— Томас, — в комнату вошла девочка лет десяти. — Томас, может, хватит читать? Ты сегодня ничего не ел.

— Я знаю, — фыркнул парень. — Не мешай. Завтра поем. Ты же хочешь, чтобы я стал волшебником? А без этого я не смогу. Ты иди спать, а я ещё почитаю. …mit große Uhrturm und hoch Ratuschgebeude… (нем. … с большой часовой башней и высоким зданием ратуши…)

С полок посыпались книги и снова закрыли от меня всё. Дальше появилось нечто похожее на лабораторию. Большой аквариум стоял в центре. Человек в белом халате, похожий на того юношу, но боле взрослого, взобрался по ленинце и потрогал воду.

— De la chaleur. Ainsi, pas de risque de mourir d’hypothermie. Mais… je ne suis pas sûr que je peux t’aider. J’ai encore mal bon la magie de la terre. (франц. Достаточно тёплая, значит, нет риска умереть от переохлаждения, но ты точно уверен, я ещё плохо владею магией земли, если что вылечить тебя будет трудно.)

— Je sais pas. (франц. Я знаю), — другой человек скинул халат и бросил его на кресло. — L’important pour le moment n’est pas ma vie. Il faut pour nous n’est pas trouvé avant que nous prendrons possession de toutes sortes de magie. Descends. (франц. Главное не моя жизнь, а чтобы нас не накрыли раньше, чем мы овладеем всеми видами древней магии. Слезай.)

— D’accord, mais je ne suis pas encore sûr. (франц. Ладно, но я ещё не уверен.)

— Thomas! Nous n’avons pas le chemin du retour! (франц. Томас! У нас нет пути назад!) — прикрикнул напарник, закрепляя что-то металлическое и, похоже, очень тяжёлое у себя на ноге.

— Bien, Simon. Bonne chance. (франц. Ладно, Симон. Удачи.)

Вода выплеснулась из аквариума и снова закрыла мне обзор. Дальше передо мной предстало поле и одинокий курганчик посреди него. Перед ним стоял Томас и с грустью смотрел на бесформенный валун лежащий рядом. Тяжело вздохнув, Томас подошёл к камню и провёл по нему рукой. Поверхность стала гладкой, будто отшлифованной и появилась надпись: «Ici se reposer Simon Lani, injustement enterré comme un criminel Ici se reposer Simon Daine, injustement enterré comme un criminel». (франц. Здесь покоиться Симон Лани, незаслуженно похороненный, как преступник.)

Трава вдруг выросла, закрыв мне камень и Томаса. Я оказалась в старом здании, которое, казалось вот-вот обрушится. На обломках в центре комнаты лежал уже знакомый мне волшебник, закрыв глаза рукой и тяжело дыша.

— Спасибо, — послышался тихий голос из неоткуда.

— Ты свободен, больше не будет этих недоэкстрасенсов, — с трудом прошептал Томас.

— Я знаю, но… я тебе так плохо из-за меня, ты не должен был помогать мне, но помог…

— Не стоит благодарности. Я не ради выгоды этого делал.

— Да, но… мне некуда теперь идти. Мой дом почти разрушен, а я больше не привязан к нему. Можно… можно остаться с тобой?

— Ты хочешь материального хозяина? — волшебник глубоко вздохнул и с трудом приподнялся.

— Я не хочу быть один. Прошу, забери меня и дай мне имя.

— Имя? — сев, Томас задумался. — Мне нравится имя Виктория. Это значит победа.

— Я знаю и мне тоже оно нравится, так что зовите меня Виктория, — голос, который до этого принадлежал существу неизвестного пола, стал женским, а перед волшебником материализовалась чёрная немецкая овчарка. — Я боду Вышей слугой в благодарность за спасение от вечных мук.

Томас по-доброму улыбнулся:

— Ну, не надо так пафосно, давай ты просто будешь моим другом, — он протянул руку и погладил говорящую собаку по голове. Та от удовольствия опустила уши. — Знаешь, я хотел бы посмотреть на тебя в облике грифона, но не сейчас, этого не должны видеть люди.

Дом начал рушиться, закрыв от меня обломками и пылью Фокуса и Викторию. Теперь я была в городе ночью. Фонари горели только вдали, а там, где стояла я, с трудом различались силуэты. Я вздрогнула от резкого шума: кто-то пробежал, за ним второй. Неизвестно откуда первому что-то упало н голову, и он упал без чувств. Подбежал второй, щёлкнул пальцами — и его левая рука превратилась в факел, правой он взял из сумки шприц и аккуратно ввёл его в вену человеку, лежащему без чувств.

— Отлично, Карл Бин готов. Биография хорошая, да и внешность легко подделать. Если вдруг покончит с собой, можно будет назваться его именем.

Тьма снова сгустилась и закрыла от меня всё. Когда чуть прояснилось, я увидела уже другой переулок. Куда-то спешил полный человек, вдруг с крыши на него начали падать кирпичи, но они сгорали в воздухе. Когда они закончились, человек бросился бежать, но не успел, ему дорогу преградил другой, худой и высокий.

— Не двигайся и всё закончится быстро и почти безболезненно, — второй щёлкнут пальцами, и толстяк потерял возможность двигаться.

— Вампир, — только и успел прошептать он.

Толстяк стонал и рычал, пока напавший закатывал ему рукав и вставлял иголку в вену. Забор крови ещё не был закончен, когда Вампира отвлекли: пробегая мимо, кто-то толкнул его. Одного момента замешательства было достаточно, вспышка пламени — и вампир уже лежал на асфальте со сквозной дырой в груди. С трудом он повернул голову и что-то прошептал, истекая кровью.

— Доигрался наконец! — выпалила недавняя жертва.

— Странно, — с трудом выдавил из себя смертельно раненый. — А я ведь только хотел ограбить соседей.

— Что? — с удивлением переспросил толстяк, но напавший на него уже был мёртв.

Глубоко вздохнув, чтобы избавиться от страха, недавняя жертва быстрым шагом отправилась прочь и даже не заметила, испуганно трясущегося за углом того, кто на мгновение отвлёк маньяка.

— Не верю, — прошептал он, попытавшись встать. — Как трудно управлять чужим телом. Почему?!

Ещё раз сгустилась тьма, и я снова оказалась в лаборатории, где на столе стояло множество пробирок с кровью, а рядом сидел Фокус в белом халате и рассматривал что-то в микроскоп.

— Это сюда, — он щёлкнул пальцами. — А это сюда. — Он ещё раз щёлкнул пальцами. — Как же я тебя назову? Виолетта? Доминика? Селестия? Точно! Селестия. Осталось придумать фамилию. Надо будут глянуть в списке моих якобы жертв. Может, у кого-то из них была красивая фамилия. Ой! Не так. Говорил же я себе: не отвлекаться во время работы…

Стол затрясся, кровь из пробирок вылилась на пол и волной закрыла меня. И вот уже передо мной общественный туалет, при чём мужской и почему-то пустой.

Вдруг забежал Фокус, поставил сумку внушительных размеров на подоконник и достал большую лабораторную склянку, в каких обычно спиртуют животных, но вместо зверя там был младенец, при чём вполне живой.

— Так, у меня одна попытка, — напомнил себе волшебник.

Он взял склянку обеими руками, закрыл глаза и сконцентрировался. Спустя мгновение внутри был другой ребёнок. Он выглядел, как будто вылез из экрана, на котором крутят фильм ужасов: сросшееся пальца, кривая голова, один глаз сползший на щёку и впавши нос. Меня аж передёрнуло от такого зрелища.

— Получилось, — с облегчением вздохнул Фокус. — Ну, и уродец был у тебя внутри.

Порыв ветра выбил окно и заставил меня закрыть глаза, когда я их открыла, я была снова дома у Фокуса, в комнате с камином. Хозяин дома сидел на другом кресле, а рядом с креслом на полу лежала Виктория уже в привычном своём облике грифона.

— Вы что, Ваш родной сын и Ваше создание должны дружить? — спросила домовая.

— От этого не должно быть вреда, — рассудил волшебник. — Она меня боится, возможно, он сумеет ей доказать, что я не такой уж и пло…

Он не успел договорить, а в комнату ворвался Аарон.

— Зачем тебе Леста? — вместо приветствия начал он.

— Она талантливая волшебница, в отличии от тебя, хотя она ещё этого не знает, — безразлично бросил Фокус. — Я же тебя сразу предупредил, что не отказываюсь от тебя, но моим наследником будет действительно талантливый волшебник. Забыл?

— Помню, — прошипел парень.

— Вот и хорошо. Можешь идти. Или деньг нужны?

— Леста знает, что я твой сын?

— Это я у тебя хотел спросить, — Фонус помолчал. — Значит, нет. И, наверное, будет лучше, если и не узнает, а то ещё возненавидит нас обоих.