– Почему ты не сказала, что совершенно ничего не смыслишь в гимнастике? – разочарованно спросила преподавательница.

– Потому что с другими дисциплинами дела у меня обстоят еще хуже! – честно призналась я.

На этом разговор был окончен и тема исчерпана. Медсестра выписала мне справку-освобождение на три недели, а госпожа Няу обещала подумать, что со мной делать дальше.

Чип и Тахимэ посочувствовали мне. Правда, подруга быстро забыла о моей проблеме с физрой. На уме у нее было одно – спектакль. Я, посмотревшись в зеркало, обнаружила царапину на щеке и синяк возле виска. Отличный вид для театральных проб. Без сарказма. Мне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание, а также участвовать в каких-либо массовых мероприятиях. Однако Тахимэ была непреклонна, и я, вздохнув, потащилась следом за ней в сторону актового зала, куда, помимо нас, тянулись вереницы школьников.

Глава 7. Война за Широхимэ

Хромая, я поплелась за подругой в сторону актового зала, двери которого оказались плотно закрытыми. Перед ними уже собралась целая толпа учеников: все галдели, орали, ругались и толкались, будто на базаре. Нет, скорее, будто в очереди, стоящей за бесплатными пирожными, которые вот-вот закончатся.

Решив не присоединяться пока к толпе, я прошлась по широкому коридору, разглядывая висящие на стенах фотографии учеников в сценических костюмах. Странные то были костюмы: один представлял собой монументальное сооружение в виде какого-то жуткого чудища, второй оказался костюмом гуся, третий выглядел более-менее по-человечески, как я поняла – это был костюм какого-то героя или принца. Правда, трое парней, наряженных в него на трех фото разных лет, не сильно тянули ни на принцев, ни на героев. А вот со следующей фотографии на меня взглянула истинная принцесса – неземная красавица в белом.

– Вот так буду выглядеть я, когда получу роль, – мечтательно произнесла подошедшая ко мне Тахимэ.

– Кто это?

– Принцесса Широхимэ, конечно!

– Я в том смысле, что за ученица тут изображена, – благоговейно поинтересовалась я, не в силах оторваться от прекрасной незнакомки.

– Аримари Миндо – лучшая Широхимэ всех времен, которую пять раз утверждали на роль. Как думаешь, смогу я сыграть лучше нее?

– Не знаю, – честно призналась я. – Я ее игры не видела.

– И не увидишь, – скорбно качнула головой подруга, – она пропала без вести год назад, так и не нашли…

Тем временем у входа в зал началась какая-то возня. Растолкав по сторонам нетерпеливых кандидатов на роли, в двери постучал какой-то парень с недовольным лицом и двойным подбородком.

– Открывайте! Быстро! – требовал он.

Дверь отворилась и оттуда высунулась глазастая толстушка с рупором. Парень быстро оттеснил ее в сторону и просочился внутрь.

– Кто это? – полюбопытствовала я.

– Фэйбл – председатель школьного совета, – поморщилась Тахимэ. – Жутко вредный тип! Терпеть не может творчество и самодеятельность, поэтому всячески пытается помешать репетициям школьного театра.

За дверью раздались громкие выкрики – разговор шел на крайне повышенных тонах. Ученики возле дверей испуганно притихли, прислушиваясь. Потом в зале раздался отчетливый звонок телефона и, спустя миг, в коридор вышел Фэйбл. На его лице уже не было того злобного выражения, с которым он явился на разборку с театралами. Парень слащаво улыбался и миролюбивым (по возможности) голосом что-то вещал кому-то в трубку. Бросив злой взгляд на толпу, председатель скрылся на лестнице.

– Фу-уф! – обрадовано выдохнула Тахимэ. – Вот что любовь с людьми делает!

– Ты о чем? – не поняла я.

– Просто у нашего гнусного Фэйбла, похоже, появилась подружка, и времени на вредничание и препирательства у него заметно подсократилось.

– А-а-а, – сообразила я. – Понятно.

У актового зала стало возрастать недовольство: ученики решили приступить к его штурму и дружно навалились на дверь. Спустя миг оттуда вновь показалась толстая девочка с рупором в руке и громко выкрикнула:

– Разойдитесь! Разойдитесь и не галдите! Вы сбиваете с мыслей режиссера! Вам объявят, когда начнутся пробы!

Кандидатов на эти самые пробы ее суровое предупреждение впечатлило мало, и, сообразив, что дверь открылась, они дружной толпой ринулись внутрь.

– В порядке очереди! В порядке очереди! Не толпитесь! – надрывалась толстушка, но все было бесполезно.

– Давай, Милави, не стой столбом! – подтолкнула меня в спину Тахимэ и принялась протискиваться через толпу, дружно штурмующую зал. – Мы должны быть в числе первых!

Я ей и слова сказать не успела – толпа внесла нас в большое помещение, уставленное рядами бархатных голубых кресел. Перед ними за тяжелым золотисто-лазурным занавесом скрывалась сцена. Перед занавесом, безразлично взирая на происходящее, стоял высокий темноволосый молодой человек в очках и полосатом шарфе. Когда галдящие школьники приутихли и поспешно заняли места, он объявил громогласно:

– Итак! Кандидатов на роли, вижу, много, а ролей всего девять.

– Всего-то, – нервно поджала губы Тахимэ и принялась считать по пальцам, – принцесса Широхимэ, принц Вэй, демон Унавона, лиса, пес, клубок ниток, а еще гуси, фонарь и прялка… Значит, гусей сократили… – она закусила ноготь и принялась мерить взглядом окружающих.

– Ролей так мало, – усомнилась я, оглядевшись по сторонам и встретившись глазами с Кибэлл. – Может, пойдем?

– Как это пойдем?! – бешеным шепотом возмутилась Тахимэ. – Да ты что? Для любого ученика школы этот спектакль – шанс заслужить невероятную популярность! А ты – уйти! Не смей даже думать о таком! – она сунула мне под нос весьма убедительный кулак.

– Ладно, давай попробуем, – кивнула я, задумавшись, светит ли популярность только той, кто получит роль принцессы, или гусю с прялкой тоже что-то перепадет.

Пока я думала, режиссер поправил очки, достал из кармана карандаш и список, а потом многозначительно кивнул своей помощнице. Та поняла с полуслова и громко гаркнула в рупор:

– Итак, желающие пробоваться на главную роль поднимите руки и приготовьтесь!

Быстренько пересчитав лес рук желающих, помощница вынесла из-за кулисы стопку листов с текстом и оперативно раздала кандидаткам и даже одному кандидату.

Прослушивание началось. Взволнованные, надушенные и уложенные девушки одна за одной поднимались на сцену и в меру собственной артистичности зачитывали с выражением текст из роли: «О Вэй, мой принц! Я жду тебя! Отыщи меня в царстве злого демона Унавоны! Приди, о мой принц! Приди!» – дальше шло еще пол-листа образных признаний и просьб о спасении.

Смотреть на старания кандидаток было смешно, а порой страшно. Некоторые из них жеманились и заламывали руки, другие придыхали так страстно, как могли. Когда на сцену вышла Амо и загробным голосом пробубнила вышеупомянутые слова, режиссер не выдержал:

– Да что же это такое! Бедный принц Вэй онемел бы со страха, окажись его возлюбленная такой! Ну, еще кто-нибудь?

– Эй, Тахимэ! – я толкнула подругу, но она, похоже, так растерялась и перенервничала, что впала в ступор.

Ситуацию надо было спасать, я со всей силы толкнула Тахимэ в бок и она, взвизгнув, подскочила на стуле.

– Иди, ни пуха, – шепнула я ей.

– Я боюсь, иди первой, – в ответ раздался сдавленный писк.

– Соберись, Тахимэ, ты же так хотела эту роль.

– Я стесняюсь его – режиссера. Он такой милашка…

– Забудь о нем, – тормошила я подругу, глядя, как на сцену победоносно взошла Кибэлл.

Красавица бросила на окружающих высокомерный взгляд, томно прочла текст и выжидающе уставилась на режиссера. Но его, по всей видимости, результат не больно-то устроил. Он разочарованно помотал головой и выдал коротко:

– Нет.

– Нет? – в недоумении переспросила Кибэлл.

– Нет, – недовольно рявкнул режиссер. – Следующая!

– Ну, давай же, Тахимэ, иди! – снова потребовала я, но она окончательно пала духом и только то-о-оненько просипела: