На входе в зал пара слуг убежала с криками "караул!", но Балесса встретила меня твёрдо. Выражение её лица было одновременно неодобрительным и обеспокоенным.

– Балесса, на этот раз не надо заботиться ни о каких заблудших крестьянских мальчишках. Достаточно просто почистить одежду.

Балесса нахмурилась, припомнив краткое пребывание Хеннана, но потом кивнула, развернула своё почтенное тело и направилась по коридору, чтобы отдать распоряжение приготовить ванну и принести подходящие наряды из моего гардероба.

Я смыл с себя кровь, и вода стала розовой – последние остатки Мэреса Аллуса кружились, растворялись, смывались, и из-под них явился чистый Ялан Кендет, без единого пятнышка. Я преднамеренно убил человека, сделал это хладнокровно, во всяком случае, насколько хладной может быть кровь человека в такой момент. Он был злобным сукиным сыном, это верно, вот только я не чувствовал радости, не был уверен, что поступил правильно. Ни одна частичка меня не ощущала героичности. Я потребовал ещё воды и снова помылся – хотя вода смывает лишь видимые пятна.

Одежда, которую принесла Балесса, всё ещё была мне впору. Ткань окутала меня – удобная, знакомая, богатая – вторая кожа, последний штрих в моём изменении внешности. Я стоял перед зеркалом, и на меня в ответ смотрел удивлённый принц Ялан. Каждым своим дюймом я был на него похож, и каждым своим дюймом я чувствовал себя самозванцем. Каждый шаг путешествия уводил меня всё дальше от дома, в какую бы сторону я ни направился, и сейчас, в особняке своего отца, я был дальше от дома, чем когда-либо.

Я собрался отвернуться и в последний миг заметил синий отблеск, снова посмотрел на зеркало, на этот раз мимо себя, на комнату за спиной, на двери, на окна, на тени. Там было какое-то движение. Я в этом не сомневался. Мне хотелось развернуться и проверить, что за моей спиной никто не стоит. Но вместо этого я стоял, не шевелясь, и рассматривал отражённую комнату, выискивая тот синий отблеск.

Наконец я повернул зеркало к стене и сделал то же самое с тремя остальными зеркалами в своей комнате. Я не забыл о Синей Госпоже, и как бы мне ни хотелось, чтобы она забыла обо мне, вряд ли этому суждено было случиться. Они с моей бабушкой по-прежнему воевали, и когда Красная Королева сокрушит ведьму, я радостно закричу громче всех. На её руках кровь моего прадеда – и, хотя я мог бы забыть об этом преступлении, но кровь моей нерождённой сестры, и кровь моего друга Туттугу, не смыть ничем. И какая-то часть меня – далеко не маленькая, та, что до сих пор горела воспоминанием о том, как я забрал поганую жизнь Мэреса Аллуса – эта часть желала, чтобы именно я воткнул нож в Синюю Госпожу и провернул.

Час спустя я вышел из Римского зала, свеженький и чистый, в своей старой одежде и со своей прежней улыбкой на лице. Я сомневался, что меня как-то можно отличить от того Ялана, который удирал из особняка де Виров на рассвете оперного дня, хотя мне и казалось, что это происходило вечность тому назад.

Выходя из своего старого дома, я почувствовал, что за мной наблюдают. Это было не благоговение или любопытство при виде вернувшегося героя. Я смутное чувствовал загривком, словно был объектом пристального и хладнокровного изучения. Ощущение определённо было неприятным, так что я ускорил шаг и быстро пересёк двор.

Я направился во дворец. Не к главным дверям бабушки, но в гостевое крыло, по лестнице в покои Большого Йона. Стражник на первом этаже сообщил мне, что Баррас по прежнему занимает свои комнаты, которые сейчас предположительно стали штаб-квартирой поисков его пропавшей жены.

Когда я стучал в дверь, моё сердце билось сильнее, чем в Кровавых Ямах, когда я понял, что собираюсь совершить убийство.

– Добрый день, сэр. – Поклонился мне безукоризненно одетый коротышка-привратник. – Как мне вас представить?

– Ялан? – Голос Лизы донёсся откуда-то из приёмной. Сама она тут же прибежала, придерживая юбки по бокам, чтобы не запнуться. Баррас мчался почти так же быстро позади неё, бледный, с тёмными мешками под глазами.

– Ялан… – Лиза едва не бросилась мне в объятья, прижав руки к лицу, словно на мне по-прежнему была вся та кровь, с которой я вошёл во дворец. – Ты… – Она так изучала моё лицо, что я задумался, не изменился ли я больше, чем предполагал.

– Ял! – Баррас без колебаний бросился меня обнимать, не пытаясь изображать мужественные объятья. – Ял! Спасибо тебе, Ял! Спасибо!

– Ну, хватит! – Я подождал, пока он ослабит хватку, и высвободился. – Плохая новость в том, что ты должен мне двух верблюдов… – Я заметил яростный взгляд Лизы. – Трёх! Трёх верблюдов! И хороших!

– Всё тот же старый добрый Ял! – рассмеялся Баррас, ударив меня по плечу.

– Говорю тебе, я не шу…

– Спасибо! – И он снова принялся обниматься.

Когда я наконец высвободился, уже казалось, что подходящий момент для разговора о стоимости верблюдов упущен. Баррас стоял, запустив руки в короткую копну каштановых волос, и в счастливом изумлении переводил взгляд с меня на Лизу и обратно.

– Мы должны отпраздновать… Пир!

– Я слишком долго был в дороге, чтобы отказываться от пира. – Я поднял руку, не давая ему сказать. – Но прямо сейчас у меня срочная встреча с нашим монархом. – Я посмотрел на Лизу, которая, припудрившись и надев драгоценности, выглядела просто очаровательно. Хотя мне она и в диких землях нравилась не меньше. – Свёрток, который я отдал тебе на хранение, всё ещё у тебя?

Баррас выглядел смущённым, и стал чаще переводить взгляд с меня на Лизу и обратно. Лиза кивнула и достала ключ, завёрнутый в бархат, из какого-то карманчика, искусно скрытого в её юбках. Она передала его мне без тени колебания, и это что-то для меня да значило. Думаю, этот ключ не отдашь без малейшего сожаления человеку, которого не считаешь своим другом.

– Спасибо. – И я на самом деле был благодарен. – Готовьте пир! – Я похлопал Барраса по плечу, поняв, что нелегко его и дальше ненавидеть. – Я заскочу позже, если всё ещё буду в состоянии ходить, когда Красная Королева со мной закончит.

– Что ты натворил?

Но я уже шагал прочь.

– Позже!

***

Когда я прибыл к огромным дверям дворца, двор бабушки не заседал. На лестнице ожидали два лорда, Граст и Грен, и ещё темноволосый рыцарь с впечатляющими усами – Сэр Роджер, решил я. Все трое мрачно посмотрели на меня. Не думаю, что они меня узнали, но я враждовал со старшим братом лорда Граста, герцогом, так что проигнорировал это трио и без слов пошёл дальше.

Перед королевскими дверями стоял тот же разодетый гигант, который впустил меня после моего возвращения с Севера – или быть может его кузен. Он склонил голову передо мной и сказал, что проследит, чтобы моя просьба об аудиенции была доставлена моей бабушке.

Я сидел в тени колонн большой галереи и ждал, глядя, как элитные гвардейцы потеют в своих огненно-бронзовых доспехах на залитой солнцем лестнице. Просторный внутренний двор перед нами был пуст, как моё будущее. Я не знал даже, чего ждать от этого вечера. Смогу ли я и впрямь вытерпеть воссоединение Лизы и Барраса? Я подумал было встретиться с отцом, но Балесса сообщила мне, что кардинал неделей ранее слёг в постель. Болен, сказала она. Болен от вина, подозревал я…

Дверь за моей спиной хлопнула, и, обернувшись, я увидел дядю Гертета, который оттолкнул гвардейца, хотя тот и так стремительно отходил с его пути. Лорд Граст и лорд Грен быстро заняли места по бокам от него, а наиболее вероятный наследник (или, как его чаще называли, наиболее невероятный) помчался по лестнице.

– Если бы только она не была моей матерью… – Гертет ударил кулаком себе в ладонь. Это выглядело бы грозно, если бы он не был седеющим пузатым мужчиной скромного телосложения под пятьдесят. Я уверен, его мать до сих пор легко могла положить его на колено и звонко отшлёпать. Не говоря уже о том, что она могла одним ударом свалить этого маразматика с ног, выбив половину зубов. – Городу нужен король, а не чёртов стюард. И король нужен такой, который останется здесь и будет исполнять свои обязанности, а не свалит в какую-то безумную экспедицию. Время-то смутное, парни, смутное время. Королева, которая в смутное время оставляет свой трон, по сути практически отрекается… – Мой дядя заметил, что я сижу, развалившись, в тени. – Ты! Один из мальчишек Реймонда? – Он ткнул окольцованным пальцем в мою сторону, словно обвинял меня в том, что я сын его брата.