Все это создавало неисчислимые и повседневные трудности, требовавшие постоянного внимания и осторожности, вызывавшие необходимость лавировать между гибкостью и суровостью. Мотьку приходилось воспитывать и словом, и делом, чтобы он понял, что ему не причитается премии за то, что он боец. Других надо было убедить, что во время продовольственных рейдов нельзя отбирать у крестьян лишнее и уносить "сувениры", предупреждая, что виновные понесут кару за мародерство.
Одновременно приходилось заботиться и о том, чтобы добытая у крестьян одежда распределялась не по усмотрению того, кто ее взял, и не по степеням родства, а так, чтобы те, кто не покидал лагеря, тоже не ходили оборванными. А главное - прекратить самовольное распределение хлеба.
Хлеба не хватало всегда, поэтому было введено строжайшее нормирование, и запасы хлеба хранились под замком, но по лагерю время от времени начинали ходить слухи, что кто-то прячет хлеб, принесенный из рейда, тайно делится с приятелями и родными или съедает его сам. Три партизана, возвратившись с вылазки, во время которой было добыто много провианта, в том числе и хлеб, попытались укрыть часть драгоценных трофеев и спрятали за лагерем в кустах несколько буханок. А когда вечером один из троих вышел из лагеря и направился к тайнику, его издали увидели командир и комиссар отряда, совершавшие обычный ежевечерний обход. Парня схватили, он признался в содеянном и выдал своих сообщников. Новость молниеносно распространилась по лагерю. Трое партизан были отданы под суд и приговорены к смертной казни условно. Воровство прекратилось. То, чего так долго не удавалось добиться увещаниями, было достигнуто благодаря суду и приговору.
То, что в лагере было много женщин и женатых пар, тоже порождало разнообразные проблемы, характерные только для еврейских отрядов. Партизанские подразделения, как правило, комплектовались исключительно из мужчин. В некоторых отрядах женщины выполняли специальные поручения или работали на кухне В таких отрядах положение девушек было чрезвычайно сложным, а подчас и невыносимым среди них лишь единицы завоевали себе равноправное мужчинами.
Положение бойца таких партизаны уважали. Большинство же страдало от презрительного отношения и неуважения, так как, по распространенному мнению, роль женщины в лесу сводилась к удовлетворению полового голода "мужиков" Это ставили еврейскую девушку в советских партизанских отрядах перед тягчайшими испытаниями. Ей приходилось не только бороться за свое право воевать, но и оберегать свое личное достоинство и женскую честь.
Она вынуждена была жить в постоянном нервном напряжении остерегаться па каждом шагу и хорошо взвешивать свои слова и движения. Не каждая была способна долго выдержать такое. Нередко приходилось пасовать перед домогательствами "знаменитого" командира или "геройского" партизана подкрепленными угрозой мести в случае отказа.
Находились и девушки, которые сознательно решались на связь с каким-нибудь партизаном, чтобы обеспечить себе защиту от посягательств других, добиться нормального к себе отношения и лучших условий жизни. Те же, что не сдавались, а таких было много, жили чрезвычайно трудно как в нравственном, так и в материальном смысле.
Иным было положение в еврейских отрядах. Проблем, донимавших еврейских девчат в советских отрядах, для еврейской женщины в Рудницких лесах почти не существовало Большинство девушек - членов ЭФПЕЮ или других бывших молодежных движений и политических партий - участвовало в партизанских операциях и в формировании облика еврейской боевой части. Почти не было такого боевого или хозяйственного рейда, диверсии или засады, которые прошли бы без участия девчат. И на командирских должностях здесь встречались женщины, а особые задачи, выполняемые группой еврейских девушек-связных, вызывали к ним уважение всех бойцов
Хина Боровская, член штаба, служила политкомиссаром в отряде "За победу". Витка Кемпнер командовала развод-группой.
Ружка Корчак была старшиной отряда "Мститель", Зельда Трегер - постоянной связной между штабом бригады и городским подпольем, и с нею работали на связи Дина Лубоцкая - член разведгруппы - сыграла активную роль в освобождении советских военнопленных. В большинстве партизанских операций принимали участие сестры Рашка и Блюма Маркович, Хася Варшавчик, Хава Глезер, Фанни Йохелес, Сара Фирер, Ружка Корчак, Минна Свирская, Тамара Рашель, Сима Зак, Соня Толерант, Шехтер, Люба Медведская, Фейга Мильштейн, сестры Хая и Това Мазе, Шуламит Левин, Рахель Циммерман и другие. Кухней и снабжением в лагере заведовала энергичная, хозяйственная Песя Шенбойм.
Однако в отрядах было немало женщин, которые по возрасту, состоянию здоровья или своим взглядам на жизнь в лесу и роль женщины в ней, не могли да и не хотели выполнять поручения за пределами базы. Это были, как правило, замужние и в том числе пожилые женщины, и их поведение не вызывало недовольства в еврейском лагере. Но иной была позиция руководителей партизанского движения в лесах. Они считали, что личные и интимные связи снижают боевой дух и отрицательно влияют на боеспособность партизан. Вдобавок, говорили они, существует опасность, что неженатые начнут завидовать женатым. Поэтому любой партизанской базе полагалось быть чем-то вроде военного лагеря со строжайшим режимом и дисциплиной. Когда же советское командование обнаружило отряд, чья внутренняя жизнь противоречила этим принципам, оно принимало меры вплоть до разлучения семей и перевода одного из супругов в другой отряд.
Еврейское командование, зная о том, что наличие в лагере семей не снижает боеспособность отряда, не могло пойти по такому пути. Большинство супружеских пар вступили в брак еще до прихода в лес; это были стабильные семьи с общим и давним прошлым, но штаб бригады неоднократно указывал еврейскому командованию на серьезность положения и предупреждал, что, если замужняя женщина забеременеет и родит, ребенок будет умерщвлен (аборт в условиях леса был невозможен), мать изгнана из отряда, а командир отряда пойдет под суд.
Будничной, но непрестанной заботой было поддержание элементарной чистоты в лагере. Скученность людей, нехватка белья и мыла, отсутствие у некоторых навыков личной гигиены требовали неослабного внимания доктора Шломо Гурфинкеля.
И благодаря его железной настойчивости и постоянной требовательности, он сумел справиться с грязью и неожиданно вспыхивавшими заболеваниями.
Доктор взял на себя надзор за кухней и тщательно следил за соблюдением всех правил санитарии во время приготовления пищи. Он требовал построить баню с горячей водой, и когда таковая появилась, был издан приказ, сделавший посещение бани обязательным для всех. Регулярное умывание горячей водой и дезинфекция одежды паром очень быстро улучшили санитарное состояние лагеря, вшивость (этот верный спутник войны) пошла на убыль и почти исчезла. Постепенно улучшились и условия работы самого врача. Сначала вся амбулатория состояла из хлипкой скамьи, служившей кушеткой для обследования больных. На новой базе была построена специальная землянка, совмещавшая в себе амбулаторию и госпиталь, с деревянным полом и широким окном. На столе красовался... электрический стерилизатор - партизанский трофей, принесенный Гурфинкелю добывшим его бойцом. Здесь 24-летний доктор, вся практика которого сводилась к работе в больнице гетто, делал сложные и тяжелые операции.
Укрепление отрядов, постепенное приспособление к жизни в лесу, твердое желание большинства людей придать этой жизни достойные формы способствовали зарождению и развитию боевого товарищества. Усилилось сознание взаимной ответственности и еврейской партизанской миссии, возродились надежды на будущее. Трудно сказать, в какой именно момент свершились эти перемены в душах людей, но они наступили. Возрождение надежд, жажды жизни будили личные мечты и планы. В тайниках души люди начали строить планы на будущее.
Вокруг еще полыхала война, продолжались рейды, каждый из которых грозил смертью, любой день мог стать последним для всего лагеря, и, тем не менее, надежды и любовь брали свое, молодые люди клялись друг другу в верности и обсуждали свою будущую совместную жизнь.
