременеть на свалку отправляются все детские вещи, все игрушки, две детские колыбельные, несколько колясок, – все, что было куплено к рождению малыша десять месяцев назад, но так и не дождалось появления хозяина.

- Чонгук? – Сэ И не верит своим глазам. – Чонгук?!

Парень широко улыбается и подхватывает свою девушки на руки. Сэ И поверить не может, что это, действительно, он. Она осторожно обхватывает его лицо руками, словно боится исчезновения парня. Чонгук отпускает ее на ноги и от неожиданности даже отшатывается, когда она, роняя слезы, бросается ему на шею.

- Ты хоть представляешь, что я испытала?! Дурак! Дурак! Дурак! – плачет Сэ И. – Я думала, мне конец! Дурак!

- Значит, сюрприз удался? – сдержанно смеялся Чон-великий-шутник-Гук.

- Почему не звонил? – смотрит ему прямо в глаза, не прекращая гладить лицо любимого своими ладонями. – Я думала, ты бросил меня, забыл обо мне, пока я, подобно Хатико, ждала твоего звонка и приезда. Почему так долго? Мой выпускной прошел без тебя. Я хотела показать тебе красный аттестат, хотела надеть выпускное платье для тебя, хотела быть красивой для тебя. Но ты улетел… Так долго, милый, так долго…

- Я хотел позвонить, веришь? – шепчет парень, успокаивая. – Но не мог. Я возвращался в отель очень поздно, засыпал прямо в одежде, а утром из-за разных часовых поясов не хотел нарушать сон своей принцессы. Прости меня, хорошо? Денюжки не падают с неба – контракты сами собой не заключаются… Мы с отцом побывали в нескольких странах сразу, и мне было тяжело подстраиваться под разные часовые пояса.

- Ты хорошо питался? – девушка решает убрать назад свою истерику и закрыть глаза на свои обиды, ведь ее молодому человеку было в разы сложнее. – Тепло одевался?

- Слушай, прости меня, – перебивает Чонгук, потому что ждал обиды оставленной наедине со своим одиночеством девушки. – Я очень хотел посмотреть на тебя в выпускном платье, очень хотел сфотографироваться в тот день, чтобы запомнить его, а потом отвезти домой пьяненькую, потому что Тэхен не удержался бы и всем вам, выпускницам, подлил абсент в стаканы с соком, – представив эту ситуацию, они оба улыбнулись. – Хотел бессовестно домогаться до своей девочки, – понижает тон голоса парень, и рука его медленно тянется к ягодицам девушки, – ведь она уже большая у меня, так? – теперь руки уже открыто мнут два упругих полушария. – Днем и ночью тосковал по тебе… Слышишь? И я, черт возьми, так соскучился по тебе, что… – неожиданно взгляд Чонгука замечает то, во что одета девушка. – Моя пижама? Та, которую я тебе дал в нашу первую ночь, проведенную вместе?

Сэ И так заслушалась, что сначала никак не могла выйти из транса.

- А? Что?

- Пижама моя, говорю… На тебе…

- А, это… Каждую ночь в ней спала. Она тобой пахнет. Наденешь, и кажется, будто ты рядом, лежишь сзади и обнимаешь, прижимая к груди, – смущенно признается девушка.

А Чонгук умиляется, усаживая девушку на стул. Удивительно, что находится она тут уже несколько минут, но только сейчас заметила накрытый стол, стоящий на самой середине балкона. Солнце уже почти зашло – алеющий закат привлекал внимание, мраморный пол под ногами отражал последние солнечные лучи. Сэ И улыбнулась, мысленно подтверждая, что впервые атмосфера вокруг нее такая волшебная – романтичная.

Сэ И смотрит на закат, Чонгук смотрит на Сэ И. Не хотел ей мешать, лишь нежно поглаживал руку, лежащую на столе.

- Тебе нравится здесь? – все же спрашивает Чонгук, отвлекая девушку.

- А, кстати, где мы? – спрашивает Сэ И и озирается по сторонам, заторможено осознавая, что находится на балконе какого-то дома в три этажа. – И я тут… – дуется Сэ И, – в этой пижаме с растрепанными волосами, еще ненакрашенная, опухшая. Дурак ты, Чонгук… Я бы приготовилась к встрече с тобой, чтобы быть красивой для тебя, а не… вот так вот.

Дикий смех и одновременно отчаяние рвутся наружу. Чонгук еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос. Похоже, стоит раскрыть ей правду?

- Сэ И, – смеется парень, не сводя глаз с удивленной девушки, – а у меня на тебя любую встает: что в пижаме, что в платье. Что скажешь? – краска приливает к щекам, к которым Сэ И прижимает холодные ладони. – Хочешь знать, где мы? Пошли…

Рука в руке. Они покидают балкон, оказываясь в очень большой спальне с не менее большой белой кроватью. Двуспальная кровать, похожая на кровать для супружеской пары. Глаза девушки расширяются от восторга и загораются огнем полного восторга. Сэ И осматривает комнату: белые шкафы с золотыми краями, такие же комоды с круглым зеркалом, кровать, о которой уже шла речь ранее, имела при себе пышный балдахин, который добавлял ей большей сказочности, мягкий ворсистый ковер, который приятно согревал босые ноги.

- Нравится? – задает вопрос парень и гордо улыбается, потому что уже одно выражение лица выдает Сэ И полностью. – Лежа на этой кровати подо мной, ты будешь выкрикивать мое имя в нашу первую брачную ночь.

- Ч-что? – запинается Сэ И. – Ты уже арендовал место для брачной ночи?

- Нет, – усмехнулся Чонгук и несильно стукнул все еще ни о чем не догадывающуюся Сэ И. – Купил. Только не место, а этот красивый трехэтажный дом. Это наш дом, Сэ И. Наш дом, в котором мы будем жить после свадьбы. А тот дом родительский.

- Ты издеваешься? Зачем надо было тратиться? Тот дом настолько огромен, что хватит на четыре многодетные семьи. И…

- Молчи, – Чонгук тут же пресекает все возмущения и подхватывает Сэ И на руки. – Пойдем лучше остальные два этажа обойдем. Я буду твоим экскурсоводом. Ведь я его долго выбирал, заглядывая в каждый уголок.

- Дурак, – бурчит Сэ И, но все же не может оторвать глаз от красивой мебели, белых стен с золотыми узорами, мраморных лестниц с, как сказал Чонгук, «не перилами золотого цвета, а перилами, сделанными из настоящего золота». – Зачем такой большой? И дорогой. Дорогой ведь, раз перила из золота.

- Я буду растить своих детей так же, как и мой отец растил меня: добром, заботой и вниманием. Я дам своим детям то, что было с самого рождения у меня: комфорт, власть и роскошь, – Чонгук продолжает экскурсию по дому. – Я отдаю всего себя своему делу и зарабатываю столько, сколько должен зарабатывать. Почему я должен экономить? Скажи мне, Сэ И, – присаживаясь на мягкий диван на втором этаже в гостиной, Чонгук продолжал: – У моих детей будет все. И даже тот, кого не было у меня: у моих детей будет любящая мать. Верно, девочка моя? – Чонгук нежно гладит Сэ И по голове и целует ее макушку, прижимая девушку к себе. – Не беспокойся. Твоя мама в порядке. А ее было сложно уговорить на маленькую шалость.