В оформлении обложки использована фотография автора Matheus Bertelli с https://www.pexels.com по лицензии CC0
Начать говорить или писать бывает трудно. Ну кто я такая? Я же не Вирджиния Вульф, не Лилиана Лунгина. Кому нужны мои «Подстрочники»? И что представляет из себя моя жизнь? Та ли это фактура, которую хочется изучать под микроскопом? Ведь всё уже было и всё сказано. Но раз стихи растут из сора, совсем не ведая стыда, не будет совести укора от прозаичного труда.
В детстве моей любимой книгой, а точнее сказать, мультфильмом, была «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Удивительную теплоту и трепет вызывало у меня все в этом творении. И необычная, слегка аппликативная прорисовка персонажей, и музыка Луиджи Боккерини, и дух Англии, которым, странным образом, был пропитан этот советский опус. Всё английское в моем тогдашнем, детском, представлении, и по сей день вызывает во мне восторг и умиление.
Начав сочинять мою историю, я решила дать своим героям псевдонимы. И, конечно, выбор пал на английские имена. Так что, не нужно искать сходств и каких бы то ни было параллелей с реальной жизнью. В конце концов не так важно, где происходила моя история, важно то, о чем я собираюсь поведать тебе, мой читатель.
Всем известно о «синдроме попутчика». Находясь в путешествии или вдали от дома, мы охотно предъявляем другим людям собственную лучшую версию себя.
Занятно, что человеческая память устроена так, что у нас нет универсальных неизменных достоверных воспоминаний. И каждый раз рассказывая о себе и своем прошлом мы невольно сочиняем новую версию себя и собственной жизни. Придумываем и дофантазируем события, которые были или не были. Помните, как героине Дрю Бэрримор в одной пустячковой комедии приходилось каждый раз заново вспоминать себя и ощущать эти «пятьдесят первых поцелуев» каждый новый день.
Одним словом, какое счастье, что это так!
Меня зовут Энни. Эта история началась всего пять лет назад. Хотя, конечно, началась она в момент моего рождения. Так вот началось все в момент, когда в моей жизни появилась Она. Лорейн. Тогда ей было около сорока. И она была как гвоздь, торчащий из ровного прямого, только что выкрашенного частокола. Ну, одним словом, она была особенная.
В студенчестве я получила хорошее гуманитарное образование, но волею судеб работала на тот момент секретаршей. Контора наша оказывала помощь детям. Чувствовала я свою причастность к чему-то великому и благородному.
Засидевшись однажды допоздна со своими секретарскими отчетами, я очнулась от того, что Лорейн вошла в мой офис:
– Энни, можно с тобой поговорить? – сказала она с робкой улыбкой на лице.
– Конечно. (Надо сказать, на тот момент я являла собой образчик услужливости и великодушия)
– Что мне делать? Я купила билет на спектакль. Он завтра. В столице. Собралась ехать, но ни мужу, ни детям я еще не сказала.
Я, надо признаться, была обескуражена такой откровенностью. А главное, почему эта женщина решила советоваться именно со мной. Мы были едва знакомы. И апологетом опыта и благоразумия меня вряд ли можно было назвать.
– А в чем сложность? – продолжала недоумевать я.
– Мне кажется я влюбилась. – сразила меня на повал она этим признанием.
– В кого?
– В актера.
Мои карты были абсолютно спутаны. Интрига нарастала. Лорейн продолжала:
– Две недели назад я увидела его в телеспектакле. Он прекрасен. В общем, я купила ему сувенир. И решила вручить ему лично.
Думаю, сейчас самое время немного рассказать, что на тот момент представляла собой моя скромная жизнь. Мне было тридцать три года. Я не отличалась большой привлекательностью из-за внушительного веса и отягощённости всевозможными комплексами. Жили мы тогда вдвоем с моей четырехлетней дочерью Сью. С ее отцом расстались сразу после ее рождения и поддерживали эпизодическую связь. Первый брак оказался, по итогу, невротической созависимостью и благополучно канул в лету.
Мой день состоял из служения в конторе и нескольких тихих вечерних часов дома, наполненных сладостным щебетанием дочери. Утро начиналось с привычной, выученной наизусть, дороги в детский сад, где до пяти вечера находилась Сью. Один день не сильно отличался от другого. На тот момент я напрочь забыла о существовании либидо и каких– либо треволнений по части взаимоотношения полов. Смирилась с мыслью, что тридцати трехлетняя женщина очень сомнительной внешности с маленьким ребенком не может ждать от жизни приятных сюрпризов в виде разномастных коней и всадников в придачу. И вознамерилась доживать свою тихую предсказуемую жизнь. Как все.
Но не тут-то было.
– Лорейн. Почему ты решила посоветоваться со мной? – прямолинейность всегда меня отличала.
– Ты мне нравишься. – поспешила заверить меня Лорейн.
Такое открытое признание в симпатии я слышала, пожалуй, впервые в жизни. Даже бывший муж имел привычку выражать свои мысли настолько витиевато и завуалированно, что я не сразу могла догадаться он больше оскорблен или пропитан ко мне нежностью. Несмотря на мои прегрешения и превратности судьбы я была довольно решительной барышней и исходя из этого дала Лорейн безапелляционный совет:
– Раз влюбилась. Купила сувенир. Езжай и дари!
Лорейн более чем устроил мой решительный тон. С радостью разделив со мной ответственность за эту авантюру она поблагодарила меня и попрощавшись вышла из офиса окрыленной.
После этого эпизода мы продолжали иногда видеться на работе и общаться исключительно в деловом режиме.
Спустя примерно полгода наша начальница, дама, заслуживающая отдельного внимания, решила произвести кадровые перестановки, в результате чего я возглавила подразделение, где работала Лорейн. Работа была насыщенная и весьма интересная. И что было особенно важно для меня на тот момент, социально одобряемая. Мы стали чаще общаться по производственным вопросам. Незаметно наше общение перестало быть формальным. И к нашему обоюдному удовольствию мы обнаружили друг в друге верных братьев по оружию, а также приверженцев к одному юмористическому цеху и синонимичную самоиронию. Нас часто командировали вместе на всевозможные семинары, конгрессы и коллоквиумы. В общем, настал момент, когда мы дозрели съездить в путешествие вдвоем. Без причины. Для себя и в увеселение. Для смены пейзажа и обновления чувств.
Мой читатель, пока все повествование выглядит так, будто я готовлю тебя к романтической истории о двух влюбленных женщинах. Не знаю разочарую я или обрадую, но эта история куда более масштабная.
Поездка была великолепная. Сью благополучно осталась на пару дней погостить у бабушки (моей любимой мамы). В путешествии мы не избежали экскурсий. А город благоприятствовал для осмотра всевозможных достопримечательностей и раритетов. Ходили по старинным вымощенным улочкам старого величественного города. Набредая на уютное аутентичное кафе, непременно заглядывали в него, наслаждались горячим напитком со сладостями и не могли наговориться сквозь смех, который стал нашим верным спутником. Мы упражнялись в остроумии постоянно, что все больше сплачивало и выказывало наше родство. Я все еще весила сто девяносто фунтов, но ощущение легкости от жизни и общения не покидало меня ни на мгновение. Жили мы в хостеле, что впервые за долгое время поселило во мне ощущение молодости и беззаботности. А присутствие в названии хостела слова «star», вселяло в голову и вовсе нескромные мысли о собственном величии.
В моей жизни, да и во всякой другой, если этому придавать значение, много символичного. Например, наша поездка состоялась в мае, накануне Дня победы. Видимо, эта Победа собиралась восторжествовать и в моей жизни. Из той поездки у меня сохранились фотографии и смотреть сейчас мне их довольно забавно. Думаю, вам знакомо ощущение, что на фото – не вы. Это что-то из прошлой жизни. И теперь вы даже напрягшись не можете вспомнить, каково вам было в этой старой шкурке.
В поездке были много курьезов. Так, на одном старинном судне всем экскурсантам, в качестве экзотического развлечения, предлагалось сделать памятное фото с курсантами местного мореходного училища, знатного и прославленного, надо заметить. Так вот Лорейн, хрупкая и очаровательная прелестница в кудряшках выглядела как младшая сестра двух статных братьев, которые прибыли на побывку домой с морской вахты, не успев снять форму, лоснящихся и излучающих доблесть рядом с ней, которая гордилась за них и страну. Мое же фото было пронизано скорее скорбными чувствами. Напоминала я или мать с опечаленным лицом или, что хуже, бабушку с внуками, фотографирующимися с ней из чувства долга и под гнетом отменного воспитания.
