Сэ И медленно встала с кровати, мысленно гордясь своим подвигом. Пустой взгляд остановился на чуть запыленной фотографии.

- Непорядок, – мотнула головой Сэ И, протерев фотографию рукавом любимой пижамы. – Как ты там, Чонгук? Хорошо питаешься?

Улыбнувшись самой себе, девушка медленно поплелась на первый этаж. Но не слышны были ни копошения матери на кухне, ни шум телевизора, не витал в воздухе запах горячего попкорна с карамелью.

- Мам? – окликнула девушка свою мать. – Мам? Ты где?

Ответа не последовало.

Тишина пугала Сэ И. Пройдя мимо двери на цыпочках, девушка с ужасом подметила то, что она была настежь открытой. Сэ И бесшумно проникла на кухню и схватила скалку. Отражение металлической кастрюли выдало черный мужской силуэт позади Сэ И. Подавив истерику, девушка резко развернулась и оглушила мужчину в маске той самой скалкой. Незнакомец не ожидал атаки со стороны своего объекта, за что отлетел на приличное расстояние от девушки, предоставляя той возможность быстро среагировать и ретироваться из дома. Преодолев крыльцо дома, Сэ И остановилась перед четырьмя такими же мужчинами.

Толчок. Тряпка у лица. Темнота. Заднее сидение черного автомобиля.

Полумрак заполнил всю комнату. Карниз с черными занавесками тому виной. Юнги сидел в кресле, вглядываясь в этот карниз, и с грустью в душе, но с ухмылкой на лице сравнивал черные занавески со своею душой.

- Езжай обратно, – холодно бросил он. – Я перехотел.

Нет. Не особняк семьи Мин, а квартира, купленная специально для подобных встреч. Квартира, которую он посещает нечасто.

Девушка стоит неподвижно. Ее голова опущена. Руки дрожат. Она неслась сюда через весь Сеул, чтобы услышать очередное «я перехотел».

А Юнги просто издевается. Ему больше нравится доказывать ее никчемность именно таким образом, а не в постели, в очередной раз доказывая то, что она полностью его собственность. Вызывает неожиданно в любое время дня и ночи, говорит, какое белье надеть, говорит подготовить тело. И она выполняет, приезжает, но вновь слышит: «перехотел».

- Сколько ты еще будешь мучить меня? – падая на колени, спрашивает она.

Сломлена. Раздавлена. Гордость? Юнги заставил ее забыть это слово.

- Я уже осознала свою ошибку, но и ты виноват не меньше! – срывается на крик девушка, комкая подол черного облегающего платья. – Два года прошло, Юнги!

- Виноват? Я? – не поворачивая головы назад, усмехается Юнги.

- Я тоже дура. Кто меня просил контракт подписывать с сомнительной репутацией… – жалеет сама себя, закрывая лицо руками. – Это все зашло слишком далеко…

- Разве ты не к такой жизни стремилась? – спрашивает парень, подпирая подбородок рукой. – Ты поешь, ты танцуешь, ты знаменита… благодаря моим деньгам. Агенство? Агенство – лишь посредник между вами и нами.

- Но кто ж знал, что спонсором станешь ты! Это нечестно… Все произошло слишком быстро…

- Нечестно? Все честно, детка… Я имею тебя, ты имеешь успех. Смирись.

- Я не знала, что моим спонсором окажется паренек, которому я отказала. Юнги, ты должен был сказать мне! И тогда бы… тогда бы я…

- Тогда бы ты что?.. Хочешь сказать, что, скажи я о том, что моя семья – главный акционер в нефтяной компании, скажи я, что веду крупный ресторанный бизнес, ты бы сказала: «Я люблю тебя тоже»? Не послала бы, обматерив всеми возможными словами? Не назвала бы неудачником? Не раздвинула бы ноги перед богатым дядькой за новенький автомобиль? Моя вина, говоришь? По-твоему, я виноват, что в момент моего первого в жизни признания в любви не помахал перед твоим лицом своим кошельком, не показал огромные счета в банке, не дал пароли от кредиток?

- Прошу,.. давай начнем все с самого начала, – плакала девушка. – Я была не права.

- Нет, давай лучше закончим на этом. Я отпускаю тебя, – парень медленно поднялся с кресла. – Эта квартира – мой прощальный тебе подарок.

- Но что будет со мной?

- У тебя новый спонсор. Без куска хлеба не останешься, – надев свой пиджак, Юнги взял ключи от машины и направился к выходу. – И как я могу любить такую ****, как ты?..

Глаза совершенно не хотят открываться, а руки и ноги двигаться. «Связана», – понимает Сэ И. Девушка смутно видит двух мужчин на передних сидениях. Она не знает, кто они, что им нужно, и куда они ее везут. И сил во всем теле нет, безумно клонит в сон. Сэ И очень хочет освободиться, но не может. По щеке скатывается первая слезинка.

«Что с мамой? Куда меня везут? Кто все эти люди?» – думает Сэ И.

Автомобиль резко тормозит, и один мужчина под пристальным взглядом, полным страха и паники, лезет к девушке на заднее сидение, проверяя узлы на веревках и завязывая черную плотную ткань ей на глаза. Страх усиливается, слуховые рецепторы становятся восприимчивее к звуку. Сэ И ничего не видит, не может пошевелиться, но отчетливо чувствует, как заводится мотор и автомобиль трогается с места. «Не тронули», – думает Сэ И, облегченно выдыхая.

- Чонгук, – тихий шепот слетает с губ растерянной девушки.

Сэ И плачет, потому что устала от всего, потому что скучает и так нуждается сейчас в его защите. Но он сейчас далеко. И даже, вероятно, не догадывается, что его девушку вновь похитили и один только Бог знает, что с ней будет.

Страх перед неизвестностью – самый сильный страх.

А Сэ И до сих пор в этой пижаме лежит на задних сидениях и прислушивается к каждому шороху. Понимает, что сопротивления бесполезны. А если начнет шевелиться, свалится вниз. Поэтому-то она и плачет, сжимая связанные руки в кулаки, поэтому-то и боится, что больше не увидит ни семьи, ни друзей, ни Чонгука.

- На месте, – слышит Сэ И хриплый голос, какой бывает у людей, говорящих по рации.

Прошел, наверное, час с тех пор, как ее похитили. Сэ И не знает точного времени, знает лишь количество кочек, которые считала по пути в неизвестность. Слуховые рецепторы перешли на максимальный режим, когда Сэ И схватили за ноги и начали в буквальном смысле вытаскивать из салона. Почувствовав землю под ногами, она попыталась ощупать близлежащие объекты. Но закончить ей не дали, грубо закинув на чье-то плечо. Девушка не переставала дрожать и плакать, пока она не почувствовала своими босыми ногами гладкий пол. Черная повязка на глазах уже давно стала мокрой. Сэ И управляли, как неживой куклой: посадили на стул, не отвязав ни руки, ни ноги, не сняв повязки с глаз. Сэ И сидела неподвижно. Казалось, она боялась даже дышать, хотя очень хотелось, ведь, судя по легкому ветру, находилась она где-то на открытом воздухе.

- Господин, мы доставили ее, как Вы и приказали, – спокойную тишину прорезает грубый бас мужчины.

Человек, которому отчитывался этот мужчина с грубым басом, стоял спиной к своему подчиненному, увлеченно любуясь закатом. Подчиненный ушел. На открытом балконе остались только двое. Когда Сэ И почувствовала чье-то присутствие рядом, она вновь задрожала, как последний осенний лист на дереве.

Спустя несколько минут руки и ноги девушки были уже освобождены. Но черная повязка на глазах еще никуда не делась. Почувствовав, что ее тянут за руку, Сэ И поднялась со стула, отчетливо чувствуя явное мужское присутствие.

- Не трогайте, – дернулась девушка, когда почувствовала прижимающееся сзади мужское тело. Растрепанные волосы были убраны на левое плечо, а на правом Сэ И с ужасом в сердце чувствовала чужое дыхание. Вздрогнув от неожиданного поцелуя в открытый участок шеи, девушка с новыми слезами заговорила: – Пожалуйста… Не надо… – но одним поцелуем не обошлось, ведь к ней вновь прижались сзади, обхватив за талию. – Что Вы от меня хотите?! Пожалуйста, не трогайте меня, не надо! – запаниковала похищенная, освободившись от чужих объятий.

Когда ее вновь обняли сзади, черная маска приземлилась на пол. Неизвестный обошел девушку, встав прямо перед ней, и, убирая ладони с лица девушки, нежно прошептал:

- Разве я так учил тебя встречать меня?