Несколько дней Николай лопался от злости. Он без повода кричал на подчиненных, чего раньше никогда не случалось, придирался к Альбине, долго задерживался на работе и домой приходил ближе к одиннадцати. Альбина психовала и ругалась, и ни один день не проходил без скандала. Она чувствовала, что теряет Николая, но ничего не могла с собой поделать. Слишком долго она старалась быть идеальной. Теперь, когда она убедилась, что все усилия были напрасны, Альбина дала себе волю. Милая, нежная, внимательная красавица, в которую влюбился Николай, исчезла без следа. Он жил в одной квартире с резкой сварливой дамочкой, главной заботой которой была ее собственная внешность. Можно было только удивляться быстроте, с которой развеялись все его иллюзии. Он чувствовал, что его обманули, лишили всего, что имело в его жизни смысл. Все чаще Николай задерживался после работы в пивной возле Альбининого дома и пытался искать ответы на вопросы на дне кружки...
Вечером в пятницу Татьяна возвращалась домой после работы и мечтала о выходных. Они с Юрой без продыху работали всю неделю и заслужили отдых. Даже сегодня ему пришлось задержаться еще дольше, чем ей. С очередного совещания у директора так просто не уйдешь. Но в выходные они вознаградят себя за все. Юра купил путевки в пансионат недалеко от Горечанска, и они смогут наконец выспаться, погулять вдоволь по осеннему лесу, поплавать в бассейне, сходить в кино... Романтические каникулы для влюбленных. Они их заслужили.
Но не только об отдыхе мечтала Татьяна. Несколько раз Юра пытался заговорить с ней о чем-то очень серьезном и важном, но каждый раз ему что-то мешало. То подчиненный некстати войдет, то сотовый зазвонит, то знакомый издалека увидит и решит подойти.
Но зато в доме отдыха они будут абсолютно одни, и она с радостью его выслушает.
- Таня...
Со скамейки у подъезда поднялась темная тень, в которой Татьяна с ужасом узнала Николая. Она сразу обратила внимание, как плохо он выглядит. Глаза красные, лицо бледное, волосы растрепанные, одежда в беспорядке. Порыв ветра донес до нее винный запах. Неужели он стал пить? Куда смотрит его любимая женщина?
- Коля? Что ты тут делаешь?
- Тебя жду.
- Зачем? Катюшка дома. Если ты с деньгами, то мог бы все ей отдать.
- Я не за этим пришел, а поговорить.
Разговаривать с Николаем Татьяне не хотелось. Нужно было быстрее бежать домой, чтобы собирать вещи. Юра заедет за ней после совещания и повезет в пансионат. Нехорошо получится, если он натолкнется на Николая.
- О чем нам разговаривать? - вздохнула Татьяна. - Если о разводе, давай как-нибудь на неделе встретимся. Мне сейчас очень некогда.
- Не о разводе.
Татьяна испугалась.
- Что-то случилось? С детьми? Да не молчи же ты! Это Сашка? Где он?
- Откуда я знаю? Гуляет где-нибудь.
- Ох, ну что ж ты меня тогда так пугаешь. О чем говорить то будем?
Николай опустил голову, помял в руках шляпу.
- Можно, я вернусь домой?
- Что?
- Дурак я был, Тань. Прости меня. Все время думаю о тебе и детях. Не надо было мне уходить. Любые проблемы можно решить, правда? Двадцать лет просто так не выкинешь. Давай все забудем, хорошо? Я и Альбине уже сказал, что люблю тебя...
Перед глазами Татьяны замелькал калейдоскоп картинок. Вырезка из рекламной газеты, приемная в светло-зеленых тонах и хорошенькая девушка-секретарь, полумрак в комнате госпожи Кристианы, хрустальный шар с клубящимся туманом внутри, отчетливый запах сандала и хрипловатый голос гадалки...
Руки ее опустились, и темно-коричневая замшевая сумочка плюхнулась в лужу. Но Татьяна даже не заметила этого. Смех разбирал ее изнутри, смех неразумный, обидный для Николая, которому, как она прекрасно понимала, нелегко далось его признание.
- Тань, что с тобой? - спросил Николай с тревогой, и Татьяна больше не могла сдерживаться. Она захохотала во все горло, до слез в глазах, до колик в боку.
- Тань, ты что... - лепетал Николай растерянно, - да я ж просто... Тань, не надо... пожалуйста...
Но она никак не могла остановиться. Единственный фонарь в Татьянином дворе внезапно включился и осветил сумочку, валяющуюся в грязи, и озадаченное лицо Николая, и саму Татьяну, согнувшуюся пополам в пароксизме смеха.
Прохожие оборачивались на них, пытаясь понять, что так рассмешило эту симпатичную, красиво одетую женщину, раз она хохочет как ребенок. Но видели они только невысокого мужчину в расстегнутой куртке, и всем было ясно, что уж он, со своими всклокоченными волосами и трехдневной щетиной, точно не может быть причиной безудержного веселья. Прохожие задерживались на секунду, а потом бежали дальше по своим делам, забыв о странной парочке, и никто не знал, как долго смеялась Татьяна в лицо бывшему мужу.
Вечерний Горечанск продолжал жить своей жизнью. Люди собирались за ужином и обсуждали события за день, включали телевизоры и читали газеты, воспитывали детей и проверяли их домашние задания, кричали друг на друга и занимались любовью. И никому не было дела до женщины, которая внезапно получила то, к чему когда-то стремилось ее сердце, и которая отнюдь этому не обрадовалась.
Впрочем, не думали о Татьяне и ее желаниях и сами деятели из магической корпорации «Третий Глаз». В тот вечер, когда их первая клиентка смеялась у подъезда своего дома, Галя Сковородникова целовалась с Антонио в его спальне, а Денис Коврижко помогал сыновьям собрать модель самолета-истребителя Як-9.
Одна Марина Бекетова скучала в одиночестве дома, с грустью вспоминая Петра Александровича. Ей казалось, что весь мир разбился на счастливые влюбленные парочки, и лишь она осталась не у дел. Порой, когда она всматривалась в вечернее небо, в ее сердце рождалось неясное предчувствие больших и неотвратимых перемен, но Маринка только посмеивалась над собой и в предчувствия не верила.
Часть 2. История крестного отца. Глава 1
В комнате гадалки было темно и приятно пахло благовониями. Дима не мог сказать, какими именно, но ароматный воздух вдыхал с удовольствием. Напряжение потихоньку спадало. Хорошо сидеть в полумраке. Лица твоего не видно, дрожащих рук тоже, и никому не разглядеть, что ты ужасно стыдишься того, что притащился не куда-нибудь, а к магам, судьбу свою менять.
А что делать, если по-другому никак не получается?
- Я слушаю, - раздался бесстрастный хрипловатый голос гадалки.
Дима вздрогнул. Ах да, пора начинать. Он потер потные ладони, сглотнул и выпалил сразу, отрезая себе все пути к отступлению:
- Помогите мне изменить мою жизнь.
Дмитрий Евгеньевич Барсуков был среднего роста и возраста, внешность имел плохозапоминающуюся, хоть и приятную, проводил трудовые будни в стенах последнего работающего в Горечанске завода и проживал на пятом этаже стандартного панельного дома в центре города. Единственное в его жизни, к чему не лепился ярлык «средний», была его мама, Аделаида Васильевна, женщина заботливая, но властная. Еще ничего не зная об Аделаиде Васильевне, Галина почуяла в клиенте маменькиного сынка. Таких она недолюбливала, но Барсуков, против обыкновения, ей нравился. Хотя, конечно, куда ему до Антонио, черноволосого, жгуче-прекрасного Антонио, с которым они как раз сегодня вечером идут в кино...
Монотонный голос клиента вернул Галину к работе.
- Началось все три месяца назад, когда я решил, что пора в жизни что-то менять, и уволился...
- Да-да, - выдохнула Галина. - Продолжайте.
На самом деле началось все гораздо раньше. Недовольство собой подспудно зрело в нем со школы, когда Аделаида Васильевна заставляла посещать музыкальную школу по классу скрипки, а Димочку больше всего тянуло побренчать на гитаре во дворе. В институте оно зацвело было буйным цветом и даже заставило Диму попросить комнату в общежитии, но мама не дремала и не выпустила сына из рук. Противостоять материнским упрекам Дима был не в состоянии, и история с общежитием быстро забылась.
