И тут взгляд его упал на единственного человека, оставшегося перед его крыльцом — парнишку лет четырнадцати с закрытым крышкой ведром.

Его белые полотняные штаны были закатаны до колен и задубели от соли, рубаха расстегнута — потому что последняя пуговица покинула ее одновременно с наложением первой заплаты, а босые, исцарапанные, покрытые пылью ноги, точно смущенные своим непрезентабельным видом, беспорядочно переступали, пытаясь спрятаться одна за другую. Как при этом их владелец до сих пор не упал — Анчар так и не понял.

— Бвана белый шаман? — испуганно сжался визитер, вскидывая руки, и атлану стало стыдно.

— Кхм… Прием окончен, — хмуро буркнул он, пряча доску за спину.

— А завтра?

— И завтра.

— А послезавтра?

— Мальчик. Белый шаман не принимает. Вообще. Иди со своей… чего у тебя там… домой.

— Там камидии, — торопливо ответил еще один человек, не умеющий отличить риторический вопрос от экзистенциального. — Две штуки.

Анчар нахмурился, не глядя швырнул доску в кусты на углу и отряхнул руки.

— Тем более ступай отсюда, пока не наткнулся на стражу. За воровство…

Парнишка сначала замигал озадаченно, но когда понял, к чему белый шаман ведет разговор, с облегчением улыбнулся:

— Я их не украл! Я их добыл! Они даже в воде еще! Живые! Но… я не знаю, есть ли внутри жемчужина.

Чародей недоуменно повел плечами:

— Не ты один. И пока не откроешь — не узнаешь.

Камидии — мидии, размером и формой напоминавшие яблоко, жили, в основном, на глубоководье, а там, где ныряльщики могли их достать, были редки[14]. Поверхность камидий была нежно-бирюзового или светло-голубого цвета, а на ее фоне красовался неповторимый многоцветный рельефный рисунок-узор. При некоторой доле воображения — а на тех, что ценились особо дорого, и без нее — в узоре можно было разглядеть удивительные пейзажи морского дна и его причудливых обитателей. Но, словно посчитав, что этого недостаточно, щедрая до расточительности природа поселила внутри камидий чудо-жемчужины. Помещенная в соленую воду жемчужина начинала петь, и пение это — хотя вернее было бы назвать его музыкой — не только услаждало слух, но и прогоняло волнение, успокаивало боль и избавляло от бессонницы. Надо ли говорить о том, что было проще выиграть в лотерею, чем найти ее, что поющие жемчужины стоили гораздо больше самих камидий…

И о том, что достать их, не разбив камидию на мелкие кусочки, было невозможно ни при ее жизни, ни после ее смерти.

— Ты их поймал? — удивленно приподнялись брови Анчара.

— Ага. Сегодня утром. Большой Полуденный Жираф послал их мне в ответ на мои молитвы!

— Так продай их — и получи кучу денег.

Парень замялся.

— Скупщики в Рыбном квартале много не дадут… я знаю… я спрашивал… Вернее, дадут… но этого мало.

Волшебник хмыкнул неопределенно, раздумывая о том, сказать ли мальцу, что жадность — порок, или постепенно узнает сам, но парень уже продолжал, торопливо и сбивчиво, не поднимая глаз, словно признаваясь в чем-то постыдном:

— Мне очень-очень нужны деньги, бвана белый шаман. Я правду говорю. Меня Делмар звать, сын Коджо. Он ловец мидий, как и я. Нашу семью в Рыбном квартале все знают. Но… это всё отец. Он заложил наш дом и лодку и залез в большие долги на верблюжьих бегах… и у соседей назанимал… а мы не знали никто… он не говорил, и их просил не говорить… пока с верблюдрома сборщики долгов не пришли… и он сбежал… а мы не знаем, куда… соседи-то бы подождали, хотя в соседском деле долг не отдавать — нехорошо… но если до следующих выходных не расплатиться, то они сказали… сборщики… что наш дом продадут, а нас всех отправят на поля отрабатывать… и я спрашивал… у скупщиков, то есть… и считал… я ведь считать умею, меня отец научил!.. Денег, чтобы все долги раздать, и дом выкупить, и лодку, даже за две камидии не хватает.

Анчар прижал пальцы к гулко пульсирующим вискам и вздохнул.

— Пойдем. Но я не знаю, как можно определить, есть ли внутри жемчужина.

Парнишка в ответ хитро прищурился:

— Но у вас же есть книга, в которой все написано!

Атлан, недолго поразмыслив, что проще — очистить стол или устроить мастерскую на табуретке, выбрал второе и, водрузив единственную четвероногую подругу на кровать (вторая куда-то подевалась таинственным образом), кивнул мальчишке.

Тот открыл крышку, спешно запустил в узкое деревянное нутро своей тары обе руки, выудил две камидии — бледно-голубые, с изящным сине-розовым рисунком, оплетавшим всю поверхность моллюсков подобно кружеву — и протянул Анчару.

Ажурные индиговые водоросли, сквозь которые проглядывал косяк розоватых рыбешек, бледно-красные камни, васильковые морские звезды и ежи, смутные очертания мачт затонувшего корабля вдалеке, почти сливавшиеся с фоном, но словно настоящие — только протяни руку, дотронься, возьми… Точно волны умиротворения и спокойствия накрыли его мягким покрывалом, заставляя забыть о неприятностях, отчаянном положении и даже неумирающей головной боли.

Маг с трудом оторвался от созерцания морского чуда, подумал о том, что одна из них — или обе — могут быть сейчас разбиты — и не смог удержаться от неприязненного взгляда в сторону Делмара.

Тот, словно угадав его мысли — или чувствуя точно так же — шмыгнул носом и виновато потупился.

Но стоила ли красота — даже самая уникальная — долгового рабства всей семьи на сорговых плантациях?

— Сейчас что-нибудь придумаем, — буркнул атлан, вернул моллюсков гостю и полез в сундук.

После продолжительных раскопок[15] устройство для диагностики схемов в головах големов было вытащено на белый свет, настроено, проверено и водружено на табурет.

— Давай, — протянул руку волшебник.

Парнишка, не сводя глаз с непонятной штуковины, больше всего напоминающей ему корзину без ручки, сплетенную сумасшедшим[16], нерешительно подал одну камидию.

— Что это такое, бвана белый шаман? — прошептал Делвар, почтительно кивая на загадочный предмет.

Анчар задумался на мгновение, размышляя, сказать парню всю правду, или не стоит, и решился.

— Спектральный генератор разночастотных и разнополосных эхосигналов с интегрированным усилителем, модулятором и приемником.

— А…

Не глядя на разинутый рот и вытаращенные глаза юного узамбарца, Анчар положил камидию точно в центр перевернутой корзины, сосредоточился, прикоснулся по очереди к каждому материалу, из которого она была сплетена, и парень ахнул от удивления. Всё устройство вдруг тихо и низко зажужжало, точно сонный улей, и засветилось фиолетовым — даже тканевые и кожаные полоски.

Маг прикрыл глаза, дотронулся кончиками пальцев до краев корзины и склонил голову на бок, будто стараясь что-то расслышать среди ровного шума. Каждые несколько секунд он менял положение рук, и при каждом прикосновении тон гудения слегка менялся, а странная конструкция светилась то оранжевым, то синим, то золотым…

Минуты через три Анчар открыл глаза и покачал головой.

— Пусто. Давай вторую.

Еще через три минуты вторая камидия также была признана не содержащей сокровища.

— С-спасибо, бвана белый шаман. Да благоволит вам Большой Полуденный Жираф, — дрогнувшим голосом проговорил Делмар, положил на стол шесть медяков, подхватил ведро и побрел к выходу, даже не закрыв крышку.

Ведро, стукаясь при каждом шаге о тощие голые ноги, утробно булькало, выплескивая порцию за порцией морской воды, но парень, казалось, этого даже не замечал.

— К-кабуча… — раздраженно прошипел сквозь стиснутые зубы Анчар, словно раковины оказались пустыми ему назло, и исключительно из нечеловеческой вредности решили отправить семью парня на плантации.

Но что еще можно было сделать?!

Ну разве что…

— Эй, ты! Вернись! — фейерверком вспыхнула в мозгу идея. — Я попробую еще! По-другому. Сядь пока куда-нибудь и не мешайся!

Искра надежды снова загорелась в глазах Делмара и он попытался заглянуть в лицо белому шаману, но тот уже отвернулся к столу — в поисках под грудой подношений бумаги и грифеля, но, не в последнюю очередь — чтобы шепотом спросить себя, на кой пень он это сделал и на что при этом рассчитывал — не на бредовую же мысль, порожденную, не иначе, усталостью, жарой и затянувшимся похмельем.