Краузе вел себя очень осторожно. Винокуров понимал, что совершенная ими где-то ошибка при поисках направленного передатчика напугала шпиона.

После поездки на Лесные озера Сорокин-Краузе уже несколько дней отсиживался дома. На работе вел себя безукоризненно, помогая Родионову в последних расчетах. Из Проектного отдела он спешил домой, никуда не заходя. Лишь иногда свврачивал к Приморскому бульвару и усаживался в тени кипарисов и эвкалиптов. Но и тут в его поведении нельзя было усмотреть ничего подозрительного. Прекрасная погода, запах моря и цветущих деревьев, а главное, прохлада манили сюда многих. Посидев в одиночестве полчаса-час, Сорокин неизменно покупал газету и шел домой.

-Опять ничего,-разочарованно докладывал Мамедов Винокурову.

- Терпение, товарищ лейтенант,- невозмутимо отвечал Винокуров.

- Приготовьтесь,- сказал однажды капитан.- Ожидается норд. Думаю, что нам будет работа.

На следующее утро Приморск проснулся от завывания порывистого ветра. Море стонало. Ветер гнал с улиц последнюю пыль и мелкий песок. В воздухе метались сорванные листья.

К ночи ветер усилился. В десять часов вечера Краузе вышел из подъезда. Постояв на тротуаре и не заметив ничего подозрительного, он не спеша направился к автобусной остановке, у которой одиноко стояла женщина, прикрывая от ветра бортом пыльника почти с головой укутанного грудного ребенка. Ребенок плакал и выгибался в одеяльце.

Краузе помог женщине сесть в автобус и вошел в него сам. Сквозь запыленные окна еще раз окинул взглядом пустынную улицу и убедился, что все спокойно. Через несколько остановок автобус опустел. На Чернокаменской Краузе вышел и, пройдя дворами на Нагорную улицу, сел в троллейбус. Так меняя несколько раз свой маршрут, он в конце концов очутился на юго-западной окраине города. Ветер гнул к земле деревья, безжалостно обдирал листву. Выли собаки, одиноко, в тоске надрывался ишак.

Садами Краузе вышел за город; петляя, спустился к Черной речке. Здесь, у воды, под нависшими скалами было тихо. Краузе сел на камень и долго прислушивался. Кроме свиста ветра в расщелине да бешеного шума рощи, стонущей под убийственным нордом, ничего не было слышно. Непроглядная темень поглотила окружающие предметы. Река, оправдывая свое название, казалась черной, в стремительном потоке ее тускло мерцали отражения одиноких звезд.

В двадцати шагах от Краузе, между выступами скал, лежал лейтенант Мамедов, вооруженный инфракрасными очками. Следя за каждым движением шпиона, он время от времени шепотом разговаривал по радиотелефону с Винокуровым.

Лейтенант видел, как шпион извлек из кармана небольшую цилиндрическую трубку, раздвинул ее, как телескоп, и, надев на один ее конец сморщенный резиновый баллон, похожий на ненадутый игрушечный шар, другой конец погрузил глубоко в воду. Баллон стал быстро увеличиваться, приобретая форму груши. Через несколько минут в руках шпиона был уже изрядной величины шар. Краузе перетянул его устье, а трубку спрятал в карман. Привязав к шару листок металлической фольги и миниатюрную кассетку, он поднял шар над головой и выпустил из рук. Шар стремительно рванулся вверх и, выйдя из теснины, словно испуганный, шарахнулся, в сторону притаившегося Мамедова. При желании лейтенант мог бы, поднявшись, схватить шар руками, но разведчик даже не пошевелился. Он лишь несколько секунд наблюдал за косым подъемом шара, а затем вновь перевел взгляд на Краузе.

* * *

- Смотрите,- капитан положил на стол несколько листков.- Знакомо вам это?

Трофимов взглянул и ахнул. Эскизный чертеж новой конструкции, подводной буровой, который они чертили на берегу Медвежьего озера! Надписи были сделаны на английском языке. Проектный отдел треста еще не успел перенести этот чертеж на ватман, а врагу он уже известен. Но удивительное дело! Чертеж тот и в то же время не тот. Принципиально все верно, но в деталях схема не имела полного сходства с подлинником.

"Кто? Кто мог? - сверлил мозг мучительный вопрос.- Ведь Сорокин не видел подлинника. Значит есть еще кто-то! - обожгла новая мысль.- Но кто? Родионов? Да, ему известна эта схема, хотя непосредственно он над не не работал. Родионову легко, конечно, скопировать чертеж пЬ памяти и передать его Сорокину или переслать. "

Но Сорокин! Страшно было сознавать, что человек, которому ты доверял и которого считал своим другом, оказался врагом. Неужели дружба способна так ослепить человека?

-Ну, что вы скажете, Алексей Петрович?-спросил Винокуров.

Трофимов рассказал историю появления идеи новой конструкции подводной буровой.

- У кого сейчас записная книжка?

- Записную книжку вернули хозяину, ну, а листки с эскизом, как и все, что имеет отношение к проекту подводной буровой, находится в Проектном отделе треста. Виктор Николаевич Дубравин после работы все материалы закрывает и опечатывает в сейфе. Но чтобы сделать это,-Трофимов показал на чертежи,- не обязательно иметь оригинал. Это нетрудно изобразить по памяти. И так именно это и сделано: в деталях схема не идентична подлиннику. Чертежи первого варианта всем в печенки въелись, а новые изменения не сложны.

- А все-таки, кто бы мог воспроизвести по памяти новый проект? настаивал Винокуров.

- Кто? Ну я, Дубравин, Комолов, Родионов, да и другие инженеры проектного отдела.

- Сорокин имел доступ к чертежам?

- Нет.

Помолчав, Трофимов вслух подумал:

- Да, Родионов мог легко это сделать...

- У вас есть какие-нибудь подозрения в отношении Родиoнова? заинтересовался Винокуров.

- Не знаю, товарищ капитан. Как бы вам это объяснить... Уж очень необыкновенная дружба у него с Сорокиным завязалась в последнее время.

- Но ведь для столь страшного подозрения этого мало. Вы ведь тоже дружили с Сорокиным, хотя у вас были, может, и большие основания.

- Да, вы, конечно, правы,- лицо Трофимова вспыхнуло.- Но Родионов, как я выяснил, без разрешения уносил некоторые чертежи домой.

- Ну, это совсем другое дело. Расскажите подробно.- Выслушав Трофимова, капитан, задумчиво проговорил:

- Это любопытно, чертежи нужны были ему для работы?

- Возможно. Вообще-то говоря, все это никакого секрета не представляет. Пока это - материал для служебного пользования, а как только мы запустим подводную буровую в серийное производство, она будет внесена в список товаров для международной торговли. Кому надо - пусть покупает.

- Ну, спасибо, Алексей Петрович.

Трофимов уже от двери повернулся к Винокурову:

-Товарищ капитан, Сорокин-действительно Сорокин?

- Нет. Теперь я могу вам сказать. Это немец Курт Краузе, служивший в гитлеровской разведке. К нам переброшен... да вы лучше знаете, при каких обстоятельствах, в 1944 году.

- Это дело рук Соро... Краузе? - Трофимов кивнул на чертежи подводной буровой.

- Да. Только не ясно пока, получил ли он их из других рук или сам воспроизвел, пользуясь излишними разговорами окружающих.

- Последнее вполне вероятно.

- А вы, Алексей Петрович, не меняйте внешне своего отношения кСорокину.

- Не знаю.- мрачно сказал Трофимов, сжимая кулаки.- Это трудно.

- Надо,-твердо произнес Винокуров.

- Хорошо.-Трофимов взял от капитана подписанный пропуск и встал.

- Когда уезжает ваша сестра?

- Скоро. Отпуск ее кончается.

- Вы не можете опять отправить Атамана?

- Отправлю,- Алексей Петрович вспомнил, что с тех пор, как Марина привезла Атамана, Сорокин ни разу не заходил к нему, хотя раньше был частым гостем.

- Да, нелегко ему сейчас,-вслух подумал о Трофимове Винокуров, глядя на закрывшуюся за инженером дверь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

По срочно изготовленным чертежам реконструировалась ПБУ-8. Удачная реконструкция позволила бы пустить установку в серийное производство. Работы велись круглосуточно. Медлить было нельзя. Ледяной остров мог принять в свои уютные жилые дома тысячи людей. Город на море быстро разрастался. Квартал за кварталом монтировались из готовых блоков все новые и новые многоэтажные корпуса. Заканчивалось сооружение производственных объектов: мощных компрессорных станций, ремонтного завода, электростанции; от острова на материк прокладывались пoдводные трубопроводы. Управление треста Морнефть готовилось к переезду из Приморска на Ледяной остров.