"Не вижу, не слышу, не чувствую боли" - стучит в висках голос Мастера, и Омокаге шипит зло, видя, что действия его куклы перестали вызывать отклик чужих чувств и эмоций. Порыв свежего воздуха, неожиданной нотой врывается внутрь, прочищает легкие пленника. Чуть дальше, кукольник издает странный звук - не то бульканье, не то хрип. Курапику засыпает град из осколков, когда напитанные его собственным Шу, авторучки, врезаются во все марионетки по очереди, но с нечеловечески быстрой скоростью. Куроро не может сопротивляться паразиту, и не может использовать Нен, но он вплетает в проклятье мысль, что марионетки - это часть Омокаге, и они мгновенно становятся целью для устранения. Даже в таком положении, когда Нен-пользователь бы спрятался и старался беречь себя, пока он лишен ауры, Люцифер идет вперед, вступает в сражение с обстоятельствами, стремящимися испортить его жизнь - и побеждает, склоняя их на свою сторону. Он не стал бы тем, кто есть сейчас, отсиживайся за чужими спинами, или в убежище. Ретц остается где-то за спиной, она в сознании Куроро не кукла, а настоящий маленький человек, из плоти и крови. И не несет ответственности за действия Омокаге, точно так же, как дети не виноваты в том, что родители произвели их на свет.
Курута ощущает тяжесть в голове, ощущение сдавливания и наполнения - это напоминает ему, как каждое утро, после тренировки и душа, мужчина заставлял его сесть на стул и запрокинув чужую голову вверх, чистыми руками, только что обработанными антисептиком, раскрывал веко с пустотой за ним. Протезы лежали в ванночке с чистой прохладной питьевой водой, которую мужчина так же спокойно крал из магазинов. Курута не уставал удивляться тому, как просто и легко он это делает - словно дышит. Вот мужчина идет с ним бок о бок по улице, а вот, в его руках уже та или иная понравившаяся вещь - бутылка воды, яблоко с прилавка, украшение с лотка уличного ювелира, или кошелек из кармана, зазевавшегося растяпы. Для этого, ему и Нен не было нужно. Удивляло, что те же протезы, он предпочел купить - наверное, просто от осознания - сам он не выберет правильные. Он осторожно вталкивает сферу под веко и затем смыкает пальцами края. Эти прохладные стеклянные игрушки, нужны были не для красоты как большинство протезов - тогда они бы имели совсем другую форму, а именно для предотвращения сдавливания слизистой. Иначе, когда глаза вернулись бы на место - они могли лопнуть от давления, изменившейся глазницы.
Тьма, окутывающая парня, наполненная очертаниями предметов от Эн, звуками и запахами - начинает рассеиваться. Переход обратно не просто болезненный - он сводит с ума, хочется кричать, но парень сцепляет зубы, упираясь руками в упавшую на него марионетку - точнее в то, что от нее осталось. Спихивает с себя, заставляя тело сесть, а разум отрешиться от резкой боли. Зрение теперь кажется... странным. Все настолько яркое что сияет, будто сейчас не ночь, а день - раскаленный полдень, и солнечные лучи отражаются отовсюду. Постепенно, боль сходит на нет, но мозг, будто воспален этой психоделичной картиной, из которой парень может вычленить лишь резкие вспышки. Похоже, его разум настолько привык усилять сигналы, поступающие к нему, что к вернувшемуся зрению это тоже относится. Парень сцепляет зубы и усилием воли смыкает снова веки, отсекая себя от взбесившегося зрения. Но... все равно видит мир вокруг. Теперь почти нормально - таким, какой он есть. Почти. Возможно, это эффект Времени Императора, но выйти из этого состояния Курапика не может, как бы хорошо не тренировал это раньше - слишком много адреналина в крови, слишком сильны сигналы, поступающие от действительности вокруг к его сознанию... и он слишком напуган. Не за себя.
Омокаге выскочил в сад, через спрятанное тут же тяжелыми портьерами окно. Ветер имеет свой собственный свет - призрачно серебристый, и через закрытые веки, похож на переплетенные потоки лунных лучей, едва видимые. Куроро тоже уже нет в помещении, он выскочил следом за своей жертвой. Кукольник, едва опознав в незнакомце с паразитом, обвитым вокруг шеи, своего бывшего лидера - испытывает иррациональный страх. Люцифер единственный, кого он когда-либо опасался в своей жизни - потому, как видел эту машину для убийств в действии. И сейчас, в темно-графитовых глазах, читается смертельный приговор для бывшего Паука. Мастеру Марионеток плевать, что у брюнета нет ауры - он может убить и, не используя ее, в несколько раз превосходящего противника. Омокаге бросает своих сломанных марионеток, даже Ретц, оставшуюся в здании. Девочка дышит судорожно, несмотря на то, что она не живая. Она привыкла к убийствам, но то, что мужчина опустился до изнасилования, чего не позволял себе даже Финкс, не раз, вытаскивающий в юности из неприятностей Мачи и Паку. Он считал, что есть границы, которые даже они не могут переступать - чтобы не стать тем мусором, в который их пытались превратить на Свалке.
Пожертвовав десятком драгоценных секунд, на то, чтобы прийти в себя, Курапика следует за мужчинами. Холод улицы обволакивает резко, температура в его теле пропала, вместе с возвращением глаз, и теперь он будто попал в ледяной поток воды из горного ручья. Первое, что он видит - спину своего партнера. Мужчина проворачивает в пальцах артефакты, его движения плавные и отточенные - идеальные жесты идеального убийцы. Внутри не чувствуется ничего, от привычного Курапике - паразит полностью захватил контроль над чужим телом, заставляя думать лишь об одном - как достать до своей цели. Убить, покромсать на маленькие кусочки - чтобы не осталось и шанса вернуться к жизни. Уничтожить, носящего знак Паука на своем теле. Курута невольно протягивает руку вперед, желая привести в чувство Риоданца, но затем сжимает пальцы и опускает ладонь. Куроро хотел бы разобраться сам с проблемой своей семьи. Поют и танцуют звенья цепи, проявившейся рядом с Курапикой - он будет выжидать момента, чтобы вступить в сражение, и не попасть под удар Паука при этом. Его цель - поддержка, если мужчина не справится сам. Подчиняться установленному плану, до тех пор, пока тот является действенным. Так делают все Пауки - так будет поступать сам Курапика, если хочет стать частью их семьи.
Мужчины кружат друг напротив друг друга. Омокаге скалится напугано и зло - он не ожидал подобного поворота сюжета, считая пришедшего с Курута человека в маске, лишь наемником, возможно еще одним дружком блондина. Но вместо этого, Курапика привел с собой не много и не мало - лидера Риодана, который сейчас явно не в себе. Таким жадным и голодным до убийства, мужчина видел его только с по-настоящему насолившими Паукам врагами, обычно теми, кто сумел ранить одного из них смертельно. Он улыбался мягко и дружелюбно, но из глаз сочилась смертельная темнота. Куроро атаковал стремительно, неожиданно - почти из любой позиции, даже самой неудобной. В этом их техника боя, была схожа с Фэйтаном, который обучал своего будущего лидера с самого сопливого возраста - сражаться, держать оборону, атаковать и контратаковать, из даже самого проигрышного положения.
Время от времени, кукольник вынужден поворачиваться спиной к спутнику Паука. Чертов мальчишка, будь он проклят! Цепь с острым грузом на конце, жалила разъяренной осой, пока ее хозяин находился вне радиуса поражения, не рискуя попадать в зону атаки обезумевшего Люцифера. Он не мог ударить сейчас сильно прицельно, из-за взбунтовавшихся органов чувств, но, тем не менее, сбивал чужие траектории, и кукольник получил уже много существенных ран, закрываясь от Курута, но пропустив несколько атак Куроро.
- Когда он решит бежать - задержи босса, чтобы не отправился следом, - Курапика ощутил, как за считанные мгновения, к нему приблизился укрытый плотно Ин человек, и встал ровно за спиной. - Не дергайся. Чтобы меня не было видно, - голос Фэйтана, как никогда напоминал нечто потустороннее, закрадываясь в уши. Но это был именно он - живой и во плоти, не ущербная марионетка. - Еще немного, и паразит начнет кипятить ему мозги. Нельзя дать боссу уйти в погоню за Омокаге. Запомнил, принцесса? - пользуясь тем, что противники схлестнулись в очередной раз, азиат снова исчез, не попадая в зону пристального внимания Люцифера. Если бы Куроро не был так занят с кукольником, или владел в полном объеме своей аурой, он бы и под Ин ощутил Нен-татуировку Паука, на теле палача Риодана, но сейчас, азарт битвы перекрывал все другие ощущения. Проклятье, что столько времени находилось в полуспящем и заблокированном сильной волей, состоянии, разошлось не на шутку, грозя покалечить мужчину, выпить последние его жизненные силы, итак запертые нарушенной специально Клятвой.
