Симка, снующая чуть поодаль, вдруг бесстрашно нырнула в разломанное окно, перескочив грязные тряпки на полу и поваленный манекен. Красные сталкеры чуть было не попрыгали вслед за ней, приняв девичье любопытство за специальный маневр. Максим посветил внутрь: сестра уже вертелась перед зеркалом, приложив к себе поверх мешковатого грязно-зеленого комбеза какую-то одной ей видимую шмотку.

– Иди сюда! – возмущенное бормотание брата сквозь противогаз заставило ее вернуться в строй. – Смотри…

Лучи беспорядочно забегали по стенам прямой галереи, выхватывая то свисающие с потолка осколки светильника, то изломанную раму витринного окна, то лежащие на полу предметы, в которых даже отсюда без труда угадывались трупы.

– Там! – от ее вскрика все четыре автоматных ствола синхронно дернулись в поисках невидимой мишени, бойцы рассыпались по сторонам, заняв позиции: двое залегли на пол, рискуя изрезать комбезы, остальные попрятались, уложив ствол на плечо манекена и выцеливая впереди нечто… но стрельбы не последовало.

«Опытные, гады», – с досадой подумал Макс, поводил фонарем, сжимая рукоять отцовского ТТ, и ничего не увидел. Как, впрочем, и ожидал. Потому с раздражением рявкнул:

– Что – там?!

– Ну, часы же… – виновато пробубнила Симка из-под маски, – я помню, как ты рассказывал.

Серафима и в самом деле безошибочно чувствовала опасность, потому рванула вперед, не дожидаясь подзатыльника брата и не слушая мата сквозь зубы от поднимающихся с загаженного крысами пола сталкеров. Проводив взглядом скачущую по темному подземелью девчонку, Максим неодобрительно покачал головой и направился следом за ней.

В ее голове не оживали светлые галереи, не блестели чисто вымытые стекла и не звучала музыка, заглушаемая шорохом множества ног и голосами покупателей торгового центра. Только темнота, грязь и пыль окружали Симку, а рассказы брата оставались всего лишь рассказами. Дитя темных туннелей не испытывало страха перед мраком и неизвестностью. Пришлось Максу взять себя в руки и вспомнить просьбу Рамзеса. Поискав взглядом витрину с часами, нырнул в полуоткрытую дверь вслед за сестрой.

Конвой из сталкеров в штатском двигался медленнее, с осторожностью, водя стволами автоматов с подствольными фонарями по стенам, потому не успел остановить брата с сестрой, выполняющих совсем другую миссию… Один из охранников зашел в магазин часов, остальные ощетинились стволами снаружи. Без девчонки сразу стало как-то боязно, темнота довольно облизывалась из глубины коридора, выжидая, и прикидывала, кого бы сожрать первым.

– Пацан, ты куда? Леонид Петрович нас не за этим отправлял.

– Да подождет он! – отмахнулся парень, пытаясь понять, куда опять исчезла Симка. Что-то с грохотом обвалилось за приоткрытой дверью служебного помещения, да и догадался на пол посмотреть. Отпечатки ботинок в пыли вели в глубину магазина. – Тут один знакомый попросил… Товар принести. Что нам решат десять минут?

– Знаю я того знакомого… Ладно, договорились. Только быстро! И мне часть товара.

Максим пригляделся более внимательно к предприимчивому сталкеру. Никто не познакомил его с группой сопровождения, сам он думал, что это ненадолго и ни к чему… И теперь пришлось наверстать упущенное, дело грозило несколько затянуться.

– Ну, пойдем, поможешь. В витрине от пылищи фонит все, вон Симка правильно там роется. Может, и сейф вскрыть придется. Тебя как звать?

– Серый. Сергей, в общем.

У сталкера на поясе был закреплен незнамо где добытый партийным боссом прибор, и если ему доверили такую ценность, дураком вряд ли окажется. Это еще раз убедило Максима, что толковый напарник пригодится. Перед дверями лежал труп, больше похожий на мумию, кожа и мясо давно сгнили, а остатки высохли, обнажив кости и простреленный навылет череп. Формы на нем не было, значит, не охрана. Или посетитель или продавец магазина. И этот старый жмур Максиму очень не понравился: вдруг сейф почистили еще до них? Луч фонаря нащупал в небольшой подсобке-офисе металлический шкаф и сестру возле него, позвякивающую ключами в замке.

– Где взяла?

– Да вон на кармане… – связка была большой, наверное, многие ключи отпирали витрины и другие шкафы. Серафима пыталась подобрать нужный и уже долго возилась.

Рядом под столом валялся второй дохляк, из его одежды, похоже, и выпала гремучая связка. Максим отодвинул девчонку и взялся за дело сам. Серый стоял в дверях, контролируя вход и поглядывая на группу, чтобы не совались, куда не надо.

При свете фонаря Максим выбрал ключи побольше и опробовал сначала их. Дверца открылась, скрипнув старыми петлями. Первым делом парень сунул внутрь дозиметр, стрелка сразу же подпрыгнула, но цифры показались вполне – в среднем по метро – нормальными, и он кивнул Серому. Сталкер развернул клетчатый мешок.

Разбирать товар не стали, понятно, что в сейф не китайское барахло запрятано. Пачки денег и документы не тронули, кому они нужны, для костра только если. Зато коробочек с часами нашлось немало, и себе и Рамзесу хватит. Серый первым вышел наружу и махнул рукой остальным, чтобы шли дальше. Но пока Симка не заняла место проводника, ни один с места не двинулся. Вера в необыкновенные способности девочки укрепилась: нормальные люди без фонарей по темноте не ходят!

Они спустились этажом ниже, сползая по перилам узкого эскалатора. Ступени его провалились вниз, где и лежали среди шестерней механизма бесформенной кучей, украшенной поверх парочкой переломанных трупов. Видно, провалилась лесенка сразу же, когда сверху взрывной волной ударило.

– Не та постройка-то уже была, метро попрочнее оказалось, – заметил один из сталкеров, назвавшийся Саввой, – по пути уже немного разговорились.

– Да вам, коммунистам, лишь бы себе приписать все… И как только весь метрополитен имени Ленина своим еще не объявили? – ворчал Максим, съезжая по поручню и застревая на уже вытертой чужими задницами нескользящей резине.

– А надо будет – и объявим! – буркнул Кот, мужик почти двухметрового роста, несущий на себе запас взрывчатки. Группу снарядили как следует, хотя почти все гранаты были самодельными. – Тебе-то что?

– Да насрать, в общем, – Макс чуть привычно не сплюнул сквозь зубы, но вовремя вспомнил, что в противогазе.

Чем ниже, тем больше давил чуть потрескивающий над головой потолок, тьма сгущалась, люди давно не появлялись в ее владениях, неохотно отступала и пряталась в углах, мстительно запорошив лучи фонарей пыльным туманом. И от этого люди двигались будто под водой. Медленно, скованные собственным страхом, пробиваясь всем телом сквозь душащие объятия мрака, сомкнувшегося вокруг. Жалкие светильники в руках и на стволе автоматов резали вязкую, как солидол, черноту где-то впереди, оставляя беззащитными перед таинственными силами, обитающими здесь испокон веков. Чужаки когда-то пришли со своими строительными экскаваторами, потревожив землю, камни и древние подземные ходы, теперь это место наконец-то вернуло себе тишину и покой, не собираясь отдавать завоеванного!

Серафима уже не убегала, смотреть было не на что, сталкеры то и дело задевали перевернутые столы и стулья кафе, вздрагивая от любого неожиданного звука. Здесь под ногами уже не хрустело стекло, люди перестали слышать друг друга, оттого оглядывались чаще, внезапно ослепляя фонарем соседа.

Максим осматривал стену в поисках служебных помещений, идти оставалось недалеко. Холодный воздух быстро поглощал выдыхаемый сквозь клапаны пар, сюда, вниз, стекала вода и замерзала, превращая колонны в ледяные скульптуры. Видно, сейчас наверху была оттепель, снег подтаивал, но глубоко под землей все еще оставалось царство зимнего мороза. Чем ниже и дальше от обогреваемых станций уходила группа, тем яснее Максим понимал: эта первая вылазка ему совсем не нравится.

Обледеневшая колонна сверкнула в луче фонаря будто граненым хрусталем. Только лед и оставался здесь прозрачным, не впитавшим пыль. Максим ощупал колонну, сколы на ней не подтаяли, не оплыли. Не успели. Да и не сколы это были – четыре глубокие борозды располагались почти параллельно на уровне его головы. Растопыренные пальцы его совсем не маленькой ладони не укладывались в царапины громадных когтей. Серафима молча кивнула из темноты, она тоже это видела. Пришлось опустить фонарь, не зря Проспект Маркса отгородился наглухо от этих галерей, не зря!