После этой неудачной попытки открыться я погрузилась во тьму. Был великий соблазн замкнуться, отрешиться, спрятаться и исчезнуть. Но теперь я уже вооружилась чутким радаром на внутренние изменения. Так легко в этот раз я решила не сдаваться. Теперь у меня появилось ощущение, что неудача во взаимоотношениях не обрушивает железный занавес, и другая, разнообразная и наполненная жизнь не перестает существовать.
Лето того года выдалось необычайно насыщенным. За долгое время не припомню я такой событийности. Мы ходили с Лорейн и нашими детьми на реку. Ездили в соседний городок повидать ее подругу юности. Встречались с университетскими друзьями, так как альма матер, тоже, как оказалось, нас роднила. Первый раз за долгое время мы посетили стоящую постановку в столичном театре. Посетили масштабный круглый стол, имея возможность познакомится с профессиональным опытом зарубежных коллег. Жили в прекрасных гостиницах, наслаждаясь вечерними прогулками и яствами столичных ресторанчиков.
Про символы. В одну из служебных поездок мы остановились в чудесном хостеле. В самом центре столицы. Кто-то, видимо бывший постоялец, оставил на прикроватном столике книгу Питера Курта «Айседора. Неистовый танец жизни». Сейчас не про книгу. Кому ведомо, что там? О чем она? Но сам образ. Женщина, порхающая по жизни танцуя. «Это про меня» – хотелось изо всех сил мне тогда думать.
В августе после обещанного мной Сью посещения цирка мы с Лорейн и вовсе отправились в пятидневный морской круиз. Одним словом, моя жизнь перестала напоминать хождения мула по кругу. Пелена с глаз пала. И хоть на этот необъятный мир смотрела столь же необъятная дама, она видела цвета, чувствовала запахи и улыбалась!
Наступила осень. Время отпусков закончилось. Мы снова встретились с Лорейн в обстановке офисного протокола.
Отсроченный эффект терапии дал щелчок и мне захотелось поменять распорядок дня и образ жизни. Звучит пафосно и глобально, но на деле это выглядело так. Поскольку я работала секретарем, я практически постоянно была на связи со всеми членами коллектива. Надо заметить это изрядно психологически изматывает. Коллеги имели обыкновение проводить обеденный перерыв в местной чаевне, и таким образом, формальное общение рисковало стать навязчиво неформальным. Уже давно я подсознательно чувствовала пагубность этих «посиделок», с попытками «залезть под кожу поглубже», выведать что-то из моей частной жизни. Не из беспокойства обо мне, забавы ради. Не все ли равно о чем судачить за обедом? Мне категорически не хотелось стать поводом для этих бесконечных сотрясаний воздуха. И вот мой решительный шаг. Свой обед я стала проводить дома. В тишине или под легкую музыку. Перестала лениться и есть, что под руку подвернется. С любовью накануне готовила себе что-нибудь вкусное. Придя домой в перерыв мне оставалось разогреть приготовленное и вкусить. Важность обстановки, в которой человек принимает пищу трудно переоценить. Вспомните хотя бы булгаковского профессора Преображенского.
Результат не заставил себя ждать. После полутора месяцев таких спокойных и упоительных обедов я похорошела, постройнела и стала заметно спокойнее. К тому же от офиса до дома была еще и прогулка в полчаса туда-обратно. С музыкой. Это было невероятно приятное завоевание в моей новой жизни!
Коллеги не могли не заметить метаморфозы. И как это часто бывает, наши попытки измениться делают нас неудобными, непривычными. Тот, кто не проникнут к вам искренней симпатией редко может принять такие перемены. Меньше всего мне хотелось бы сейчас пускаться в рассуждения о мотивах моих коллег и начальников. Но факт остается фактом, начались попытки моей когнитивной коррекции с их стороны. Проще говоря, административные взыскания. Не нравился сам факт моей попытки обрести независимость. Я реже была в поле зрения в неформальном общении. Контроль надо мной стремительно утрачивался. Ну какому авторитарному руководителю это понравится?
Меж тем мой вес таял. Прежние одежки обвисали. К тому же я, за время декрета, в принципе отвыкла замечать свое тело. Почти три года впереди меня была коляска Сью, броня, скрывающая меня от мира и мир от меня. Помните эпизод в моей любимой сказке «Алиса в стране чудес»:
– Прощайте, мои бедные ножки! – крикнула она им. – Увидимся ли мы с вами когда-нибудь опять?
А теперь я шла гордо и легко. Любовалась своими прекрасными ножками. И впереди не было забрала, я была открыта навстречу всему новому.
И тут назрела новая приятная задача. Мне нечего надеть? Это было упоительное время интернет-покупок. Не было времени уезжать в крупные торговые центры. И было придумано развлечение онлайн-шопингом. Как выяснилось позже и этот этап в моей жизни не был случайным. Я по-прежнему жила вместе с дочерью. Не имела отношений. Мир мужчин был, по-прежнему, для меня недосягаем. Шоппинг – чудесная сублимация свиданий. Сначала часами просматриваешь каталоги, выбираешь. Потом присваиваешь, кладешь в корзинку. И самый чарующий момент – ожидание встречи с тряпочкой и примерка. Почти полгода я жила в ощущении возникшей во мне внешней привлекательности и оборачивании себя в разноцветные маленькие лоскуточки. Рацион питания был до омерзения ЗОЖ, а стало быть, сил на алкоголь и увеселения по выходным попросту не оставалось. С Лорейн мы стали видеться реже.
Я мало говорю про Сью. Это мой желанный ребенок. Моя девочка. Родила я ее в двадцать восемь лет. И на тот момент мое желание стать родителем было более чем осознанное. Сама я росла в многодетной семье, и забота о младших воспринималась мной как само собой разумеющееся. История с отцом Сью была обречена, как стало мне понятно теперь. Но к счастью, у меня была Сью. Не хочется сильно углубляться в рассуждения о том, какая я мать. Могу твердо сказать, что моя любовь к детям безусловна и безгранична. Не удивляйтесь, что в моем повествовании почти ничего не будет рассказано о моей малышке. Но знайте, что это моя отдельная песня, сокровенная любовь, хранящаяся глубоко в сердце.
Пока я была занята своей внешностью и жизненным переустройством у Сью обнаружился неприятный диагноз, связанный с затруднением в дыхании. К счастью, все решалось путем операции в клинике соседнего городка. Что мы незамедлительно и проделали. Полежав с моей малышкой в больнице, я немного очухалась и вспомнила о том, что есть вещи поважнее шопинга и презентабельной внешности. Словом, все обошлось, и мы вернулись домой!
С Лорейн мы теперь виделись редко, но продуктивно. Посетили суперинтересную столичную конференцию. Попутно с приобретением нарядов я неожиданно открыла для себя мир мейкапа. С удовольствием стала играть и в эти девочкины радости. А после новогодних праздников мы и вовсе с Лорейн собрались лететь на юг Европы. За полгода моей внутренней и внешней инвентаризации мы изрядно друг по другу соскучились.
Старый европейский городок в Рождество. Что может быть прекраснее?!
Поскольку повествование мое далеко от концепции тревел-блоггинга, не буду утруждать вас подробностями нашего путешествия. А скажу, что важного произошло для меня в этой поездке. Думаю, если вы все еще читаете мой рассказ, значит вы хоть немного узнаете себя в происходящем нарративе. А значит вам знакомы мысли «я не красивая», «я не достойна этого», «это не для меня» и тому подобный токсичный мусор, засоряющий нашу голову. Так вот вы помните, как мы с Лорейн «поделили» кавалеров в том растриклятом баре. Лорейн – мужчина подстать ей, а мне – что останется.
В Европе случилось чудо! Мы шли по сказочной рождественской улочке и нас остановил мужчина с какой-то затрапезной просьбой. Он сумбурно изъяснялся, и явно не преследовал цели найти ответ на свой вопрос и удалиться. Он наслаждался нашим общением. И! О ужас! Пожирал меня глазами! Не мог отвести взгляда. И это совсем не важно, как он выглядел. Я чувствовала его тотальное внимание ко мне и нежелание прекращать этот упоительный миг. И первый раз, что было для меня неожиданным, я почувствовала напряжение подруги. Аллилуйя! Мы поменялись местами! Еще через пять минут она разнервничалась и стала меня торопить:
