Продавать последний кусок земли было слишком поздно. Более дальновидный хозяин посадил бы здесь деревья и ждал, пока они вырастут, чтобы потом продать их паркетной фабрике или хотя бы на дрова. В те времена лишь немногие имели центральное отопление. Соседи, может, и хотели бы присоединить этот участок к своим полям, но были бедны как церковные крысы. Они слишком мало предлагали за последнее, кровное. А позже, когда Евросоюз стал помогать фермерам деньгами, они потратили их не на землю, а на новые авто, плоские телевизоры и современные комбайны. Квак даже не стал участвовать в проекте «Молодой фермер» несмотря на то, что его шансы на получение безвозмездной материальной помощи были очень высоки. Проходных баллов набралось бы даже больше, чем нужно. Можно было бы купить еще земли и жить, как Бог велел. Но нет, он не хотел. Из принципа. Юрка жил в городе, в съемной комнате. Матери стыдился. Когда она спросила его, прошел ли он в проект, он буркнул в ответ, что неправильно заполнил бланк. Потом продать этот участок становилось все менее реально. Все местные знали, что это пяшчыны — песчаная земля самого низкого класса, годится только для выращивания картошки. Земля Залусских в течение многих лет была заброшена, дом почти развалился. И ничто не предвещало перемен к лучшему.

Квак галантно подал Ивоне руку. Она грациозно сошла с мотоцикла. Во время езды ей пришлось задрать полосатую юбку до середины бедер. Сейчас она поправила ее, с удовольствием ловя его жадный взгляд. Они не виделись с зимы, когда она навестила его в СИЗО.

– Ты уже загорала? – спросил он, притворяясь равнодушным, и заметил, что она все еще носит его обручальное кольцо, но никак это не прокомментировал.

– Немного, за домом, – ответила Ивона. – Давай спрячемся, пока никто нас не увидел и не донес братьям. Зря ты приехал, – пожурила она Юрку.

Квак втолкнул мотоцикл внутрь сараюшки, а Ивона тем временем скрылась у самой дальней стены, ожидая, что сейчас он, изголодавшийся, бросится на нее, пользуясь моментом. Но он даже не попытался обнять ее, что немного обеспокоило Ивону.

– В чем дело? – Она склонила голову. – Ты злишься?

– Я передумал, – повторил он упрямо, но все-таки подошел ближе и, взяв ее за подбородок, поднял голову. Этот жест был не нежностью, а, скорее, демонстрацией власти. Она поддалась. Согласие было воспринято как разрешение на продолжение. Теперь он очень ласково погладил ее по щеке. Она прильнула к его ладони, потом сжала ее в своей руке. Наклонившись, он поцеловал ее в макушку. В этом была настоящая нежность. Взглянув на него, она увидела в его глазах страсть. Несмотря на это, он твердо заявил:

– Я не согласен с теми условиями. Я не буду тебя ждать.

Ивона встрепенулась.

– Мы же договорились.

– Ты сама все решила, – парировал он. – Это был твой план.

– Ты согласился.

Ивона подошла к единственному окну со стеклом, засиженным насекомыми. Мертвые мухи громоздились на импровизированном подоконнике, образуя хитиновую подушку. Ей хотелось открыть окно, впустить хоть чуть-чуть свежего воздуха, потому что внутри было очень душно. Но придется потерпеть, чтобы ни у кого из посторонних не возникло подозрений, что в сарае кто-то есть.

Ивона быстро пошла вглубь, в помещение для сельхозтехники. Открыла дверцы загона, в котором когда-то содержался скот. Окон не было. Вокруг царил мрак, хоть глаз выколи. Однако она быстро привыкла к темноте. У стены она заметила контуры деревянных емкостей, наполненных черной жижей. Видимо, это были старые корыта для кормления свиней. Лучше не знать, что за субстанция находится в них сейчас.

В углу помещения, за сеновалом, в пятне света, просматривался небольшой треугольник. Подойдя ближе, девушка увидела пузатые дорожные сумки, три свертка, видимо спальные мешки, канистру солярки, примус и военный рюкзак – это он отсвечивал издали. Квак упаковал в него крупы, макароны, консервы и флягу питьевой воды. Если они будут экономить, то этих запасов должно им хватить на пару недель. Потом все равно придется сменить место. Возможно, даже раньше, если получится найти машину. Воду Юрка будет приносить по ночам из «святой речки» неподалеку. Когда они проводили здесь вместе каникулы три года назад, ручей нес вотивные платки, которыми православные верующие, молящие, чтобы «живая вода» исцелила их хвори, обмывались на Преображение. Источник оживал только раз в году и принимал толпы верующих. Ивона в эти сказки не верила, в отличие от Квака, выросшего в православной семье. Поэтому, выловив из речки итальянский шелковый платок, она без колебаний постирала его и носила до тех пор, пока уголки его не истрепались. Мать Квака утверждала, что это принесет ей несчастье. Что она взяла на себя чужие проблемы, которые кто-то смыл. Но Ивона считала это бредом.

Покопавшись в рюкзаке, она вынула фонарик и направила луч света в лицо Кваку.

– Прекрати, Ивуся! – Он закрыл лицо. – С ума сошла?

Она засмеялась и опустила фонарик. Пол был черный, местами сырой. Ивона провела носом своей красной туфли по нескольким палкам, торчащим из земли, и увидела горки песка и траву. Они стояли на земляном полу. Только сейчас до нее дошло, что ей предстоит провести здесь ближайший месяц. Где она будет спать? Тут не было даже надувного матраца или туристического коврика. Уж не сошла ли она с ума? Внезапно на нее нахлынули сомнения. Вдруг в поле ее зрения попал металлический стол. Современный, блестящий и чистый, словно тщательно отполированный. Стол был единственным элементом интерьера, напоминающим о том, что на дворе XXI век. Под столом стоял металлический чемодан. Ивона не знала, что Квак хранит в нем, и сейчас ее это не интересовало. Она взяла один из спальных мешков и расстелила на столе. Юрка покачал головой, поэтому она перенесла мешок на сено и легла на него.

– Иди сюда. – Она поманила его жестом, но он не сдвинулся с места, все еще сомневаясь. – Мой самый лучший и любимый Квачок!

Она подошла к нему и шепнула:

– Я твоя, только твоя. Ты же знаешь.

Ивона потянула его за собой, положила его руку на свою грудь и одновременно поцеловала в губы. Юрка не остался равнодушным. Ясно было, что он принимает игру. Он пыхтел, тщетно стараясь расшнуровать ее свадебную блузку, поэтому Ивоне пришлось помочь ему. Юбку и белье она сняла уже без его помощи, а он любовался, как ловко она избавляется от одежды. Гардероб оказался на старом крюке для подвешивания туш. Мясо во время разделки должно быть хорошо обескровлено. Это продлевает срок его хранения. Ивона знала это, благодаря нескольким месяцам практики на мясокомбинате Нестерука. Несмотря на хорошую характеристику и высокие шансы на получение работы, от предложения пришлось отказаться. Хозяин платил ей ветчинами и мясом. Ивона была вегетарианкой, поэтому польза от ее работы была лишь братьям. Сейчас она подумала, что крюк, скорей всего, заржавел за долгие годы, и слегка переживала, что на блузке останутся следы ржавчины. Но еще больше ее пугало, что в шерстяную ткань юбки набьются частицы соломы.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.