По вагонам ходили цыгане, тащились на низких подшипниковых тележках калеки-нищие, в военных гимнастерках, с медалями «За отвагу», выставляли напоказ культи. Побирались дети. Один пел. Михоэлс и раньше слышал эту песню. Песня была жалостливая. Про то, как боец написал с фронта жене, что ему оторвало ногу, и как она ушла к другому, потому что ей не нужен был инвалид. А потом он вернулся домой.
Он вернулся живой, неизранетый,
Руки-ноги все целы они.
Боевой орден Красного Знамени
Расположен на левой груди.
— Тетеньки и дяденьки, оплатите детский труд!..
Через месяц Михоэлса вызвал к себе Молотов.
8. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
I
«Совершенно секретно
Экземпляр единственный
2.09.47 г.
Оперативной техникой зафиксирован следующий разговор тов. Молотова и тов. Михоэлса. Запись и расшифровка сделаны по распоряжению тов. Молотова.
М о л о т о в. Добрый день, Соломон Михайлович. Проходите, садитесь. Как вы себя чувствуете?
М и х о э л с. Спасибо, хорошо.
М о л о т о в. Как ваша нога?
М и х о э л с. Я уже привык. Человек ко всему привыкает. Даже к тому, к чему невозможно привыкнуть. Я думаю, поэтому люди и не вымерли в процессе эволюции. Как мамонты.
М о л о т о в. Вернемся в нашу историческую эпоху. Вы читаете газеты?
М и х о э л с. И очень внимательно. Особенно „Правду“.
М о л о т о в. А иностранные?
М и х о э л с. Помилуйте, Вячеслав Михайлович, „Нью-Йорк таймс“ не продают в наших киосках. К тому же я знаю только немецкий язык. Не считая, конечно, русского и идиша. И немного французского.
М о л о т о в. „Правда“ отражает в основном все мировые события. Но это отражение несколько обобщенное. Без деталей и лишних нюансов. Вникать в детали и нюансы — дело политиков. Без деталей невозможно глубинное понимание текущего момента и главных тенденций. Вы не будете возражать, если я вас познакомлю со своим виденьем международной и отчасти внутриполитической ситуации?
М и х о э л с. Ваше время слишком дорого, чтобы вы тратили его на мое политическое просвещение. Я не политик и не дипломат. Я просто артист. Мне вполне достаточно картины, которую рисует „Правда“.
М о л о т о в. Это не совсем так. Вы не просто артист. Волей обстоятельств вы стали заметным политическим деятелем. Вы возглавляете Еврейский антифашистский комитет СССР. А ЕАК — очень авторитетная общественная организация. Как у нас в стране, так и за рубежом.
М и х о э л с. Это несправедливо высокая оценка. Вы преувеличиваете наше значение…»
Сталин оторвал взгляд от расшифровки. Заметил, обращаясь к Молотову, который сидел через стул от него за столом для совещаний и косился на машинописные листки, пытаясь понять, какое место Сталин читает:
— Не хочет, чтобы ты говорил. А?
— Не хотел, — подтвердил Молотов.
— Почему?
— Понимал, что после этого ему придется сказать «да» или «нет». Хотел этого избежать.
— Дипломат. И хороший. Как, по-твоему?
— Хороший дипломат — тот, у кого за спиной сила.
— А вот тут ты, Вячеслав, не прав, — возразил Сталин. — Когда за спиной сила, любой дурак будет хорошим дипломатом. А вот когда силы нет — тут и начинается искусство дипломатии.
— Возможно. Просто я от этого отвык. Уже двадцать лет на спиной советской дипломатии огромная сила. Сейчас — особенно.
— А бомба? — спросил Сталин.
— Да, бомба — это серьезно.
— То-то же!..
Сталин вернулся к тексту.
«М о л о т о в. Скромность — хорошее качество. Но не следует им злоупотреблять. Когда я говорю, что вы стали заметной политической фигурой, я знаю, что говорю.
М и х о э л с. Мне чрезвычайно интересна ваша оценка современной международной обстановки. Я выслушаю вас с огромным вниманием. Ваше доверие — для меня высокая честь. Хотя я по-прежнему считаю, что эта честь мною не заслужена…»
— Сдался. А? — усмехнулся Сталин.
— А что ему оставалось?
«М о л о т о в. Вы слышали о доктрине Трумэна?
М и х о э л с. Да.
М о л о т о в. А о плане Маршалла?
М и х о э л с. Только то, что было в наших газетах.
М о л о т о в. А что было в наших газетах? Напомните.
М и х о э л с. Доктрина Трумэна: продолжение курса на так называемое сдерживание коммунизма, развязывание „холодной войны“, закрепление за США роли лидера западных реакционных режимов. Сообщения о плане Маршалла не очень внятные. Какая-то программа американской помощи европейским странам. Непонятно, одобряем мы ее или осуждаем.
М о л о т о в. План Маршалла и доктрина Трумэна — две основные составляющие американской политики. Президент Трумэн изложил свою доктрину в послании к конгрессу в марте этого года. В мае она приобрела силу закона. Основная ее идея: военное противостояние Советскому Союзу. Как в Европе, так и во всем мире. На 48-й и 49-й годы, например, выделяется четыреста миллионов долларов для помощи Турции и Греции, которым якобы угрожает Советский Союз. Но главная ее цель: создание в Европе военного блока США, Великобритании, Франции и других стран под общим руководством Соединенных Штатов. Наши источники сообщают из Вашингтона, что на эти цели планируется выделять до десяти миллиардов долларов в год…»
Сталин ткнул мундштуком трубки в строку:
— Это зачем? «Наши источники».
— Знак доверия, — объяснил Молотов. — Информация неконкретная. Иллюзия информации.
— Ну, допустим…
«М о л о т о в. Так что с доктриной Трумэна все ясно. С планом Маршалла гораздо сложней. Новый государственный секретарь США Джордж Кэтлетт Маршалл озвучил, как говорят американцы, свой план 5 июня этого года в выступлении в Гарвардском университете. Он предложил создать в Европе нечто вроде „руководящего комитета“, который занимался бы учетом ресурсов и нужд европейских стран, определял приоритетные отрасли промышленности и путем финансирования Соединенными Штатами обеспечивал бы их ускоренное развитие. По мнению госсекретаря Маршалла, это будет способствовать быстрому экономическому возрождению послевоенной Европы. Кстати, руководителем этого комитета предполагается, по нашим сведениям, назначить министра торговли Гарримана, бывшего посла США в Москве. Вы с ним, насколько я знаю, знакомы?
М и х о э л с. Крайне поверхностно. Меня представили ему на приеме в американском посольстве. А потом он был у нас на спектакле „Фрейлехс“. Не думаю, что он меня помнит.
М о л о т о в. А я думаю, помнит. И очень хорошо. Но это неважно. Существенно для нас в плане Маршалла то, что американцы предлагают участвовать в нем Советскому Союзу и народно-демократическим странам Восточной и Центральной Европы. Чтобы вы представляли себе масштаб этого плана, скажу, что президент Трумэн намерен направить на его реализацию до двадцати миллиардов долларов ежегодно в виде безвозмездных субсидий и льготных кредитов. Причем это не частные инвестиции, а средства из федерального бюджета США.
М и х о э л с. Двадцать миллиардов в год — это много?
М о л о т о в. Сказать „много“ — значит, не сказать ничего.
М и х о э л с. Очень я сомневаюсь, что американцы дадут эти деньги просто так.
М о л о т о в. Вот в этом и есть загвоздка. Вы совершенно правы: они захотят получить за свои кредиты определенные политические уступки. Мы готовы к разумным компромиссам. Весь вопрос — где граница этих компромиссов. Мы ведем сейчас переговоры с американским правительством о степени и формах участия СССР в плане Маршалла.
М и х о э л с. Переговоры успешные?
М о л о т о в. Пока не могу сказать вам ничего определенного. Мы заинтересованы, чтобы они были успешными. И для этого очень неплохо создать для Соединенных Штатов дополнительные стимулы. Вы понимаете, о чем я говорю?
М и х о э л с. Нет. Вы обрушили на меня столько информации, что у меня голова кругом идет…»
