- Думаю, если что, мы сегодня можем еще успеть ее расспросить, откуда она знает твоих мальчишек, - улыбнулся социапатично Шалнарк, чьи мысли явно текли в унисон с мыслями Курута. - Используем карту Сопровождения, и перенесемся к ней, - что в этой игре действительно нравилось аналитику, так это возможность отследить всех ранее встречных игроков, и добраться до интересующего тебя, в пару действий. Во внешнем мире пришлось бы горы информации перелопатить, чтобы найти субъекта. Парню не терпелось вернуть боссу его способности, а затем заняться с принцессой, их проектом по воссозданию карт заклинаний. Конечно, по Курапике видно, что много он не расскажет, а из уже известных рун, можно собрать лишь ограниченные схемы, если территория поиска не огорожена барьером, как на Острове Жадности. Но все равно - настоящая Нен-магия, если можно ее так назвать, которая облегчит Паукам многие аспекты бытия, и сделает их опасней, смертоносней. Шал, еще с жизни на Свалке понял - близкие ему люди должны уметь постоять за себя, иначе он слишком легко может их потерять. И аналитик на многое пойдет, усиливая семью, коей для него являлся Риодан.
- Вечно вы, без меня, какие-то приключения на задницы находите, - посетовал Уво, качая головой.
- Кто бы говорил! - возмутился Манипулятор и невольно растянул губы в ответной усмешке, когда Усилитель расхохотался. Курапика тоже улыбался, стоя между ними. Столь непривычно, так быстро начать кому-то доверять. Но этот мальчишка, быстро сошелся с ними, подобрал ключики, к очерствевшим на Свалке сердцам. Он был опасен по-настоящему, и одновременно уязвим - как и они когда-то. А еще он был чем-то незримо гибким, возможно их совестью, которая нашлась спустя годы и годы. Курапика сквозь пальцы смотрел на насилие, но точно не спустил бы никому беспричинное нападение, на тех, кого считал невиновными. Никто из Пауков, давно уже не расстраивался, если из-за них гибли непричастные свидетели. Они избегали жертв среди обычных людей, щадили детей - но далеко не всегда. Случалось, что и дети бывали крайне опасными тварями, готовыми вцепиться тебе в горло при малейшем удобном случае. Риодан не жалел таких. А Курута, словно маленький огонек показывал, когда нужно остановиться - не упреками, но мягким взглядом и едва уловимо-заметным касанием. Баланс для них.
Он шел позади, видя, как искрятся рисунки на чужих руках в свете низко уже находящегося солнца, как сверкает золото волос. Уво подставил руку принцессе, помогая сесть в небольшой парусный катер. Он никогда и не с кем не был столь же осторожен... кроме самого Шалнарка, пожалуй. Наверное, Курапика уже догадался обо всем. По тому, что в его взглядах временами теперь появлялось нечто нежно-веселое и возможно самую чуточку смущенное. А может, он скучал по боссу - сам аналитик бы через пару месяцев без Увогина уже на стенку полез от нервов. Сильные руки обхватили парня за талию легко - как куклу. Оторвали от земли и переставили в лодку.
- О чем замечтался? - мужчина улыбнулся широко и белозубо, показывая острые звериные клыки сверху и снизу челюсти. И Увогин и Финкс - умели скалиться по настоящему дико временами, но если честно, то Манипулятору нравилось. Его Усилитель, пугал до дрожи в ногах, окружающих своим ростом, силой, мощью и наглостью. Но Шал, знал его другого - осторожного, аккуратного, заботливого. Уво был первым, кто смог пробить его стену ледяного отчуждения и заставил увидеть мир вокруг по-настоящему.
- Да так... - улыбнулся парень невольно, прикрывая свою непрошенную, по-настоящему мягкую... влюбленную улыбку, краем телефона. - Думаю, немного заработался. Нам же нужно закончить анализ, - деланно развел руками. А в голове витали совсем другие мысли. Что бы он делал, останься снова один? Если бы в ту ночь, когда Увогина похитила мафия, они бы убили его? Наверное, снова закрылся в себе, улыбаясь окружающим искусственно, и этот холод пожирал его, пока не лишил всякого желания жить. Шал, продолжал бы существовать эдаким улыбчивым зомби - ради семьи, но не ради себя уже, до тех пор, пока однажды его не убил бы кто-нибудь.
Самым первым воспоминанием Шалнарка всегда являлся холод. Изнутри и снаружи - он скрывал его панцирем, доспехами, защищающими от жестокости этого мира. Аналитик жил на улицах Метеор Сити, сколько себя помнил. Он с каким-то звериным чутьем уходил от немногочисленных стражей правопорядка города, торговцев живым товаром, просто от различных извращенцев всех пошибов и мастей. В памяти отложился далекий, смутный образ женщины, оберегавшей его в самом раннем детстве, но затем она однажды пропала. Ушла и не вернулась. Бросила его может быть? Кем она была - сестра, мать? Не важно. Просто он остался в одиночестве. У него с тех времен сохранилась лишь крохотная бирка, которую давали детям в больнице Метеор Сити, с датой рождения и именем.
Еще, ему всегда хотелось есть. Вне тех минимальных социальных структур, что существовали на Свалке, достать еду было чертовски сложно. Попробуй такой маленький семилетний мальчишка подойти к пункту выдачи еды и воды - его бы мигом сцапали и отправили работать на благо города. Он перебивался объедками, что находил в горах свежесваленного мусора - теми, которые не успевали испортиться. Один раз, отравившись до кровавой рвоты, мальчишка быстро научился определять, что еще можно сунуть в желудок, а что не желательно. Порой он мог улыбками выманить что-то у женщин в центральной части города - они велись на очаровательно детское личико как глупые курицы и дали ему, то пару кусочков хлеба, то остатки воды в бутылке. Хотя бывали неудачные дни, когда его били, или он не мог найти себе еды, просто потому, что глупое болящее и садящее тело отказывалось подчиняться командам мозга. Он отлеживался в завалах мусора, прячась от холода, чаще всего - бесполезно, и слушал собственное тело, которое казалось, ссыхалось от голода, а желудок прилипал куда-то к позвоночнику.
Именно таким его и нашла Паку - полутрупом фактически, не подающим признаков жизни. На пять лет его старше - по меркам Свалки она уже считалась взрослой, способной отвечать за свои поступки, работать и заводить семью. Девочка ушла в этот год из дома, где ее жестоко бил отец - бывший военный, злой как сто чертей из-за того, что его выбросили сюда вместе с мусором, бывшие товарищи. Дочь не была ему нужна - но она являлась гарантией дополнительного пайка и кое-каких лекарств, а с пяти лет он заставлял Паку работать на ткацкой фабрике, среди ядовитых паров от красителей, в которых самые маленькие, такие как она, полоскали нитки и ткани. Там девочка встретилась с Уво - сын одного из местных охранников, ее погодка, он постоянно замечал, в каких ужасных синяках она приходила на работу и в итоге его терпение лопнуло. Парень был на год старше Паку, и забрал ее в свой ветхий домишко, выстроенный собственноручно из кусков мусора. Пытавшийся возмущаться, отец девушки получил по зубам, и под угрозой того, что ему свернут шею, позорно ретировался. Все вокруг могли судачить, что парень взял девчонку в дом корысти ради - но им просто было легче так выживать. Мягкая Паку, совсем не красавица, гадкий старательный утенок и упрямый прямолинейно-звероватый Увогин - они хорошо находили общий язык, совсем не конфликтовали.
Когда она принесла в дом, почти что трупик маленького мальчика, силовик лишь головой покачал, но и слова против не сказал. Умерший отец часто говорил - "если можешь сделать что-то хорошее, и это не будет тебе ничего стоить - то лучше сделай". Он не был добрым и мягким, нет, но заморенное личико ребенка и молчаливая просьба Паку завязали язык узлом. Им неплохо жилось вдвоем, он был достаточно силен, чтобы заработать за день что-то сверх стандартного пайка, а девчонка просто паха̀ла как проклятая, поднявшись на работе от красильщицы до ткачихи - в ее цеху было гораздо чище, чем в том, где занимались красками. Пусть руки девушки были постоянно в порезах и шрамах от ниток, но они жили сыто и относительно спокойно.
