– Значит, мне нужно лишь пройти через эту стену и присоединиться к тебе в этой башне, да? – Надежда и в лучшем-то случае была лишь призрачной, но я не ожидал, что она скиснет так быстро.

– Есть другой способ. Для человека с ключом Локи.

– Слушаю. – Моя рука нащупала ключ.

– Сердце Колеса – это центр бури. Когда миры будут биться, как зеркала, и все осколки посыплются вниз, тот, кто будет стоять в центре Колеса, пройдёт без вреда. – Теперь отражение было на меня почти не похоже – лишь мои глаза смотрели с лица старухи.

– Мне говорили, никому не захочется ждать в этом месте.

– Двигатели Колеса продолжают изменять мир. Колесо продолжает вращаться, хотя у Зодчих такого намерения не было. Двигатели были построены, чтобы повернуть его на определённую величину, и не дальше. Оно должно было замереть и дать понемногу магии каждому Зодчему, изменив их мир из одного порядка вещей в другой. То, что Колесо продолжает вращаться, хоть и очень медленно – ошибка и непредвиденное событие. Это мы вращаем колесо, когда используем силу, которую оно нам даёт, и двигатели в Ошиме помогают нам вращать его намного быстрее, чем нам удалось бы самостоятельно. Из-за войны Зодчие утратили интерес к Колесу, а тысяча лет превратила маленькую ошибку, которую можно было исправить, в большую, которую исправить нельзя. – Синяя Госпожа смотрела на меня из зеркала, и теперь там от моего лица уже не осталось ничего. Она выглядела старой, хоть и не древней, как бабушка и её сестра. Однако в её лице оставалось намного меньше жизни – тонкая, словно бумага, кожа плотно натянулась на костях, глаза казались затуманенными. – Некоторые думают, что ключ можно использовать, чтобы остановить двигатели Колеса, и это может замедлить неизбежное соединение. Это возможно, хотя и маловероятно, и такая напрасная потеря… уничтожить ключ, чтобы купить несколько месяцев, в лучшем случае несколько лет. Намного лучше повернуть его в другую сторону – разогнать те двигатели, раскрутить Колесо, как сделали когда-то Зодчие, и вызвать мгновенный конец. Тот, кто осуществит такое, точно получит место в новом порядке вещей, а чистый резкий переход позволит легче пережить изменения самым опытным из нас и провести с собой не просто нескольких последователей, но дюжины, десятки, а может и сотни.

– Ты послала Эдриса Дина убить мою мать. – Я уцепился за свой гнев – по крайней мере он казался чистым и незапутанным.

– Это не был акт злобы, Ялан. Это вопрос выживания. В своём сердце ты знаешь, что когда остаётся лишь один выбор – поджигать или не поджигать, – ты предпочтёшь спасти себя, а не других. Это честность. Это истина в самой нашей сути. Тебе надо…

Что-то просвистело у моего уха, и мир взорвался.

Неизвестно сколько времени спустя я открыл глаза и увидел, что мир не настолько взорван, как мне представлялось, хотя выглядит определённо странно, словно весь дом завалился набок. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять – это я свалился.

Что-то, кряхтя, тянуло меня, и я понял: это кто-то пытается усадить меня, хотя и не очень-то успешно.

– Я в порядке.

Я сел и поднёс руку к лицу, обернулся и увидел Хеннана, хмуро смотревшего на меня. Взгляд на ладонь открыл, что та алая.

– Чёрт! Я не в порядке! Я умираю от потери крови! – Шатаясь, я поднялся на ноги. Повсюду валялись блестящие осколки зеркала и хрустели под ногами.

– У тебя порез под глазом, – сказал Хеннан. – Наверное, попал осколок, когда я бросил камень.

– Бросил?

– Зеркало что-то делало с тобой. Оно было синим, как испорченное небо. Я бросил в него камень.

– А-а, – сказал я. – Что ж. – Я оглянулся. Вокруг только я, Хеннан и почерневшие останки дома торговца. – Хорошо. Пошли.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

Я позволил Снорри и Каре вывести нас из благодатных земель Блюджина в северный Словен. Снорри ориентировался в лесах и полях центральных королевств не хуже, чем в ледяных горах Норсхейма. Кара тоже доказала свою полезность, бросая руны всякий раз, как дорога предоставляла варианты, и выбирая путь наименьшего сопротивления.

Словен, разумеется, гудел, как улей, поскольку по деревням шли слухи, и всякий город со стеной готовился к войне. В любом незнакомце немедленно подозревали шпиона Красной Марки, но даже пылкое воображение словенов не могло нарисовать картину, на которой Красная Королева нанимает в тайные агенты гигантских викингов, вёльв со светлыми волосами или рыжеволосых северных парней. Я изо всех сил старался спрятаться за Снорри и говорить как можно меньше. Этот подход отлично работал – когда мы оставили позади зону боевых действий, с каждой милей становилось всё легче и легче, и уже через несколько дней мы снова неуклонно продвигались вперёд, и снова наслаждались ночами в уютных придорожных тавернах.

Сверившись с картами в ставке бабушки и обсудив этот вопрос с опасным на вид человеком, который описал свою работу как "много путешествую по государственным делам", мы решили выехать из Словена вдоль Аттарско-Загрской границы и быстро проехать в Чарланд, пересечь всю эту неприятную страну, а потом доехать по Ошиму до Колеса.

Я не из тех, кто любит путешествовать. Да, я люблю ездить верхом, но обычно предпочитаю заканчивать день в том же месте, где он и начался, то есть дома во дворце в Вермильоне. Я не жалую заграницу. Соседние страны в лучшем случае необходимое зло, по которым можно срезать путь, чтобы не плыть вдоль берега, поскольку хуже длительного путешествия по земле может быть только любое путешествие по воде. Короче, даже при наличии приличных дорог, тёплых гостиниц и неплохой еды, перемещение из точки А в точку Б сильно переоценено.

Я мог бы потчевать вас почти бесконечным списком маленьких городков, через которые мы проезжали, рассказывать о встречах с ленивыми крестьянами, о покупках еды, о стуке копыт, о выпитом эле, о морозе ранним утром, об огненных красках осени, о закатах на западе… но по правде говоря, к тому времени, как мы столкнулись с бедствием, почти сотня миль пронеслась под копытами, и при этом ни черта не случилось.

Для мира, который, по общему мнению, приближался к концу, всё выглядело довольно спокойным, по крайней мере, судя по тому, что можно увидеть со спины лошади посреди Разрушенной Империи. Небо по-прежнему было то серым, то голубым, и явно не собиралось расколоться или заполыхать. Посреди убранных полей, окрашенных в осенние коричнево-жёлтые оттенки, не расходились адские трещины, и языки пламени не высовывались из расщелин. Даже ад, который окружал стены Вермильона, теперь казался далёким сном.

Несколько раз я пытался поднять вопрос о путешествии Снорри по Хель. Причём, попытался бы и сам в своё время, даже если бы Кара не стреляла в меня глазами. Впрочем, моё время наступило бы, когда мы оба стали бы уже стариками. К счастью, он лишь качал головой и тянулся за своим элем.

– Что сделано, то сделано, Ял. Истории сами рассказываются, когда приходит подходящее время. А для некоторых историй подходящего времени не бывает.

В первую неделю нашего путешествия любая тень дышала угрозой. Я знал, что Эдрис Дин сбежал с осады, когда всё обернулось скверно. Знал, что нерождённый принц бродит по королевствам по делам Мёртвого Короля. И хуже Дина, хуже нерождённого принца была моя сестра – я знал, что она ищет меня. Келем сказал, что ей нужна моя смерть, чтобы навсегда остаться в этом мире. Марко подтвердил примерно то же самое, когда мы нашли его, пригвождённого к дереву в мёртвых землях. Моя сестра сбежала из своего долгого изгнания, прорвавшись в наш мир через рану, оставленную смертью моего брата. Нерождённая из ада, связанная с нежитью, будет искать смерти своего последнего брата, чтобы закрепиться здесь. И чтобы разъединить мою сестру с нежитью, мне нужно было что-то более священное, чем благословение моего отца на кресте. Во время путешествия я держал глаза открытыми, но церковные реликвии в большинстве случаев не валяются под ногами, так что я в основном высматривал бескожие кошмары, которые могли бы вцепиться в меня из-за изгородей.